Ядвига Симанова - Восход памяти [litres]

Встречи с Константином постепенно сошли на нет. Им на смену пришли короткие сообщения в мессенджерах. Из сообщений Марианна узнала, что молодой ученый снова оседлал своего любимого конька, с головой окунувшись в работу над чудом – акустическим лучом, – а помогал ему в этой работе не кто иной, как Илья Вадимович Седых, в котором Константин после произошедшего в клинике признал феноменального гипнотизера. Гений гипноза успел пройти обследование в лечебнице, курируемой именитым профессором психиатрии, по совместительству – добрым знакомым Константина. Проведенные тесты выявили у пациента широкий спектр нарушений памяти, аутизм и ряд сопутствующих неврозов, что, по мнению Константина, объясняло его периодические «зависания», отстраненность, трудности в выражении мыслей и прочие странности поведения. Константин верил, что где-то в закоулках потерянной бывшим пациентом отсека № 29 памяти таился ответ на вопрос о местонахождении Вихря. Пока же попытки выудить необходимые сведения натыкались на неизменный ответ: «Корень – основа всему». Над расшифровкой этой фразы Константин неустанно бился дни напролет, но безрезультатно.

На самом деле Константин немало думал и о Марианне. Он не забыл о связанный с ней странностях – провалах памяти, о которых не подозревала она сама, и об информации, которую он почерпнул из ее истории болезни. Но в то время он не готов был действовать. Так запросто подойти и вывалить на нее всю подноготную как ушат холодной воды – он считал губительным для ее памяти. Он знал, что в такие моменты срабатывают защитные механизмы. «Она не поверит, не примет, закроется окончательно, запечатав воспоминания сургучом до скончания века». Так, как он планировал раньше, действовать нельзя. Память должна пробудиться сама. Для этого необходимо было решиться на эксперимент. Рискованный – да, но результат того стоит. И Константин ждал подходящего для того момента, дня, часа.

Стоит упомянуть и об одной из редких встреч, имевшей место в период стагнации их с Марианной отношений. Из этой, казалось бы, заурядной встречи, произошедшей на дне рождения Марианны в середине декабря, он извлек немало полезных сведений, которые укрепили его уверенность в целесообразности эксперимента. Константин с радостью откликнулся на неожиданное приглашение – ему предоставилась возможность понаблюдать за Марианной в непринужденной семейной обстановке, в кругу друзей и близких. Да и повод, к счастью, нейтральный, ни к чему не обязывающий.

В довольно просторной однушке Марианны хватило места разместить небольшое количество гостей. Правда, Константин с порога почувствовал некоторый дискомфорт, словно явился не на день рождения, а на собрание феминистского клуба. «Чтоб меня… Одни бабы!» – подумал он, но отступать было поздно – увесистый букет из английских роз лососево-розового оттенка, разбавленных зеленью эвкалипта, с замысловатой сердцевиной, специально оформленный у флориста, оттягивал руку. Но вскоре первоначальный мандраж уступил место любопытству – публика собралась немногочисленная, но колоритная. Отец Марианны, на общество которого рассчитывал Константин, свалился с гриппом, и потому приходилось довольствоваться компанией его супруги – матери Марианны, Людмилы Сергеевны, которая, к глубокому разочарованию, ничем не напоминала свою дочь. Невысокая, внушительных объемов женщина с выкрашенными в ярко-оранжевый цвет волосами заискивающе улыбалась одними губами, при этом глаза сохраняли жесткую стеклянную неподвижность. С первой же секунды она взялась опекать Константина: приняла его пальто, проводила в ванную комнату, где он смог помыть руки, не оставляя его ни на минуту, провела к столу, где и познакомился с остальными гостями.

Среди гостей была молоденькая бойкая девушка с цепким взглядом – Юля, маркетолог, помогавшая Марианне в продвижении ее бизнеса. Юля без умолку твердила о таланте Марианны, ее сильном характере, неповторимой харизме, трудолюбии и т. д. и т. п. К этим речам мамаша (так Константин мысленно называл Людмилу Сергеевну) не забывала присовокупить свои «пять копеек», напоминая о тяжелой судьбе дочки, несчастном случае и восхищаясь тем, как быстро она оправилась после произошедшей трагедии.

– Вы знаете, Константин, мы всего пару раз посетили ее в клинике. Почему, как вы думаете?

Константин тактично взял паузу, понимая, что отвечать было бы излишне.

– Никогда не угадаете! – продолжала мамаша, отхлебнув вина из бокала. – Она нас выгнала. Сказала, чтоб мы больше не приходили. Сама, все сама. Вот такая она у нас!

Марианна, с самого начала чувствуя неловкость, сгорбилась в своем кресле и, опустив голову, ковыряла вилкой содержимое тарелки, которое совсем все не убавлялось. Девушка, наблюдая, как празднование дня рождения превращается в этакую презентацию Марианны перед Константином, испытывала неимоверный стыд. Очевидно, она понимала, что Константин знал – по своему складу она не могла желать этой комедии, по крайней мере сознательно, но это мало утешало. Но если она, принужденно слушая дифирамбы Юли, молча перемешивала ингредиенты овощного салата, то, услыхав слова матери, точно проснулась и возмущенно выпалила:

– Мама, да что ты такое говоришь? Не было этого! Никого я не выгоняла!

– Ну как же! – с жаром принялась спорить мамаша, дожевывая кусок селедки. – Мы с отцом как раз собирались побеседовать с врачом о твоем позвоночнике, узнать, какие шансы, к чему готовиться, но ты вдруг как с цепи сорвалась, кричать стала, чтобы мы немедленно уходили, запретила нам о чем-либо расспрашивать доктора, дескать со всем разберешься сама.

Тут Константин понял, что пришел не зря – патология подтверждалась, сомнений не было, вот он, случай очередного провала в памяти. Его чутье ученого подсказывало, что это еще не все, вечер открытий только начинается, и чутье не обмануло.

– Не помню я такого, – с обидой в голосе произнесла Марианна, но, похоже, ее уверенность в безупречности собственной памяти куда-то исчезла, румянец проступил на ее щеках, и она вновь опустила голову.

И тут в игру вступил не менее сочный персонаж – давняя подруга детства Марианны, Галина. Мать-одиночка с двумя детьми, связанная по рукам и ногам каждодневными заботами, которые, как неопрятная дулька на ее голове, так же стягивали в небрежный, без толики вкуса, неизменно прочный пучок ее прошлое, настоящее и будущее, связывая неказистой лентой с вышитым на ней самой безысходностью девизом «Надо!». Несмотря на общую неустроенность, Галина не испытывала недостатка в поклонниках. По большей части к ней захаживали любители побренчать под гитару или пофилософствовать в обнимку с рюмкой на малогабаритной кухне с драными обоями, давно кричащими о необходимости ремонта. Все бы ничего, и не в обоях дело, ведь неплохие парни были – страстью искренней пылали и никакого камня за пазухой, вот только мир их, по мнению самой Галины, был до печали узок. Все они как один донельзя зацикливались на ней одной, или же она зацикливала их на себе, но как бы то ни было, по мере общения с возлюбленной музыка, песни, гитара, философские настроения – то, что привлекало Галину на первых порах, уходило на задний план, оставляя на лицевой стороне лишь рюмку и неприбранную кухню с грязными обоями. Серость непроглядная и нескончаемая, ее и так хватало в жизни, и Галина без сожаления освобождалась от наскучивших отношений, как от пустых бутылок, скопившихся под столом. К несчастью, ее не посещала мысль о том, что неплохо бы сперва сменить обои, вымести сор из углов опостылевшей кухни, поднять запыленные жалюзи и позволить солнечному свету наполнить дом, жизнь, ее, Галины, пространство. И пока солнце за горой немытой посуды не разглядело Галину, та продолжала менять мужчин, что грязными подошвами прохаживались по ее судьбе, оставляя маркие следы на тоскующем в ожидании просветления сердце. Неутолимая жажда любви, света, волшебства, что стоит за гранью унылой обыденности, привела ее в эзотерику. Магические обряды, почерпнутые из интернет-источников, стали непременным атрибутом ее жизни. И те, кто смел критиковать ее странные интересы, убеждая, что практической пользы в увлеченности сетевыми мистериями ни на грош, дружно отправлялись туда, куда Галина, не стесняясь в выражениях, их посылала. Не за результатом гналась Галина, нет! Ее пленяла атмосфера всевластия духа, что поднимала ее над мирскими заботами, окрыляла, возносила к самим звездам и много выше – за пределы стратосферы, где гнусный пучок не стягивает и не довлеют кандалы, выкованные на наковальне под девизом «Надо!».