Сьюзан Деннард - Потому что ты любишь ненавидеть меня: 13 злодейских сказок [антология]

– Расслабься, – говорю я.

Джек стоит, широко расставив ноги, на охвостье, и наблюдает, как я отодвигаю запор. Едва люк поднимется, он бросается вперед и, даже не глянув внутрь, прыгает туда, в темную пустоту.

– Тут скользко... Ой... – доносится его голос.

– Ты ощущаешь запах крови? – спрашиваю я, поскольку мне интересно.

– Откуда она здесь?

– А, забудь об этом, – я возвращаюсь к мысли о том, что мне нужно сделать.

– Ну так... – его голос звенит натужным весельем: попытка сгладить острую ситуацию. – Надеюсь, что это не тот ящик, где твой папа хранит золотые слитки?

Смех отдается эхом в бронзовом чреве.

Чувствую ли я печаль?

Я нутром ощущала, что все придет к этому, с самого первого момента, еще до того, как поняла рассудком.

Но да, сейчас я испытываю сожаление.

Знание о том, что некое событие неизбежно, не избавляет вас от неприятных эмоций по его поводу.

Я опускаю дверцу на место и запираю ее, плотно, чтобы Джек не смог открыть.

Штука в том, чтобы они доверяли тебе. Ну эти, зверушки.

Да, вскоре страх пожрет каждую из клеточек его тела, но меня не волнует, насколько изменится вкус мяса, станет ли оно более кислым или острым, ведь все затеяно не ради того, чтобы просто набить утробу.

Я подхожу к шкафчику и вытягиваю один из ящиков.

Клянусь, что-то вроде этого ощущают люди, собираясь зарезать гуся, которого откармливали целый год. Но Джек – не гусь, и я – вовсе не человек, я – будущая императрица Северного Полушария, и точно так же, как вор переварил питона и напитался его лютой, не знающей сомнений силой, я должна переварить вора и стать настоящим вождем для своего народа.

Чтобы привести его в новую эру, нужно многому научиться, и это невозможно сделать, трясясь от страха.

Джек бы и сам так поступил.

Я беру коробок спичек, и поворачиваюсь к быку.

Если бы дело происходило в одной из историй для ТВ, то в этот момент я бы изменила свое мнение, вспомнила бы, как много времени мы провели вместе, как Джек помог мне раскрыться, найти себя. Я бы преодолела свой природный инстинкт воспринимать его как существо другого вида, вытащила бы вора из ловушки, мы бы стали друзьями или даже завели бы романтическую интрижку, и никто бы не обратил внимания, что связь между великаншей и человеком обычного размера невозможна хотя бы из-за той же логистики и телесной механики.

Штука в том, что мы не в ТВ. Это жизнь.

Так что я чиркаю спичкой по коробку и поджигаю дрова, сложенные под бычьим брюхом. Я раздумываю над тем, не остаться ли здесь, ведь я в конечном итоге немалым обязана Джеку.

Но я не мазохист, и, наказывая себя, ничего не изменю, так что я решаю, что лучше поработаю над креслом, может быть, даже закреплю кожу на сиденье.

Это поможет мне отвлечься.

Я открываю дверь на лестницу, и в этот момент слышу первый из вскриков Джека.

Много раз я видела, как папа пользуется быком во время больших семейных праздников, когда надо приготовить барбекю, и поэтому знаю, что минут через сорок все будет закончено – перестанут звучать вопли, благодаря особому устройству статуи напоминавшие мычание, прекратит струиться дым из бронзовых ноздрей.

Я закрываю дверь и спускаюсь по лестнице.

На нижней ступеньке меня одолевает легкий приступ дрожи – тут внизу, холодно; или я не чувствую особенной уверенности в том, на что отважилась сегодня, нарушив для начала свой девиз «не есть то, у чего есть лицо»; или я просто ощущаю важность момента.

Так что я говорю себе: «Даже восхождение на Эверест начинается с одного шага». Глядя на то, что предстоит, акт мясоедения можно воспринять как маленькую жертву, принесенную ради общего блага.

И есть в этом определенная красота... в том, что Джек всегда верил, что я способна выйти за пределы себя.

Я сижу рядом с очагом и вытаскиваю кусок кожи, хранящийся у меня с давних пор, с того момента, как я выдубила его после одной из трапез папы. Ясное дело, что мне нужно еще несколько таких же, но этот кусок гладок и мягок, и на нем красуется дурацкая жабья голова.

Как я и сказала – просто неудачный выбор.

Тот парень и я имели время только на короткий обмен репликами, поскольку папа его быстро поймал.

Но все в порядке. «Это круто» – как говорят они там, под облаками.

Поскольку я оказалась достаточно умной, чтобы бросить вниз две сумки с бобами, а не одну. А через сорок минут сила и бесстрашие питона будут циркулировать уже в моих венах.

Мир был однажды нашим.

Фии-фи-фо-фум... возможно, он снова будет принадлежать нам.

Спасибо, Джек. Это кресло для тебя.

«Джек на Бобовом Стебле» встречается с Фаларисом из Агридженто.

Наверняка вы знаете, кто таков Джек, и что произошло, когда он вырастил бобовый стебель до небес. Но в курсе ли вы, честно, кто такой этот Фаларис из Агридженто и чем он знаменит?

О, радуйтесь, что вы никогда с ним не встречались!

Фаларис работал тираном в одном из городов на Сицилии в шестом столетии до новой эры, и его не без основания включают в списки Наиболее Жутких Исторических Персонажей. Его можно представить как квинтэссенцию, представление всех злодеев в миниатюре, со всеми его привычками пожирать детей и жарить врагов в огромном быке из бронзы.

Эмери берет сказочную историю про Джека и смешивает ее со вполне реальной историей Фалариса, и в своем рассказе отлично показывает контраст между негодяями древности и наших дней.

Чтобы понять, о чем я говорю, давайте присмотримся к великанам и тиранам.

По первому впечатлению, история Эмери разрушает многие шаблоны.

Ведя рассказ от лица будущей императрицы, автор помогает читателю увидеть разум великана, самое сердце культуры заоблачного народа. Читатель отождествляет себя с героиней и охотно позволяет себя завлечь, провести по всем ступеням того ужаса, что почти незаметно копится вокруг нее.

И в конце концов этот ужас настигает Джека.

«Джек» предлагает нам сфокусировать взгляд на великане как символе взрослости. Будучи детьми, мы не можем дождаться, когда же наконец вырастем и станем такими же большими, как все остальные!

Но где-то в пути мы перестаем восхищаться и превозносить размер взрослости, и начинаем страшиться той неизвестности, которую она несет.

Великанша Эмери ощущает себя точно таким же образом: она страстно мечтает увидеть мир внизу, под облаками, но она боится настолько, что даже не в силах заглянуть за край собственной тучи.

Джек убеждает ее сделать это, быть храброй, и вся ирония в том, что он не догадывается, чем это обернется для него.