Сьюзан Деннард - Потому что ты любишь ненавидеть меня: 13 злодейских сказок [антология]

Ладони Мэй Фэн расслабленно покоились на коленях, аккуратно сложенные на юбке, украшенной полосами бледно-зеленого и розового шелка, вышитой изящными бабочками. Никто, кроме нее, не знал, что пальцы ее напряглись, а покрытые лаком ногти впились в плоть.

Сколько можно?

– Я уверен, что она столь же чадородна, как свинья с девятью парами сосков, – сказал мастер Ян.

Госпожа Чжи ошарашенно вздохнула, закрывая искривившееся лицо рукавом.

– Но не я выбираю, кому стать наложницей императора, – продолжил художник суровым голосом. – Я всего лишь по мере сил пытаюсь создать наилучшее изображение молодой женщины, оказавшейся передо мной.

Он раздраженным движением руки стряхнул каплю чернил с кисти, и та упала в лазурную чашу с водой, что стояла на эмалированном чайном столике, изрисованном розовыми пионами на фоне зеленых листьев.

Из мебели в зале Мэй Фэн любила этот столик больше всех.

– Вы мешаете мне сосредоточиться, леди Джи, – раздраженно заявил мастер Ян. – Если я сделаю ошибку и оставлю пятнышко на портрете, то меня не будет рядом с Сыном Неба, чтобы объяснить ему, что это вовсе не гигантский прыщ или родинка с волосами, растущими из нее наподобие кошачьих усов.

Хозяйка имения раскрыла веер и активно заработала им, обмахивая лицо.

Выглядела она так, что вот-вот упадет в обморок.

Ясная улыбка на губах Мэй Фэн стала чуточку-чуточку живее: она искренне любила свою мать, но еще знала, что та может быть своевольной и напористой, когда дело доходит до судьбы младшей дочери.

– Ну, ладно... – сказала госпожа Чжи после паузы. – Вы выразились ясно, мастер Ян. Оставлю вас вдвоем.

Она развернулась во вспышке ярких шелков и запаха гардении, и широким шагом двинулась к дверям в сад.

Художник опустил кисточку в чернила и дружески подмигнул Мэй Фен.

– Ну что, начнем? – поинтересовался он.

Мэй Фэн шагала через роскошный сад, принадлежащий поместью Джи, и за ней семенили две ее служанки, Ручеек и Орхидея. Они двигались по дорожке, что змеилась в зарослях, переходя из одного внутреннего двора в другой.

Императорский художник затратил целое утро, чтобы нарисовать два портрета. Госпожа Чжи вскрикнула от удовольствия, едва увидев результат, и начала благодарить мастера. Но когда он предложил Мэй Фэн взглянуть на картины, та отказалась, и ее мать неодобрительно покачала головой.

Девушка знала, что она может показаться грубой, но у нее не хватило смелости. Судьба ее теперь зависела от линий, проведенных незнакомцем на листе рисовой бумаги, и от того, найдет ли другой незнакомец совокупность этих линий привлекательной.

Мэй Фэн хотела выйти замуж достойным образом, чтобы родители гордились, но часть ее души надеялась па то, что она не понравится императору.

Она все еще не думала, что готова навсегда оставить семью.

Весна была на пике могущества, и сады выглядели настоящим буйством благоухания и цвета. Она проходила грушевые деревья, чьи ветви украшали темно-розовые соцветия, останавливалась у пруда, где струйка воды сочилась из рукотворной скалы.

Служанки болтали, пока Мэй Фэн кормила оранжевых, украшенных серебристыми пятнышками рыб. Огромная жаба, которую девушка именовала Брюзгой за нахмуренную широкую морду, шлепнулась в воду, откровенно надеясь тоже поживиться съестным.

Девушка рассмеялась, глядя, как он работает короткими лапками, и зашагала дальше – к своему любимому месту в садах, к Павильону Безмолвного Созерцания. Подобрав изумрудную юбку, она поднялась по ступенькам из камня, и уселась на скамью, с которой открывался вид на дикие яблони.

Глициния обвивала столбы, державшие крышу павильона, ветер носил сладкие и острые запахи лаванды и барвинка.

Брюзга квакнул в пруду, глубоко и удовлетворенно, над головой защебетали оживленно спорившие птицы. Мэй Фэн откинулась на спинку и глубоко вздохнула, позволив себе наконец расслабиться.

Ее никогда не оставляли в полном одиночестве, но сейчас за ней никто не наблюдал, никто от нее ничего не ждал, и девушка умела ценить эти редкие мгновения покоя.

Тишина накрыла сад, настолько тонкая, что в первый момент Мэй Фэн ничего не заметила. Но внезапно шумы поместья отдалились до такой степени, что даже шорох травы под ветром стих. Девушка застыла, и по коже на ее руках побежали табуны мурашек. Куда исчезли служанки?

Оглядев окрестности, Мэй Фэн никого не обнаружила, обе девушки сгинули без следа. Ручеек любила розыгрыши, и наверняка они просто спрятались где-то поблизости. Мэй Фэн начала подниматься, но тут заметила фигуру мужчины, что появился на вымощенной камнем дорожке, и замерла.

Он был молод, незнаком, и пульс Мэй Фэн участился, она сжала ткань юбки меж пальцев, не зная, что делать.

Поместье Чжи было огромно, и она находилась в одном из внутренних дворов, куда мужчины не допускались. Дочь хозяев укрывали здесь до замужества, прятали в безопасности, даже от чужих взглядов.

– Ручеек? – позвала она, надеясь, что служанка выглянет из-за ствола или появится из-за скалы. – Орхидея?

– Они задремали на время, – сказал незнакомец, поднявшийся по ступеням и остановившийся у входа в павильон.

– Задремали? – прошептала она.

Он улыбнулся и отвесил формальный поклон, элегантный и полный уверенности:

– Не беспокойся о них.

– Кто ты? – спросила Мэй Фен.

Он выглядел на восемнадцать или девятнадцать, фигуру его облегал халат глубокого синего цвета, черные волосы были собраны в узел на макушке. К своим семнадцати годам она встречала очень небольшое количество молодых людей, двоюродных братьев или дядей, и не очень много о них знала, но понимала, что этот юноша красив.

И вокруг него дрожало слабое сияние, выглядевшее так, словно он излучал свет.

Не говоря ничего более, незнакомец опустился на скамью рядом с Мэй Фен. Ошарашенная, она отодвинулась, смесь возбуждения и страха закипела внутри. Непонятно почему воздух заколыхался, и на короткий момент ей показалось, что ушей коснулся отдаленный шум волн, привкус морского тумана осел на губах.

– Ты можешь называть меня Хай Цин, – сказал он.

Голос чужака был глубоким и приятным, и говорил он, попадая в такт с ударами ее сердца и бегом мыслей.

– Хай Цин, – повторила она, обнаруживая неким образом, что эти звуки окружены тем же флером очарования, что и он сам. – «Хай» – это море... но что означает «ции»? «Звезда» или «сердце»?

Улыбаясь, он самыми кончиками пальцев погладил Мэй Фэн по сжатому кулачку, и ее тело содрогнулось от удовольствия. Это оказалось неожиданно и... непозволительно!

Ни один мужчина не дотрагивался до нее ранее, да еще так откровенно.

Но когда Хай Цин один за другим, нежно и неторопливо, отогнул ее пальцы, а затем накрыл ее ладонь собственной, она не возразила и не стала сопротивляться.