Женевьева Горничек - Сердце Ведьмы [litres]

Ведьма вскоре поняла, что её дочь выказывала редкое для ребёнка понимание происходящего. В отличие от сестры, которая всё осознавала, хоть её лицо и выражало спокойное безразличие, Фенрир, казалось, совершенно не воспринимал чужие эмоции, из-за чего дети часто ссорились.

Когда ему едва исполнился год, голова волчонка была уже на уровне колена Локи. Это привело Ангербоду к выводу, что их сын по какой-то причине не перестал расти. Рот его был уже полон острых зубов, и он с удовольствием грыз кости. А ещё колдунья задавалась вопросом, сможет ли Фенрир когда-нибудь говорить и как такое вообще возможно . Она также размышляла над комментарием Локи о «спонтанной смене облика в утробе матери» в ночь рождения их сына и задавалась вопросом, действительно ли он унаследовал отцовское умение смены облика, но до сих пор никаких подобных способностей у Фенрира не проявлялось. Он просто родился волком.

К двум годам голова волчонка была почти на уровне бёдер Ангербоды, хотя он всё ещё выглядел щенком-переростком. К этому времени он стал уходить на охоту и возвращаться со своим собственным обедом, которым не хотел делиться ни с матерью, ни с сестрой – что вполне устраивало ведьму, в силки которой попадалось не так уж и много дичи.

Радостным событием было то, что Фенрир наконец научился разговаривать, хотя и не вслух, как Хель. Его голос звучал прямо в голове – тихо и по-детски. Он говорил мало и о простых вещах вроде еды, погоды и коз.

С того самого момента, как Ангербода услышала от него «мама», у неё появилась надежда на лучшее. Детский голос в её голове уверенно произнёс первое слово, и, повернувшись, она увидела Фенрира, который смотрел на неё и вилял хвостом. Колдунья улыбнулась и обняла сына. Теперь у неё действительно была надежда, что всё наладится, несмотря на то что он по-прежнему часто огрызался на неё и Хель, казалось бы, без всякой причины.

Фенрир, казалось, пытался контролировать свои животные инстинкты и очень расстраивался, когда у него не получось, от чего волчонок сердился ещё больше. Ангербода очень хотела помочь ему, но не знала как. Она жалела, что на самом деле не была – или, по крайней мере, не помнила себя – той ведьмой, что породила волков, преследовавших солнце и луну. Или что она не могла хотя бы найти эту старуху и попросить у неё совета.

Вместо этого она спросила совета у мужа. Но поскольку Локи по-прежнему метался между Асгардом и Железным Лесом, свирепые наклонности сына казались ему скорее забавными, чем доставляющими неприятности. Ему ведь не приходилось общаться с Фенриром каждый божий день.

– Забудь свои глупые защитные заклинания – ты будешь в полной безопасности с боевым волком . Это же так здорово! – заявил он однажды. – Я всё ещё считаю, что нам следует научить его охотиться на людей.

– Нет, – сказала Ангербода.

– Но он хочет есть людей! Он бы с удовольствием ел людей. Разве не так, Фенрир?

– Да! – Волчонок завилял хвостом, и его язык взволнованно высунулся изо рта.

– Видишь? Вот и славно! – обрадовался Локи. – Мы просто должны держать его подальше от коз. Хель будет горевать, если брат закусит одной из них.

– Ты им ещё и клички дал, от этого не легче, – пробормотала женщина. – Теперь она вконец к ним привязалась.

Локи только усмехнулся. С недавнего времени он стал называть коз Ангербоды именами асов, зачастую не обращая внимания на пол животного. Он делал это исключительно для того, чтобы рассказывать про них забавные истории. Хотя колдунья считала, что лишь немногие из них были по-настоящему смешными.

Неудивительно, что Хель всё так же души в отце не чаяла с того самого дня, когда впервые увидела его. Иногда у колдуньи даже возникало чувство, что дочь являлась единственной причиной, по которой он вообще возвращался в Железный Лес, хотя Локи клялся всем чем угодно, что это не так. С другой стороны, Ангербода была готова с этим мириться, лишь бы видеть улыбку дочери и держать её в поле зрения – к этому времени Хель стала гулять по поляне с козами и Локи, а иногда и одна, несмотря на протесты матери. Именно тогда ведьма показала всем членам семьи границы чар, скрывавших их дом, и умоляла не выходить за их пределы. Фенрир и Хель, казалось, поняли. А Локи лишь хмыкнул.

Дочери исполнилось уже три с половиной года, и она была настоящей непоседой, как и положено ребёнку в этом возрасте, хотя, казалось, быстро уставала и начинала задыхаться от избытка эмоций. Однажды отец рассмешил её так сильно, что она не могла вздохнуть, и кончики её пальцев стали синеть, и только одно из успокаивающих снадобий её матери помогло ей прийти в себя.

– Прекрати её так раззадоривать, – отругала его Ангербода после того случая.

– Ты хочешь сказать, что я должен прекратить быть таким смешным? – невозмутимо ответил Локи. – Вряд ли у меня получится. Но ради нашей дочери я попробую.

Ведьма сшила Хель пару длинных толстых чулок под платья – не для того, чтобы скрыть ножки, а скорее для того, чтобы мазь под ними не пачкала одежду. К этому времени Ангербода улучшила свой рецепт, и плоть на ногах Хель по-прежнему росла вместе с ней, хотя и оставалась синеватой и омертвевшей. И хоть женщина не очень понимала, как это всё работает, но приписывала это достижение своим колдовским навыкам. Это давало ей некоторое чувство гордости, учитывая, как долго она винила себя за состояние дочери.

После рождения сына Ангербода решила, что пришло время добавить к списку снадобий, которые она готовила, ещё одно – препятствующее зачатию. Она не знала, как воспитывать волков, а поскольку Хель и Фенрир были так близки по возрасту, у неё не было никакого желания в ближайшее время обзаводиться третьим ребёнком. Локи, с одной стороны, не возражал, но при этом дал понять, что по большому счёту его эти заботы нисколько не волнуют. Во всяком случае, они по-прежнему спали вместе почти каждую ночь, когда он оставался в Железном Лесу. Ангербода старалась не слишком переживать по поводу его легкомысленного отношения, но удавалось ей это редко.

Скади предупредила, что такое женское средство против зачатия, вероятно, не продастся столь же же хорошо, как целебная мазь и зелья для утоления голода, которые она обычно сбывала. Она подтвердила то, что ведьма и так знала: большинство женщин в Девяти Мирах стремятся иметь как можно больше детей. Но тем не менее Охотница согласилась взять с собой несколько горшочков, чтобы обменять их, если будут желающие.

– Ты точно не та старая ведьма из сказок? – поддразнила её Скади, когда в первый раз увидела Фенрира, тогда ещё представлявшего собой маленький комочек меха. – Уверена, что это не твои детишки-волки гоняются за солнцем и луной?