Сьюзан Деннард - Потому что ты любишь ненавидеть меня: 13 злодейских сказок [антология]

– Нет! Подождите!

Я замерла.

Я не понимала, почему, хотя точно знала, что не должна этого делать – каждая история о людях, которую я слышала, говорила, что нужно бежать к воде, не оглядываясь.

Возможно, я просто не так уж сильно хотела умереть на этом берегу.

Может быть, причиной всему стало мое разбитое сердце, или некая часть меня оказалась зачарована этим существом, мужчиной, звавшим меня так отчаянно, не хотевшим, чтобы я его покидала.

Мужчиной, что не знал меня и, само собой, не имел причин меня презирать.

Я облизала сухие губы и бросила взгляд через плечо.

Он не двигался, стоял, вскинув руки, наверняка для того, чтобы показать – он безоружен. В слабом свете луны я могла видеть, что он вовсе не красавец, но и совсем не обиженный судьбой урод: худощавый, с коротко стриженными темными волосами и остроконечным носом, похожим на клюв.

Но когда он улыбался, на левой щеке появлялась вполне себе очаровательная ямочка.

И сейчас он как раз улыбался.

Я сглотнула.

– Привет, – сказал он тихо, почти шепотом, словно опасался напугать меня шумом.

И не без причины, ведь мои пальцы все еще были зарыты в песок, а хвост напряжен, чтобы, если что, одним сильным рывком достичь океана.

– Меня зовут Самюэль, – сказал он, делая шаг.

Когда я не обратилась в бегство, он сделал второй.

– А ты – пробудившаяся к жизни мечта, – его взгляд опять скользнул по моему хвосту, любопытный, восторженный. – И ты – прекрасна.

Комплимент пронзил мое сердце, быстрый и острый, точно гарпун китобоя.

Его ошеломленный взгляд снова нашел мой, и Самюэль, казалось, смутился. Опустил глаза, снова посмотрел на меня... на океан... на меня...

– Я прошу прощения, – сказал он. – Может быть, ты не понимаешь, что я тут несу? Умеешь ли ты разговаривать? У вас есть нечто... язык? Я хотел бы знать, может...

– Я понимаю тебя.

Его глаза снова расширились.

– Меня зовут Нерит.

На этот раз человек безмолвно таращился на меня так долго, что я решила – он забыл и об океане, и о песке под ногами, и о звездах. Может быть, он забыл о мире, но не обо мне. Первый раз в жизни кто-то смотрел на меня подобным образом.

Самюэль легко опустился на песок и улыбнулся теплой – с ямочкой на щеке – улыбкой. А затем он попросил рассказать ему все о том, что кроется там, под водой.

После этого я приходила на один и тот же пляж каждый вечер, и Самюэль всегда ждал меня. Мы оба были робкими поначалу, нервничали и запинались, но вскоре разговоры с ним стали для меня столь же естественной вещью, как и погружение в соленые волны.

Мы могли улечься рядом на песке, и меня гипнотизировал ритм его голоса.

Мне нравилось слушать Самюэля, то, как он подчеркивает согласные и тянет гласные. Мне нравились его истории, сказки моряков, заблудившихся среди водных просторов, и рассказавших после возвращения о сиренах и морском народе.

Самюэль говорил, что в городе одни смеются над этими байками, но другие верят.

Он рассказал мне о войнах, что ведутся в отдаленных землях, о богах, которых любили, и о богах, чьи имена окружал страх, и что из звуков он больше всего на свете любил звон колоколов в воскресенье, а из еды – нечто именуемое хлебом, дополненное сладким маслом и липким мармеладом. У меня потекли слюнки, когда он вспомнил об этом блюде, хотя я даже не могла вообразить вкус этих непонятных вещей.

Он рассказал, что однажды был влюблен, но объект его воздыханий вышла замуж за человека, у которого, в отличие от Самюэля, водились денежки, а он сам потратил последние три года на то, чтобы научиться быть счастливым без нее.

Недели минули, прежде чем он отважился коснуться меня: кончиками пальцев огладить мои сохнущие пряди, затем ладонью скользнуть по плечу. Дотронуться до хвоста он так и не набрался смелости, хотя часто посматривал на него почти с ужасом.

– Ты должно быть любима, – заявил Самюэль через месяц после нашей встречи. – Твои сородичи в море обязаны восхищаться тобой и обожать до безумия.

Смешок вырвался у меня ранее, чем я смогла удержать его.

Самюэль наклонил голову и нахмурился – восхитительно по-человечески.

Я подумала, не солгать ли мне – да, мне понравилось то, что он видит меня подобным образом, как объект всеобщей любви, и я не хотела разрушать его образ мыслей. Вот только не могла я ему врать после того, как он раскрыл мне столько правды.

– Нет, Самюэль... Я не... меня не очень любят среди моего народа.

– Как такое возможно? – он нахмурился еще сильнее.

– Они думают, что я странная. Всю жизнь меня избегали, надо мной насмехались. Отталкивали меня прочь, – я сглотнула и принудила себя остановиться, испугавшись, что и так сказала слишком много.

Станет ли Самюэль допытываться, в чем дело?

Не увидит ли он то же самое, что видели во мне остальные, и не преисполнится ли отвращения?

Его рука легла мне на талию, как раз над тем местом, где кожа переходила в чешую. Я задохнулась от изумления, и подняла глаза – Самюэль оказался ближе, и глаза его полнили симпатия и доброта. И меня ошеломила в этот момент мысль о том, почему я столько времени глядела на него, и никогда не думала, что он привлекателен?

Сейчас я была уверена, что он – самое красивое существо в мире!

– Они просто завидуют, – прошептал он. – Они слепые дурни, что не видят сокровища, даже когда она прямо перед ними.

Самюэль наклонился ближе.

Губы его оказались мягкими, но поцелуй стал жестче, едва он ощутил соль в моем рту.

– Ты – это море, – пробормотал он, со вздохом отстраняясь.

– Я люблю тебя, – сказала я в ответ.

Страх сжал мою грудь, накатило желание втянуть фразу в себя, сделать так, чтобы она никогда не звучала. Но улыбка Самюэля стала шире, и он нежно взял мою руку.

– Моя любимая Нерит... я должен уйти...

Ужас, что ударил меня при этих словах, оказался внезапным и болезненным.

Я поспешила и все испортила!

Но он продолжил:

– Я вернусь к следующему полнолунию. Я хочу сделать так, чтобы мы были вместе. Некое средство, что позволит нам никогда не разлучаться... Я надеюсь, ты этого хочешь?

Слабое, робкое ликование зародилось в моей груди.

– Да, я хочу этого.

– Тогда я найду способ, любовь моя. Обещаешь ли быть здесь, когда я вернусь?

Мое сердце колотилось, пульс частил с таким жаром, словно человеческая кровь текла в моих жилах. Я кивнула и не отстранилась, когда он поцеловал меня второй раз.

Я вернулась в свою пещеру в первый раз за много недель.

Внутри все было так же, как и тогда, все изувечено и разрушено, но это зрелище больше не повергло меня в шок. Сегодня я ощущала только стальную решимость.

Две недели.

У меня оставалось две недели до момента, как Самюэль вернется, и я знала, что нужно сделать.