Sleepy Xoma - Дочь Вороньего Короля

Тут Древний перевел дух и его тонкие губы сложились в линию.

— Как думаешь, легко слушать их на протяжении сотен лет?

Лариэс поежился. Только теперь он стал понимать, что пытка бессмертием — действительно может оказаться страшным, не оставляющей надежды и шанса на избавление наказанием.

— Сколько их? — вмиг осипшим голосом спросил он.

Кающийся хмыкнул.

— Это не так уж и важно, Лариэс, прости старика, я наболтал тебе лишнего.

— Все хорошо, Древний, каждое ваше слово исполнено мудрости.

— Вот и славно, — грустно улыбнулся Ридгар. — Буду знать, что, оказывается, я мудрец.

Он замер после чего выругался.

— Кажется, отдохнуть нам не удастся! Надеюсь, твоя голова по пробуждении будет чувствовать себя лучше. Замок штурмуют, и мы уже через несколько минут сильно понадобимся на стенах. Подъем!

Неведомая сила вытолкнула Лариэса в черноту и уже в следующее мгновение он распахнул глаза.

Тишину затухающего дня разорвал до боли знакомый звук. Звук, нежно любимый Лариэсом и одновременно с этим ненавидимый им до глубины души. Звук, означавший много, много смертей, которых при других обстоятельствах можно было бы избежать.

Звук выстрелов. Десятки пушек и сотни аркебуз слились воедино в непередаваемой мрачной и величественной какофонии смерти.

Штурм начался!

Лариэс стремительно облачился в доспехи, натянул на голову шлем, затем повесил меч и кинжал на пояс, проверил порох и пули, подхватил свой пистолет и выскочил из комнаты. Сражение ждало.

Игнис, Таривас и Блаклинт заняли предложенную бароном позицию, расположенную на самом верху центральной башни замка. Тут, на высоте пяти этажей, открывался прекрасный вид на окрестности, и можно было колдовать, не боясь атак со стороны изначальных, а благодаря балкону, кольцом опоясывавшему комнату под самой крышей, они в любом момент могли направить свою разрушительную магию туда, где это было нужнее.

Слуги по приказу барона прибрали помещение, добавили сюда несколько мягких кресел, чтобы господа чародеи могли передохнуть в промежутках между атаками, а также — принесли стол с блюдами, которые, как считалось, помогают стихиерожденым быстрее восстанавливать силы: кровяной колбасой, изюмом, орехами в меду, жирным сыром, жареным мясом и говяжьей печенью.

Игнис, прихватив пару ломтиков сыра, вышла на балкон и посмотрела за крепостные стены, туда, где шевелились волны хитина, костяных лезвий и жвал, туда, где изначальные готовились нападать.

«Как же их много!» — со страхом подумала она. — «Но мы должны справиться, просто обязаны!»

Непроизвольно она бросила короткий взгляд за спину, туда, где Таривас, вальяжно развалившись в кресле, о чем-то болтал с Блаклинт, которая поддакивала принцу, время от времени покрываясь нежным румянцем.

«Его высочество пожелал возлечь с Талиссой, а потом — забрать ее в свой гарем», — отдавались в ушах пьяные, но полные боли и обиды слова виконта и Игнис ощутила укол ревности.

Девушка тряхнула головой, стараясь прогнать слова, так некстати сорвавшиеся с губ друга. Она искренне жалела о том, что заставила Лариэса напиться, но что сделано, то сделано, ничего уже не изменить, оставалось лишь надеяться на то, что, проснувшись, он не вспомнит ни единого слова, сказанного во хмелю.

«По крайней мере, понятно, отчего он не в восторге от вина. Лариэс пьянеет слишком быстро даже для лунксов».

И все же, она ощущала за собой вину. Виконт, пускай сам того не желая, раскрыл перед Игнис душу, обнажил самое сокровенное, то, что скрывал ото всех — даже от себя. Он показал, что где-то глубоко-глубоко, под множеством слоев обожания и безоговорочной верности, таится маленький, почти задушенный росток недовольства и обиды.

«Росток, который посадил сам принц», — подумала Игнис, рассматривая замковый двор.

— О чем думаешь, о моя несравненная принцесса? — раздался над ухом голос Тариваса.

Его высочество, как и всегда, подошел к ней совершенно бесшумно, что-то, а быть тихим, когда это требовалось, он умел. Игнис покосилась на жизнерадостное лицо Тара, и вспомнила:

«Он тебя не любит. Он вообще никого не любит и не может любить, кроме себя, такой уж он уродился». — Она зажмурилась и мысленно сосчитала до десяти, успокаивая бешено колотящееся сердце. — «Так, девочка, приди в себя, все хорошо, все просто замечательно, нечего бояться, будь оно неладно!»

— Думаю о том, что очень скоро станет по-настоящему жарко.

Таривас оперся о перила и посмотрел вниз.

— Да, о несравненная, ты права, но думаю, мы справимся.

Игнис вновь посмотрела назад, в комнату, и увидела Блаклинт, сидевшую с ногами в кресле и о чем-то размышлявшую, блаженно улыбаясь.

«Интересно, ей он говорил нечто подобное?» — Игнис посмотрела в такое мужественное, такое надежное, такое правильное лицо принца.

«Он собирал их тщательно и прилежно по всем королевствам Интерсиса, там есть и бледнокожие дочери севера, и страстные дилириски, и нежные, как шелк, раскосые дикарки с Западных Островов, и даже дочери Бархатных Островов — нгутртки — красавицы, чья кожа черна, как ночь. Все они живут в достатке и роскоши и служат лишь одной цели — ублажению его высочества».

— Надеюсь, что ты прав, — куда более хрипло, чем обычно, произнесла она, — очень надеюсь.

— Я уверен в этом, ваше высочество.

Бархатистый голос обволакивал, утешал, заставлял позабыть все тревоги. Он как бы говорил: «верь мне, верь, я не обману, делай так, как я хочу, и все будет хорошо». Если бы у Игнис не было артефакта, защищающего от магии разума, она подумала бы, что Таривас — сильный менталист, способный влиять на мысли других людей… Вот только принцесса владела Спасителем Разума, изготовленным лично отцом, а значит, принц не мог воздействовать на нее при помощи магии.

«Глупая девочка», — раздался в голове голос отца, — «не бывает идеальной защиты, как не бывает конечного числа школ магии. Всегда есть кто-нибудь, на кого не подействуют ни артефакты, ни барьеры, ни щиты. Всегда есть место новым угрозам, помни об этом».

Игнис с силой тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения. Ну вот надо было Лариэсу лезть? Все было так хорошо, так замечательно и правильно, и на тебе! Теперь она просто не может не думать о всякой ерунде.

— Все в порядке? — участливо осведомился Тар.

— Да, — выдавила из себя Игнис, — просто отгоняю неприятные мысли.

«А ведь он ни разу не просил меня снять маску».

Эта мысль была подобна ушату холодной воды, и продолжай девушка развивать ее, определенно, ничего хорошего не получилось бы. К счастью, если можно так выразиться, изначальные именно в этот момент решили, что пора нападать, и хитиновое море пришло в движение, зашевелилось, и устремилось вперед, к стенам, окруженным водой.