Джон Норман - Заговорщики Гора [ЛП]

Именно рядом с этой платформой, возможно намеренно, располагались киоски менял.

Я замерла, прислушиваясь к каждому шороху, и не шевелилась до тех пор, пока луна снова не спряталась в облаках.

Сделав несколько осторожных шажков, моя рука внезапно опёрлась на железное кольцо, вмурованное в мостовую. Само собой, это было рабское кольцо. Такие кольца часто встречаются в общественных местах, на рынках, около магазинов, вдоль бульваров и так далее. Они установлены муниципалитетом для удобства граждан. Девушек вроде меня можно приковать к ним на то время, пока их владельцы посещают магазины, или решают иные свои проблемы. Как правило, невольниц к такому кольцу приковывают за левую лодыжку или за шею. Обычно их там оставляют в свободной позе, на их собственное усмотрение, но иногда рабовладельцы требуют определенного положения, чаще всего на коленях с низко опущенной головой. Иногда мальчики развлекаются тем, что издеваются над прикованной к такому кольцу рабыней, особенно если эта девушка приведена из враждебного города, в рабстве недавно и ещё не привыкла к ошейнику. Вероятно, подобная информация, тем или иным способом быстро разлетается по округе, возможно, в результате якобы случайно брошенного или небрежного замечания её хозяина, подслушанного неким малолетним хулиганом, или подглядывавшей другой рабыней, возможно, ревнующий к красоте своей новой товарки, или в результате злой шутки некой любознательной свободной женщины, взявшей на себя труд расследования таких вопросов, не исключено, вырвавшей признание ударами хлыста или чего похуже. Иногда владелец публично приковывает свою девушку из соображений хвастовства, по причине своего собственного тщеславия, чтобы показать её, чтобы ему завидовали, чтобы признали его удачу. Если день жаркий и солнечный, девушку могут приковать в тени и даже оставить ей миску воды. Кроме того, девушка может быть так прикована, чтобы выяснить, сколько за неё могут предложить. Если так, то обычно об этом оставляют некий знак, закреплённый на её шее. Однако основной причиной использования рабского кольца, конечно, является предотвращение кражи рабыни. Вдруг до меня дошло, что меня никогда не приковывали к такому кольцу. Этот факт отозвался во мне волной лёгкого раздражения. Это что же получается, ни моей хозяйке, ни её зверю ни разу не пришло в голову, что меня могут украсть, что кому-то я могу показаться достойной того, чтобы меня украсть? Моё собственное мнение в этих вопросах, конечно, больше склонялось к тому, что публичное приковывание рабынь, всё же имело отношение не столько к опасности похищения рабыни, сколько к удовольствию её хозяина. Рабовладельцам, как мне кажется, нравится приковывать своих рабынь. Помимо несомненного совершенства вовлеченного ограничения свободы, это ещё и ритуал доминирования, в котором господин демонстрирует рабыне, что она — рабыня, животное и собственность, которая может быть посажена на цепь, если на то будет его желание. Она останется там, где её оставили, беспомощная что-либо изменить. Такова его воля. И, конечно, приковывание имеет свой эффект на рабыню, которая полностью осведомлена о том, что это подразумевает. В этом акте она совершенно ясно осознаёт себя собственностью, и кто ею владеет.

Внезапно я замерла абсолютно неподвижно, обратившись в слух. Мне показалось, что справа донёсся звук шагов. Но сколько я не напрягала слух, так ничего и не услышала. Меня окружала мёртвая тишина. Должно быть, я ошиблась, решила я. Думаю малейшее касание сухого листика, несомого ветерком по камням, невесомое падение клочка бумаги, самый тонкий шёпот сквозняка, могли насторожить бы меня в такой момент. В проходе между ларьками мне была видна лампа, мерно покачивавшаяся на столбе, далеко справа от меня. Её тусклый свет не рассеивал тьму, но служил мне ориентиром. Немного успокоившись, я снова двинулась к платформе претора и пустым киоскам менял.

Мне вспомнилось, как несколько дней назад какие-то бродяги, появились на рынке, выскочив из коллектора прямо около платформы претора. Их тут же скрутили стражники. Решётку, разумеется, заменили на новую.

Я надеялась, что она оставалась надежно закреплённой на своём месте.

Наконец, облегчённо вздохнув, я миновала последний киоск менял, ближайший к платформе претора. Насколько я понимала, теперь мне оставалось только ждать, здесь или где-то поблизости.

Но чего или кого я должна была ждать?

Может быть, сюда должен был прийти сам Лорда Грендель, чтобы мимоходом убить меня?

Не вставая с четверенек, я приоткрыла калитку киоска и проскользну внутрь.

Закрыв и заперев калитку на щеколду, я легла на пол и свернулась калачиком.

Деревянные стенки киоска дарили ощущение некоторого спокойствия. Вряд ли они смогли бы хоть как-то защитить меня, но, по крайней мере, послужили бы своего рода сигнализацией, ведь чтобы добраться до меня, их сначала пришлось бы сломать.

По-прежнему было очень тихо. Я ничего не смогла услышать, сколько ни прислушивалась.

По мере того как шло время, у меня начали зарождаться подозрения, что произошла некая ошибка или недоразумение.

Издалека прилетел звон. Колокол отбил наступление первого ана.

Ничего не происходило. Позже я услышала двойной звон. Второй ан.

Я что, должна просидеть здесь всю ночь? Вдруг меня охватил испуг. Да, сейчас шла середина ночи, но что я буду делать утром? Ведь на рассвете по сигналу претора рынок откроется, сюда придут торговцы, продавцы, покупатели и стражники. Меня могут поймать и арестовать.

Вряд ли это станет для меня приятным времяпрепровождением.

Оставалось только надеяться, что пока люди собираются, мне удастся смешаться с толпой, и незамеченной добраться до магазина Эпикрата.

Снова издалека донёсся звон. Колокол пробил три раза.

«Может быть, — подумала я, — мне стоит вернуться домой?». Здесь, в ночной холодной тьме я чувствовала себя страшно одинокой. Мне уже было совершенно ясно, что, если бы что-то должно было произойти, то это уже произошло бы к настоящему времени. Такие мысли не могли не воодушевить. Теперь, я была уверена, на мой взгляд, вполне обосновано, что ничего не произойдёт.

«Возвращайся домой, Аллисон», — сказала я сама себе.

«Нет, — ответила я себе. — Пожалуй, я ещё немного побуду здесь».

В облаках снова появилась прореха, в которую тут же выглянула одна из лун. Немного приподнявшись, я выглянула через прилавок киоска. Площадь опять залил холодныё свет, но спустя несколько мгновений, облака снова сомкнулись, закрыв собой луну, и рынок в очередной раз превратился в сумятицу теней, странный ландшафт ночи, пугающую пустыню мрака, совершенно не похожую на то, что здесь будет при ярком свете дня, с его суматохой, шумом и гамом толпы. Единственным светлым пятном остался фонарь на столбе по ту сторону площади.