Женевьева Горничек - Сердце Ведьмы [litres]

Ангербода ещё некоторое время молча негодовала, сидя в кресле, а затем погрузилась в беспокойный сон.

Женщина проснулась от того, что Локи отчаянно тряс её. Увидев выражение его лица, первым делом она спросила:

– Что-то с Хель?

Но муж указал вниз:

– Твоя сорочка вся мокрая.

Ангербода несколько мгновений смотрела на свои колени, прежде чем прошептать:

– Он же ещё такой маленький…

Но даже произнося это, она чувствовала схватки и удивлялась, как они не разбудили её раньше.

Медленно перебираясь с кресла на пол, колдунья слышала, как Локи что-то делает, хоть он и ступал бесшумно. Потом входная дверь открылась и закрылась, и она было задалась вопросом, ушел ли муж или всё ещё в пещере, но с внезапной ясностью обнаружила, что ей абсолютно всё равно, чем он занимается, – лишь бы не разбудил Хель! Это бы только ухудшило ситуацию, ведь если Ангербода не могла успокоиться сама , у неё не было никаких шансов успокоить ребёнка.

« В этот раз всё по-другому , – подумала она, с содроганием вспоминая то своё предыдущее пробуждение, когда начались преждевременные роды дочери. – Он всё ещё жив».

И он хочет выбраться наружу.

Оказалось, что Локи выходил на улицу за ведром снега, чтобы растопить его над огнём. Затем он принёс ворох тканей и одеял из одного из её сундуков. Должно быть, за это время, заполненное хлопотами, ему удалось взять себя в руки, и теперь её поразило его самообладание.

Мужчина подложил ей под спину одеяла, чтобы было удобнее откинуться, и они посмотрели друг на друга. Дыхание Ангербоды стало затруднённым, схватки – более интенсивными, и лицо Локи исказило сочувствие, пока он промокал её влажной тканью.

– Скорее всего, ему не выжить, – еле слышно прошептал муж, положив руку ей на живот. – Он, наверное, смог бы, если бы был побольше, но…

– Не произноси такое вслух, – огрызнулась колдунья. – Не сейчас. Дай мне лучше кусок ткани.

Локи подчинился и снова сел у её ног, подвернув платье до талии.

– Я просто пытаюсь смотреть на вещи реалистично. Не забывай, я был в твоём положении, хотя допускаю, что у лошади всё происходит не совсем так.

Он выдавил из себя улыбку, сжал её колени руками и перевёл взгляд вниз.

– Всё может закончиться раньше, чем ты думаешь. Ты уже тужишься?

Ангербода провела в родах почти целый день, прежде чем Хель наконец соизволила появиться, но она промолчала об этом, так как засунула в рот тряпку, чтобы приглушить крики.

Время от времени Локи бросал взгляд в глубь пещеры, чтобы убедиться, что дочь всё ещё спит, но затем снова переключал всё своё внимание на жену, гладил её и утешал как мог. Когда она вцепилась в его руки, царапая кожу ногтями, он не произнёс ни слова, даже не вздрогнул.

Через час у них родился второй ребёнок.

Ведьма поняла, что что-то не так, едва взглянув на выражение лица Локи. Мужчина поднял новорождённое существо – серого волчонка с закрытыми глазами, почти такого же размера, как Хель, когда она родилась, – то есть намного больше, чем обычный детёныш, рождённый волчицей.

– Он волк, – произнёс Локи очевидное, перерезая пуповину ножом. Затем он завернул новорождённого в одеяло, как будто не знал, что дальше делать, и дюжина разных эмоций промелькнула на его лице одна за другой.

Ангербода не стала вникать – она вытянула руки, глядя только на сына, и Локи протянул ей сверток медленным неловким движением. Теперь он выглядел уставшим, ошеломлённым и не таким собранным, как прежде. Молодая мать обтёрла щенка и поднесла его к груди, а тот издал тихий писк и сразу же стал есть.

– Ита-а-ак… – протянул Локи, глядя на них, и подвинулся, чтобы сесть рядом. – Ты не находишь это странным? Я вот нахожу. Почему он родился волком?

– Мы странные. Он странный. Тебя это расстраивает? – невозмутимо спросила Ангербода, не поднимая глаз.

– Ни в коем случае. Я просто… растерялся.

– Поверь, я растерялась не меньше, когда ты заявился сюда в виде кобылы и разродился восьминогим жеребёнком.

Возразить Локи было нечего.

Впрочем, его избавили от необходимости возражать, потому что из угла пещеры донеслось тихое ворчание. Хель поднялась с кровати, а затем заковыляла туда, где они сидели у огня.

– Детка, иди посмотри на своего братика, – сказал Локи, прикрывая одеялом нижнюю половину тела жены и поднимая девочку к себе на колени. – Он как игрушка, которую я тебе сделал, видишь?

Хель выглядела заинтригованной, посасывая свою фигурку волка. Мужчина убрал с её лица взъерошенные от сна волосы.

– Как его зовут? – спросила, наконец, малышка, решив, что уже достаточно времени разглядывала своего младшего брата. Тот факт, что он оказался волком, видимо, нисколько не беспокоил её.

С другой стороны, у неё и самой были омертвевшие ножки. Колдунья вспомнила, что даже до того, как Хель научилась говорить, требовалось немало, чтобы удивить её.

– Фенрир, – ответила Ангербода.

– «Житель болот»? – переспросил Локи, скорчив гримасу. – Но почему?

– Мне просто нравится, как оно звучит. А тебе нет?

– Ну, наверное, да…

– Какие пушистые ушки, – сказала Хель и потянулась, чтобы коснуться лица брата своей чумазой ручкой, с нежностью, невообразимой для обычного ребёнка. – И носик мокрый. Почему он решил так выглядеть?

Её родители молча посмотрели друг на друга.

К тому времени как Локи снова убаюкал дочь, уже рассвело, и Фенрир тоже спал, уткнувшись носом в материнскую грудь. Локи вынес грязные одеяла за порог и сел прямо за женой, вытянув ноги по обе стороны от неё. Затем он положил голову ей на плечо и, ничего не произнося, провёл ладонями вверх и вниз по её плечам.

– Хель права, – тихо сказала ему Ангербода. – Даже если это и не его осознанное решение… он волк, да, но ещё он такой же ётун, как и мы, только в волчьем обличье. Интересно, может ли он это как-то контролировать?

– Спонтанная смена облика в утробе? – хмыкнул Локи, по-прежнему обнимая её. – Полагаю, всё стало ещё страннее. Но не говорила ли ты однажды, что, возможно, и раньше порождала волков, хотя теперь этого и не помнишь?

– Вполне вероятно. – Ведьма повернулась, насколько могла, и посмотрела на него. – Ты огорчён?

– Вовсе нет. Волки интересные, и люди их боятся. Будет здорово иметь сына-волка. Может быть, мы натренируем его пожирать людей, которые нам не нравятся.

– Локи!

– Бода!

– Ты не станешь учить нашего сына никого есть.

– Я слышу твой ворчливый тон, но то, что ты говоришь…

– Никакого поедания людей, – устало повторила Ангербода, прислоняясь к нему спиной.

Локи поцеловал её в плечо.

– Я не могу ничего обещать за нашего сына.

За оставшуюся зиму и весну стало очевидно, что Фенрир развивается со скоростью где-то между темпами развития настоящих волчат и обычных детей. Он открыл глаза всего через несколько дней, и они были того же ярко-зелёного цвета, что и у Локи, не оставляя сомнений в его отцовстве. А кормить грудью его прекратили уже через несколько месяцев, к радости Ангербоды, потому что, в отличие от Хель, Фенрир часто кусался.