Женевьева Горничек - Сердце Ведьмы [litres]

Правда ли Локи думал так, как сказал в тот день, или же нет – он это сказал. И для Ангербоды было достаточно того, что он в принципе допускал подобные мысли, пусть даже и подсознательно. Для неё подобное было неприемлемо.

Неприемлемо и необратимо.

С каждой неделей дети всё больше отдалялись от неё. Хель целыми днями просто сидела на улице с козами, остервенело работая над своим вязанием, но пряча поделку всякий раз, когда Ангербода приближалась. Фенрир, которому исполнилось почти четыре, сбегал в лес и бродил там от восхода до заката, а когда мать отчитывала его за то, что он так долго отсутствовал и пугал её, молча и без выражения смотрел на неё в ответ.

А Ёрмунганд, которому к тому времени было чуть больше года, проводил все больше и больше времени свернувшись клубочком перед очагом, по мере того как дни становились холоднее. Теперь он был в два раза длиннее, чем его мать, а в обхвате – с её талию. Змей по-прежнему не разговаривал и даже перестал произносить беспорядочные слоги, как раньше. Казалось, он сдался. И никакими уговорами Ангербода не могла добиться от него отклика, он лишь изредка шипел.

Фенрир чувствовал угрозу от огромных размеров брата, и они часто огрызались друг на друга, но не так игриво, как раньше. Однажды колдунье даже пришлось применить магию, чтобы разнять их, когда Ёрмунганд обвился вокруг волка, а тот вонзил свои клыки в хвост брата. Хель наблюдала за их кровавой стычкой, как обычно, бесстрастно, но не без проблеска мрачного веселья в больших зелёных глазах.

Именно в этот момент, пребывая в полном смятении, Ангербода осознала, насколько глубоко её дети переживали из-за слов отца. И она почувствовала, будто рана в её сердце, которой было уже больше века, вновь открылась, утягивая ведьму во тьму. Ей пришлось сопротивляться желанию вырвать страдающее сердце из своей груди и бросить в огонь, несмотря на облегчение, которое это могло принести.

Но поступить так означало бы сдаться, а дети нуждались в ней сейчас больше, чем когда-либо.

– Я вижу, ты всё ещё покрываешь волосы под платком. Значит ли это, что ты по-прежнему считаешь себя его женой? – спросила Скади однажды морозным утром, когда заехала в гости на своём олене. Животное было нагружено зимними запасами, которые она привезла в обмен на зелья, утоляющие голод, – этот товар всегда пользовался большим спросом в холодные месяцы.

– Скорее по привычке, – ответила Ангербода, хотя и сама не знала, насколько это было правдой. – К тому же так волосы не падают на лицо.

– Верно, – согласилась Скади. – Привычка. Пожалуйста, скажи мне, что у тебя войдёт в привычку позволять мне убить его во сне?

– На удивление, он довольно крепко спит.

– Значит ли это, что мне можно?..

– Нет, не значит.

Судя по виду, её такой ответ не устроил. В качестве своего рода извинения Ангербода предложила ей отобедать вместе, и та согласилась.

– Вероятно, скоро тебе станет трудно с ними управляться, – сказала Скади, когда разговор зашел о детях. – Это было легче, пока они были не такие крупные, но мальчики становятся больше с каждым моим приездом.

– Их поведение не имеет отношения к размеру, – ответила Ангербода как можно тише. – Это из-за того, что произошло той ночью у ручья. С тех пор они переменились.

Скади положила руки на плечи подруги и тоже понизила голос.

– Насколько мне известно, пока ни твой проходимец-муж, ни сама Сигюн никому и словом не обмолвились о случившемся. Но всё же будь осторожна. Боги не играют честно. Я знаю это не понаслышке.

– Понимаю. Спасибо, дорогая подруга. Я приняла меры предосторожности. – И ведьма рассказала ей об усиленном охранном заклинании.

Охотница кивнула, затем неловко поёрзала, будто хотела сказать что-то ещё, но решила не лезть не в своё дело. Вместо этого она просто ещё раз кивнула и сказала:

– Я передам Гёрд, что она всё равно сможет найти тебя. А если тебе понадобится помощь… если не будет получаться справляться с сыновьями…

– Будем решать проблемы по мере их поступления, – ответила Ангербода. Ётуншу, казалось, не удовлетворил её ответ, но больше эту тему затрагивать она не стала.

Однажды, когда колдунья шила новую пару чулок для Хель, дочь вбежала в пещеру, безутешно рыдая. Когда Ангербода, наконец, смогла добиться от неё хоть каких-то объяснений, то девочка всхлип- нула:

– Они едят моих коз, мама! Едят моих коз!

– Кто ест твоих коз, Хель?

Малышка посмотрела мать так, словно её голова только что отвалилась и покатилась в сторону.

– Мои братья !

К тому времени, как Ангербода с дочерью вышли из пещеры, три козы были съедены, а остальные разбежались по предгорьям и затерялись среди сучковатых деревьев Железного Леса. Ведьма сомневалась, что они вернутся.

Она посмотрела на Фенрира и Ёрмунганда. Первый обгладывал мясо с кости ноги, а второй пытался заглотить последний крупный кусок козлятины. Хель шмыгнула носом и вцепилась в платье матери. Ангербода опустилась на колени и обняла её, затем снова посмотрела на сыновей.

– Зачем вы это сделали?

– Потому что скоро зима, дичи не хватает, и мы голодны, – произнёс Фенрир, невинно, как ребёнок. Но в его тоне слышалась насмешка. – Мы загоним остальных позже для тебя, мама.

– Эти козы не предназначались в пищу, – холодно ответила Ангербода. – Они были любимыми питомцами вашей сестры, и мы получали от них молоко.

– Ты и раньше их забивала , – заметил Фенрир. – Почему нам нельзя?

Женщина сжала кулаки и заставила себя успокоиться. Она привыкла к таким дерзким ответам Хель, но теперь и средний ребёнок всё чаще разговаривал с ней в подобном тоне.

– Мы разделываем их понемногу. Я понимаю, что вы быстро растёте и испытываете голод, но разве вы не можете охотиться в лесу, как всегда?

Фенрир выплюнул кость к её ногам и встал. Его глаза находились на уровне её подбородка, когда она стояла, но, поскольку Ангербода всё ещё сидела рядом с Хель, он угрожающе уставился на неё сверху вниз своей короткой мордой. У него по-прежнему был вид щенка-переростка.

– В этих лесах почти нет дичи, – произнёс он, а Ёрмунганд зашипел в знак согласия и снова сжал челюсти. – Здесь нет ничего, кроме нас и нескольких кроликов, а границы твоего заклинания…

– Я их расширила, о чём вы прекрасно знаете . Это не оправдание, – сказала она, вставая. Хель зарылась лицом в платье матери, а Ангербода погладила её по волосам, не сводя глаз с сыновей. – И Скади не раз предлагала привезти вам более крупную дичь в дополнение к тому, что водится в лесу. Для вас всегда найдётся больше еды. Нужно только спросить.

Фенрир ничего не ответил. Он просто протиснулся мимо матери и сестры обратно в пещеру, Ёрмунганд скользнул за ним. Хель посмотрела на неё с ничего не выражающим, безнадёжным выражением лица, и ведьма крепко обняла её и повела внутрь.