Сэмюел Сайкс - Десять железных стрел [litres]

Там, куда падали бомбы, лопались красные раны. А под ними исчезали деревни. Густые клубы дыма заволакивали небо, черные надгробия, монументальные и туманные, для могил домов и семей. Более сотни тянулись вверх. И все больше поднималось там, где пролетали уже Семь Стрел Железного Флота.

– Сказать по правде, я никогда тебя не прощал, – заговорил Два-Одиноких-Старика.

Его голос был слабее, чем я помнила.

– Или их, – сказал он. – Мысленно я так и сделал. Использовал разум, логику, реальность, чтобы объяснить, почему они уничтожили Последнесвет. Почему я должен отпустить все и восстановить его. Но в моих снах… – Он поджал губы. – В моих снах он не был Последнесветом. Он был моим. МОИМ. И они у меня его отняли. Ты его у меня отняла.

Сэл хлебнула вина. На вкус оно было сладким, с тонким ароматом. Внизу еще одна деревня исчезла в волне огня. Крошечные черные фигурки растворились в красном.

– В моих снах мне больно, – продолжал Два-Одиноких-Старика. – Все рассуждения теряли смысл, как и то, что никакими способами этого было не избежать. В снах, я не мог понять, какой цели он служит, какие знания можно из этого извлечь. Я видел свой город, его шпили и огни, и я видел, как они исчезали один за другим. И все, что осталось у меня – это боль.

Со дна Долины взлетел залп молнии и ледяной магии, отскочив от корпуса аэробля. Им ответили пушки. Исчезла еще одна деревня.

– Тебе не кажется странным? – спросил Два-Одиноких-Старика. – Позволять мечтам диктовать реальность? Сейчас это кажется странным, но тогда… тогда мне казалось, что я сплю. Продолжаю видеть сны, пока однажды я не смог разобраться, где сон, а где явь.

Он отпил вина.

– Может, все это порождение моих снов. Наказание Империума и Революции за то, что они сделали с моим городом. С твоей помощью. За это, Сэл, прости меня.

Сэл его не простила. На земле вспыхнул еще один огонь.

– Джеро знал, – произнесла она.

– Знал.

– А Тутенг?

– Тоже. Он забрал плату и исчез. Хочется верить, что вернулся домой. Но Агне, близнецы… ты… – Два-Одиноких-Старика глубоко вздохнул и устроился удобнее. – Джеро видел мудрость моих действий. Видеть Империум, Революцию, другие страшные силы этого мира и знать, что они никогда не откажутся от своего влияния добровольно. Мы должны были заставить их уничтожить друг друга. Мы должны были показать миру всю их мерзость. Джеро согласился со мной. Он верил, что согласишься и ты.

Она не согласилась. В небо поднялся очередной столб дыма.

– Ты пришла, чтобы меня покарать? – спросил Два-Одиноких-Старика. – Боюсь… ты опоздала.

Сэл глянула на столик рядом, на котором играл вокафон. Рядом с бутылкой лежал пустой крошечный пузырек. Из носа Двух-Одиноких-Стариков пошла кровь. Он осторожно утер ее.

– Прабабкин поцелуй, – произнес вольнотворец. – Ты знала, что это я его изобрел? Давным-давно. Пеплоусты требовали безболезненный яд, чтобы использовать для какой-нибудь гнусной цели. Я не задавал вопросов. Меня даже не волновали деньги, которые они предлагали, мне просто хотелось посмотреть, смогу ли я это сделать. Я сделал. Это сильный яд, который отключает нервы, а потом органы.

Он попытался поднять руку, но не смог.

– Мои нервные окончания отмирают. Любой ужас, который ты мне преподнесешь, будет бесполезен. Я сам решил, что таков будет мой финал. Уместный, как и все остальное.

Сэл изогнула бровь. Два-Одиноких-Старика улыбнулся.

– Тебе я яд не подлил, – произнес он. – Ты скоро сама убедишься, если мне не веришь. Я не простил тебя, но… не винил. Ты ведь понимаешь, каково это? Жить с чем-то, что не забыть, не исправить. Это была моя боль. Я ничего не мог с этим поделать. Ничего, кроме как заставить их заплатить. Показать, что я могу причинить им гораздо бо́льшую боль, чем они мне. В своих снах я не нашел способа снова ощутить себя цельным.

Он потянулся за бокалом. Онемевшие пальцы его опрокинули.

– Мне кажется, ты не веришь, – прошептал вольнотворец. – Ты не думаешь, что эта война была ради великой цели, или что я знал, что делаю. Все в порядке. В любом случае, людям этого не стоит говорить.

Он оглянулся на Долину и горько нахмурился, когда поднялся дым. Певец на вокафоне запел арию.

– Все, что ты должна рассказать им о Двух-Одиноких-Стариках, – продолжил он, – о человеке, который сжег этот мир дотла, чтобы обнажить под ним гниль… то, что сломленный и усталый человек выстоял против двух мощнейших сил в этом мире. И разбил их парой умных слов и пузырьком чернил. Скажи им, что за Последнесвет стоило отомстить… Скажи им, что люди этого мира…

– Нет, – перебила Сэл, не глядя на него.

Вокафон слабо потрескивал. Она отхлебнула еще вина.

– Ты ничего этого не сделал, – проговорила она. – И мы тоже. Мы не сделали ничего, кроме как убили кучу сраных людей. И все. Мы не великие люди. Не сломленные люди. – Сэл сделала большой глоток и сплюнула на землю. – Мы убийцы. Ты и я. Что бы мы еще ни делали, это наша суть. И кого бы мы ни ранили, нам плевать. Тебе наплевать. Джеро. Мне.

Небо над Долиной теперь было черным. Черным от дыма. Черным от летающих машин, которые проливали дождь смерти. Черным от криков, которые Сэл не могла услышать. Она поставила бокал на подлокотник кресла и поднялась.

– В Шраме полно таких, как мы, – сказала она. – Люди нас не вспомнят. Не должны. Они этого не заслуживают. И мы тоже.

Шумел ветер. Она подняла взгляд. Над головой заклубились тучи, снова пошел снег.

– И что бы ни случилось из-за нас, – продолжила Сэл, – что бы это ни значило… это их жизнь. Людей, которые могли сотворить лучший мир, чем мы. Это для них. Ты и я…

Она посмотрела на Двух-Одиноких-Стариков. Он смотрел в небо, приоткрыв рот, и снег падал на остекленевшие немигающие глаза.

– Если на этой темной земле есть хоть капля милосердия, мы с тобой будем забыты.

Сэл Какофония бросила последний взгляд на Долину, на черные дымящиеся надгробия и ярко-красные могилы. Смотрела ровно столько, сколько должна была. Она потуже намотала палантин на лицо, взяла поводья птицы в одну руку, вторую положила на черную горячую рукоять висящего на поясе револьвера.

Сэл развернулась, двинулась обратно вниз по склону. Прочь от Долины. Прочь от войны. Она шла, а снег падал на отпечатки ее ног, заметая следы ее присутствия.

И печальная опера, слов которой она не знала, продолжала играть.

Еще очень долго после ее исчезновения.

История продолжится…

В третьей книге «Гробница Империй».

Сэм Сайкс – автор, гражданин, млекопитающее. Много лет писал и сочинял: «Родство со Сталью», трилогию «Обрушить небеса», «Храбрый повар Брианна» и, вот сейчас, трилогию «Гробница Империй». К моменту написания этих слов, никто не мог окончательно доказать или опровергнуть, что он поборол медведя.