Джон Норман - Заговорщики Гора [ЛП]

— Тебе придётся пройти со мной, — сообщил мне он и скомандовал: — Ведомое положение.

Я поднялась с колен и согнулась в поясе, перебросив волосы вперёд, чтобы за них было удобнее схватиться. Уже в следующее мгновение я почувствовала, как его левая рука сомкнулась в них, и подтянула мою голову к его бедру.

— Марселла, — позвал Менон.

— Господин? — откликнулась она, с явным страхом в голосе.

— Сейчас Ты пойдёшь на кухню, разденешься, наберёшь ведро воды, вернёшься сюда голой, — приказал он, — и уберёшь этот беспорядок. И никаких тряпок.

— Без тряпки? — опешила девушка.

— Воспользуйся своими волосами, — пояснил хозяин.

У Марселлы были длинные блестящие тёмные волосы, красиво ниспадавшие за её спиной. Девушка очень гордилась ими, а все мы завидовали ей.

— Далее, — продолжил Менон, — закончив здесь, сообщишь кухонному надсмотрщику, что с этого момента в течение следующих двадцати дней Ты будешь ежедневно прислуживать за столами, но всё это время тебе запрещена одежда.

— Господин! — всхлипнула она.

— И раз уж твои волосы будут испачканы, — и не думал останавливаться мужчина, — передай кухонному надсмотрщику, чтобы он укоротил их до длины принятой для фабричных девок.

— Да, Господин, — простонала Марселла.

— Кроме того, в течение этих двадцати дней, на ночь тебя будут заковывать в строгие цепи.

— Пожалуйста, нет, Господин! — взмолилась она.

— Может, Ты предпочла бы вместе со всем этим ещё и по одному удару плетью ежедневно в течение следующих двадцати дней?

— Нет, Господин! — вскрикнула девушка.

— Надеюсь, в будущем Ты будешь более осмотрительна, — заключил Менон.

— Да, Господин, — прорыдала рабыня.

— Пойдём, Аллисон, — бросил он мне и потащил по проходу между столами.

Намокшая туника липла к спине. Я быстро переставляла ноги, боясь снова споткнуться, то задевая посетителей, то ударяясь об углы скамей, торчащие в узком проходе между столами.

— Могу ли я говорить? — задыхаясь на ходу, спросила я. — Можно ли мне говорить, Господин?

— Можно, — разрешил Менон.

— Пожалуйста, не бейте меня! — попросила я.

— А Ты заслужила наказание? — поинтересовался он.

— Надеюсь, что нет, Господин! — сказала я.

— А разве не у не любой кейджеры найдётся за что её можно наказать? — спросил мужчина.

— Я надеюсь, что нет, Господин! — повторила я.

— Но ведь они — рабыни, — напомнил он.

— Даже в этом случае, — сказала я.

— Уверен, что каждая из них знает, что она сделала, или оказалась не в состоянии сделать, даже если её хозяин этого не знает, — заметил Менон, — следовательно, она прекрасно знает, принимая во внимание свои оплошности и проступки, как небольшие, так и серьёзные, которые она смогла скрыть от внимания своего владельца, сколько причин имеется для её наказания. Так что, у рабынь не должно быть никаких возражений против того, что хозяева в любой момент могут освежить их знакомство с плетью.

— Наверное, Господин шутит, — предположила я, морщась от боли, огненными иглами впивавшейся в кожу головы.

Его реакцией на мои слова стал смех.

Насколько беспомощны мы в руках мужчин, но только тех мужчин, которые выбрали для себя путь господина! С какой непринуждённостью они играют нами и используют нас для своего удовольствия!

Насколько мы отличаемся от них! Какими мы становимся маленькими, какими беспомощными, оказавшись в их власти!

И всё же я не променяла бы гореанского мужчину со всей его энергией и властностью, всем его высокомерием и силой, с его мужеством и мужественностью, всей его предприимчивостью и собственничеством, целеустремлённостью и агрессивностью, энергичностью и интеллектом, с его взглядом на нас как на женщин, удивительного, особенного, справедливого, очаровательного, на всех мужчин, которых я знала на Земле.

— Конечно, я уверена Господин шутит, — повторила я.

— Пошевеливайся, — буркнул он.

— Да, Господин, — откликнулась я.

Как будто у меня был выбор!

Рабынь на Горе, как и любое другое животное, избивают редко. Причина этого проста и очевидна. Рабыня является объектом наказания, и, понимая это, она делает всё возможное, чтобы этого избежать, делает всё, что в её силах. Она приложит все возможные усилия, чтобы её владелец был ею удовлетворён, причём всеми способами, каковые может предоставить рабыня, всеми без исключения. Очевидно, что у той рабыни, которая полностью удовлетворяет своего хозяина, будет немного причин для страха, если таковые вообще найдутся. Так что именно на ней лежит ответственность за то, чтобы плеть спокойно свисала со своего крюка. Конечно, рабыня — объект для наказания, и это поощряет усердие. У рабыни куда больше шансов, быть избитой свободной женщиной, чем свободным мужчиной. Для мужчины она — радость и сокровище, а для свободной женщины она — ненавистный упрек и соперница.

Кабинет Менона находился недалеко от того прилавка, за которым производились расчёты, где продавалась остраки, которые потом обменивались на еду.

Он толкнул дверь и, войдя внутрь, толкнул меня на пол перед стулом.

Мужчины далеко не всегда обращаются с нами с нежностью. Что поделать, мы — рабыни.

Я опустила взгляд. До этого момента мне ни разу не приходилось бывать в этом месте.

— Это то, что нужно? — уточнил Менон.

— Да, — ответил ему голос.

Кожа на задней поверхности моих ног, ошпаренная кал-да всё ещё болела.

— Сними тунику, моя дорогая, — велел мне тот же голос.

Я разделась немедленно и беспрекословно. Одним из первых, чему учат девушек на Горе — это немедленное и беспрекословное повиновение. Здесь вам не Земля, не колледж, не женское общество, всё это осталось далеко позади. Здесь мужчины были хозяевами женщин, по крайней мере, таких женщин как я, полными и абсолютными. Здесь тебя быстро приучают осознавать себя их рабыней, недвусмысленно, полностью и абсолютно.

— Покажи ему что-нибудь, — приказал Менон.

— Господин? — не поняла я.

— Как рабыни себя показывают, — пояснил Менон, — попозируй, продемонстрируй растяжку и фигуру, покрутись, поизвивайся, подвигайся на полу и так далее.

— Да, Господин, — кивнула я.

— Достаточно, — услышала я голос спустя некоторое время.

— Да, Господин.

Я показала себя как рабыня, которой я теперь была. Как же далеки были от меня колледж и женское сообщество!

— Она краснеет, — заметил незнакомец.

— Она совсем недавно стала рабыней, к тому же варварка, — сказал Менон.

— И всё же она преуспела, — похвалил его гость.

— Она рождена для ошейника, — усмехнулся Менон.

— Она стала привлекательнее, — прокомментировал мужчина, — по сравнению с тем, какой была на рынке в Метеллане.

— Это точно, — поддержал его Менон.