Джон Норман - Заговорщики Гора [ЛП]

Большая голова поднялась и вперила в него взгляд.

— Я могу это видеть, — сообщил он.

Меня начало трясти словно в лихорадке.

— Осталось ещё доплатить десять тарсков, — заявил торговец.

— Возможно, всё же Ты не хочешь жить, — донеслось из переводчика.

— Это, конечно, не является обязательным условием, — тут же пошёл на попятный мужчина.

И тогда монстр, склонившись вперёд, начал осторожно пятиться к двери ведущей на улицу. Уже стоя в дверном проёме он остановился.

— Иди ко мне, — перевёл его ворчание переводчик.

Подняв голову, я увидела большие глаза, смотревшие прямо на меня.

— Для чего такому существу могла бы понадобиться рабыня? — спросил один из мужчин.

— Может, чтобы съесть? — предположил его товарищ.

Я вскрикнула и, охваченная ужасом, вскочила на ноги и бросилась бежать в сторону клеток. Но уже на пороге меня поймал одним из тех товарищей, что там прятались. Я попыталась вырываться. Я дико брыкалась. Но моя сила по сравнению с силой мужчины была ничтожной. С тем же успехом младенец мог бы пытаться бороться с взрослым. Я начала дрожать. Повернувшись и посмотрев на зверя, я снова увидела его глаза и клыки. Ещё раз вскрикнув, я потеряла сознание.

Я аккуратно сворачивала отутюженные простыни. Они были выстираны в общественных корытах, высушены на ветру, а позже спрыснуты водой и отглажены тяжёлым утюгом, нагретым на стальной пластине, установленной над огнём.

Я теперь носила тунику, приличествующую для рабыни женщины, коричневую, с закрытой шеей, длиной до середины икр, совсем не такую, в которую мужчина, скорее всего, нарядил бы свою рабыню. Но с другой стороны, это всё же не было жестокой насмешкой сулового мешка, упомянутого во время торговли на Тарсковом Рынке.

На улицах и рынках мне случалось встречать других рабынь, служивших свободным женщинам, одетых в точно такие же, как и у меня, типичные предметы одежды. Они следовали за своими хозяйками, держа головы скромно склонёнными. Предполагалось, что они не должны были компрометировать своих хозяек, обмениваясь взглядами со встречными мужчинами. Одежда также должна была демонстрировать статус и вкус хозяйки, как и предполагаемое безукоризненное поведение её рабынь. Те не менее, что бы там ни предполагалось, в воздухе то и дело мелькали мимолётные улыбки и многообещающие взгляды, посылаемые такими предположительно добродетельными домашними животными и теми или иными крепкими, дерзкими парнями. Как-то раз я видела девушку, пойманную за таким занятием. Её хозяйка взбесилась и принялась беспощадно избивать невольницу хлыстом. Это продолжалось до тех пор, пока девушка с воплями и рыданиями не упала, и не покатилась по мостовой под обжигающими ударами. Я едва осмеливалась представить себя, что могло её ждать по возвращении домой, когда она оказалась у кольца для наказаний.

Очнулась я там же, во внешней комнате Тарскового Рынка. Меня привели в сознание грубо и незамысловато, окатив ведром холодной воды. Хватило всего лишь одного ужасного, ошеломляющего мгновения, чтобы вспомнить причину моего обморока. За это мгновение мои глаза успели встретиться с глазами этого огромного, присевшего на пороге зверя и смотревшего на меня в упор из глубины капюшона. Свободный плащ скрадывал очертания его фигуры, но я уже знала, что под тёмной тканью скрывалась массивная, но на удивление проворная форма жизни, покрытая густым мехом гора мускулов, широкогрудое, двуногое, или почти двуногое, существо, существо, о существовании которого я не имела никакого представления, и к встрече с которым я была совершенно не готова. Он мог выпрямиться и стоять вертикально, тем самым освобождая свои цепкие верхние конечности для работы с инструментами, но, как мне предстояло узнать позже, он также мог перемещаться и на четырёх конечностях, используя для движения их все, при этом двигался он намного быстрее чем могли бы бежать мужчина или женщина. Форма его морды, или, если хотите, лица, наводила на мысль, что он был своего рода животным, причём животным хищным, агрессивным и плотоядным. И всё же, исходя из использования им устройства, или переводчика, по-прежнему свисавшего с его шеи, и того как он освободил меня от цепи, я заключила, что он обладает разумом. Но, что интересно, вывод о его разумности ничуть не смягчил моей тревоги, скорее наоборот, это усилило мои страхи, поскольку это означало, что передо мной не обычный зверь, который мог бы преследовать свою добычу вслепую, повинуясь одним лишь инстинктам, пусть даже порой очень хитроумно, но тот, кто будет делать это полагаясь на терпение, логику и трезвый расчёт. Наверное, это была самая необычная и пугающая одежда, которую только мог носить разум.

Нас разделяло не больше дюжины футов. Все мужчины держались от него подальше, похоже, ни у одного из них так и не возникло желание к нему приблизиться. Я дёрнулась, попытавшись встать, но смогла лишь перекатиться на бок. За то время, что я пролежала без сознания, меня крепко связали. Мои запястья были связаны за спиной, а руки плотно притянуты к бокам. Кроме того на моей шее появился кожаный ошейник, с которого свисал поводок, причём конец этого поводка был зажат в одной из массивных лап зверя.

— Пожалуйста, спасите меня, Господа! — прорыдала я, обращаясь к мужчинам. — Я буду хорошей рабыней! Оставьте меня себе! Неужели я для вас не привлекательна? Позвольте мне ублажать вас, полностью, безоговорочно и покорно, удовлетворяя даже самые наименьшие ваши прихоти, всеми возможными рабскими способами! Я вам понравлюсь, очень понравлюсь. Спасите меня! Не дайте этому монстру забрать меня!

Я очень надеялась, что они должны были испытывать хоть какую-то жалость или сочувствие к той, кто, в конце концов, была женщиной их собственного вида, пусть она и носила клеймо, выжженное на её левом бедре.

— Пожалуйста, Господа! — захлёбывалась я слезами. — Пожалуйста, Господа!

— За тебя заплатили, — развёл руками старший из мужчин.

— Верните ему деньги! — взмолилась я. — Продайте меня кому-нибудь другому!

— Это были хорошие деньги, — сказал Петран. — Всё в порядке.

— Пожалуйста! — не теряла я надежды.

— Слишком поздно, — вздохнул один из мужчин.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — всхлипывала я, вдавливая голову в пол.

— У нас — честный дом, — заявил старший.

Вдруг я почувствовала, что поводок натянулся в тугую, вынуждая меня поднять голову. Мне просто пришлось взглянуть вдоль поводка на нависающего надо мною монстра.

В последний раз окинув настороженным взглядом комнату, отчего мужчины отпрянули назад, он отступил за дверь. Я так и не смогла подняться на ноги, и была просто вытянута из комнаты. Моё плечо пробороздило по деревянному полу, а затем я оказалась на камнях улицы.