Сьюзан Деннард - Потому что ты любишь ненавидеть меня: 13 злодейских сказок [антология]

Я нашла его дом, я расспросила соседей и узнала, что они обручены, и что до свадьбы остались считаные дни.

Я смотрела. Я ждала.

Я действовала, тая гнев.

Я не пошла на свадьбу Самюэля, хотя могла легко представить его беззаботную улыбку и ямочку на щеке в тот момент, когда он произнес клятвы, что должен был адресовать мне. Я могла вообразить его невинную, красивую невесту, ставшую женой.

Я узнала, что ее родители вовсе не бедные люди, и без сомнений Самюэль радовался, что его обаяние принесло ему благополучие, которого он так долго искал...

Вместо этого я отправилась в дом, где они должны были поселиться, и затаилась там: приятная тяжесть кинжала из кости в руке, а в голове – эхо предупреждений, вычитанных в заклинательной книге.

Было уже поздно, когда новобрачные наконец прошли в спальню, шумные и веселые от выпитого. И не много времени минуло, прежде чем смех и восклицания сменились на ровное, сонное посапывание.

Я выбралась из своего убежища, и вскоре стояла над ними.

Девушка была красива, свет, что сочился через кружевные занавески, позволял это видеть. Но я смотрела только на лежавшего рядом с ней мужчину: Самюэль... и как я могла когда-то считать его привлекательным?

Ладонь моя сжалась на рукояти кинжала, и холодная кость показалась в этот момент теплой, почти как плоть.

Я подумала, что надо бы разбудить Самюэля, чтобы он мог узнать мое лицо. Осознал, что это я лишаю его счастья и жизни точно так же, как он некогда лишил меня того и другого.

Я хотела, чтобы он увидел мои глаза и понял, что это его собственное бессердечное предательство убивает его. Но я боялась, что он может оказаться быстрее и сильнее меня, даже после выпитого и в полудреме, и я понимала, что не могу рисковать, ведь если этой ночью не умрет он, то следующим утром погибну я.

Я ждала слишком долго.

Я уперлась коленом в матрас и вскинула руку с ножом, глядя, как в такт дыханию поднимается и опускается грудь Самюэля.

Вверх-вниз, вверх...

Я вонзила клинок ему в сердце.

Его глаза широко открылись, рот изогнулся в беззвучном вскрике.

Девушка проснулась тоже, но вот ее вопль оказался самым настоящим, ударил по ушам. Кровь хлынула на простыни, на мои руки, но я только заулыбалась... нет, я даже засмеялась, хотя едва себя услышала.

Я смеялась, поскольку Самюэль глядел на меня, и в этот раз – я поняла – он узнал.

Оставив лезвие в ране, я обратилась в бегство.

Я давно привыкла к боли в ногах, и она не мешала мне, когда я мчалась по пустынным улицам. Но момент смерти Самюэля я ощутила, поскольку рухнула на булыжники мостовой, не в силах перенести ту муку, какую вызывает меч, разрывающий кишки.

Но в этот раз я удержалась от обморока.

Задавив крик в глотке, я продолжила двигаться, поползла на локтях, волоча за собой бесполезные ноги, не обращая внимания, что они срастаются, превращаются в единое целое, в рыбий хвост. В первый момент он не показался таким ловким и сильным, каким был ранее, а скорее выглядел чужеродным весом, добавленным к телу, мешающим и заставляющим напрягаться.

Камни и битое стекло рвали мою плоть, мускулы болели.

Я проползла всю дорогу до океана.

Вода звала меня, обещая силы, и когда я наконец добралась до прибоя, он обхватил меня, принял в объятия, поманил домой.

Дом.

Некогда я думала, что никогда не вернусь сюда, но я не ощутила печали, направившись к замку Короля Морей. Я вновь стала жителем океана, я вернулась домой.

Только в этот момент я позволила себе улыбнуться и бросить взгляд на новое старое тело...

Улыбка сгинула, глаза мои раскрылись, а губы покинул невольный вскрик, потерявшийся в шипении устремившихся к поверхности пузырьков.

Магия во второй раз распустила «пряди», из которых состояла моя плоть, и придала их единству новую форму. Но только в этот раз вместо изящного и достойного хвоста русалки она наделила меня черным маслянистым телом огромной морской змеи.

– Ты больше не одна из нас, – сказал Лориндел, брезгливо оттопырив нижнюю губу. – Ты не являешься частью нашего народа!

Созерцавшие мое змеиное тело придворные, что собрались в тронном зале, вокруг огромного кресла из хрусталя, дружно захихикали.

Пока меня не было, старый король приказал долго жить, и Лориндел занял его место. Ничего удивительного, что он взял Бельдину в жены, и сейчас та находилась рядом с мужем, держа на коленях новорожденного.

Шестую дочь, как мне сказали.

Я сжала кулаки, обуздывая желание как следует рявкнуть на этих злых дураков. Сказать им, что только этому месту и этому племени могу я принадлежать!

Хотя нет, может быть, он и прав, и я в самом деле никогда не была одной из них. Может быть, но исключительно по его вине, по его и таких, как он, маленьких умов, неспособных оценить мой талант, и обходившихся со мной как с парией еще тогда, когда у них не имелось для этого причин.

– И куда бы вы пожелали, чтобы я отправилась, Ваше Величество? – спросила я, не пытаясь скрыть насмешки. – По вашим словам, я не принадлежу к вашему королевству. Однако и к миру над волнами я тоже не имею отношения.

Лориндел хмыкнул.

– Не моя забота, куда ты отправишься. Ты есть мерзость и позор пред ликом моря. Мне бы не хотелось, чтобы ты оскверняла мои владения своим присутствием. Если некто из моих подданных решит обратиться к тебе, чтобы использовать твое темное искусство, я не смогу этому помешать, но я и не одобрю подобное и сам не прибегну к твоим услугам. С сего момента мы более не желаем тебя здесь видеть.

Не желаем здесь видеть, вот как.

Ярость вспыхнула у меня в сердце, клыками прогрызая дорогу наружу, к коже.

Кто он таков, этот мужчина, чтобы решать, где мне быть, и где мне не быть? Откуда у него право преуменьшать то, через что я прошла, страдания, которым подвергалась, и после того, как у него был шанс предотвратить все это ценой единой улыбки и доброго слова?

Не только Лориндел. Все они.

Самюэль и Бельдина, и королевство целиком, и весь мир.

Они все отвергали меня, принижали мой труд, насмехались над моими мечтами и предавали любовь.

Нет, не найдется здесь доброты. Для бедной, трогательной Нерит.

Я прищурилась и глянула на новорожденную, завернутую в пеленку из шкуры тюленя, на крохотный изящный хвостик, что сонно шевелился. А затем перевела глаза обратно на Короля Морей, и улыбка расцвела на моих губах, на моих зубах.

– Выкиньте меня отсюда, если таково ваше желание. Ведь вы правы, мудрый король, как только они узнают, что я могу, они придут ко мне, чтобы использовать темное искусство. Невинные и отчаявшиеся. И помощь, которую они получат, отзовется отчаянием для всех, кто не услышит предупреждений об опасности темной магии. Доказательством тому – мое собственное отчаяние.