Apos - Голый край [litres с оптимизированными иллюстрациями]

И наконец, когда почти все начали что-то говорить, я встала во весь рост. В сухие поленья костра тут же вонзилась горящая стрела, огонь быстро перешел на дрова, и костер начал разгораться. Все замолчали и взглянули на меня.

К этому моменту меня уже трясло от слез. Мне очень повезло, что я все-таки научилась плакать не только от эмоций, но и когда это было нужно. А сейчас это было еще проще – я действительно начинала верить в то, о чем собиралась сказать.

– И их больше нет с нами! – выкрикнула я сквозь слезы. – Нет их! Нет! Моего отца, ваших отцов и мужей, матерей, братьев! Они умерли!

Я прервалась на секунду, шумно сглотнула и оглядела людей вокруг.

– Их нет… И мы все еще скорбим. Мы все еще любим их. Я люблю своего папу! Он любит своего! И плевать, что они умерли, мы не можем перестать любить их! Просто… мы проиграли. Понимаете? Я проиграла. Проиграла и потеряла отца, а мать моя стала безумной.

Некоторые из людей стали непонимающе оглядываться и перешептываться между собой. Я продолжила:

– Но я все еще жива! И вы все еще живы! Я… Вы думаете, они хотели бы, чтобы мы все сдались?! Чтобы сдохли от голода, как вшивые собаки?!

Из толпы послышались тихие «нет».

– Я понимаю, что на мне лежит бремя вины за все это! Я навлекла беду на наш край! Меня искали те люди! Но… – я остановилась и шмыгнула носом. – Но я всегда старалась дать людям вокруг меня как можно больше. Сделать жизнь лучше. Свен, расскажи про своего младшего брата!

– Хм? – он непонимающе взглянул на меня откуда-то из толпы. В этот момент дрова треснули в огне, и в небо взлетел сноп ярких искр. – Он не имел земель. Ему негде было взять пищу.

– И где же он нашел приют?

– В вашей деревне. Он работал в твоей солеварне.

Я услышала, как люди вокруг стали удивленно переспрашивать друг друга о том, правда ли это. Внутри я ликовала, однако не время было показывать это.

– Я пыталась. Я честно, честно-честно всегда пытаюсь придумать, как сделать всем лучше! – закричала я. – Но вокруг враги! Вокруг те, кто нам завидует! Они не хотят, чтобы мы хорошо жили! Ведь это… Это же не я пришла в ваши дома, не я отобрала вашу землю! Все зло, что я совершила, я совершила ради защиты близких, как и вы все!

Я снова замолчала, оглядывая всех вокруг. Некоторые потупили взгляд, а это значит, что моя речь работала.

– Но я не сдамся! Я поклялась, что ни один ребенок больше не будет плакать! Никто не будет голодать и терять близких! Никто, слышите?! И я… Я не сдамся, понятно вам?! Мы все будем жить счастливо!

Из толпы послышались одобрительные возгласы.

– Я не держу зла ни на кого из вас. Я разделяю вашу боль. Я понимаю вас. Я тоже потеряла близких людей, но я не сдамся! И вы не сдавайтесь! Мы сами создадим себе дом, в котором все будут счастливы!

– Да! – выкрикнул бородатый мужчина из задних рядов.

– Мы будем пахать землю и строить дома. Будем работать вместе и вместе делить и горечь, и радость! У нас все будет общее – и земля, и урожай. Это будет наш общий дом!

Костер затрещал, в ночное небо устремились яркие снопы искр. Морской ветер развевал мои неухоженные длинные волосы, а на лице у меня читалась решимость действовать, и я оглядывала лицо каждого вокруг, пытаясь вселить в них свою надежду.

– Вместе мы сильны! Давайте вместе заставим павших гордиться нами!

– Да! – заревела толпа.

Маленькая девочка, что говорила вначале, подбежала ко мне и обняла меня. Я приобняла ее в ответ одной рукой и улыбнулась.

Настало время действовать. И в этот раз все будет иначе.

Остаток вечера я провела, беседуя с людьми о насущных проблемах. Некоторые из них действительно хотели выговориться, в то время как в каменном веке еще не изобрели психиатрию, поэтому моя помощь была очень кстати. Впрочем, оставались и те, кто продолжал относиться ко мне с опаской – колья с головами предателей все еще украшали песчаный берег нашего маленького рая.

Я не помню, как уснула в ту ночь. Возможно, просто начала клевать носом и в конечном итоге упала без сил, а быть может, мне снова стало плохо, и я потеряла сознание. Пугало осознание факта, что оба варианта звучали в равной степени правдоподобно.

Так или иначе, проснулась я уже далеко за полдень внутри первого здания нашей деревни. Да и проспала бы я еще дольше, если бы не ветер, завывающий в брешах стен «длинного дома». Оглянувшись, я увидела рядом с собой Киру, которая что-то царапала на кривоватых досках драккара.

– Доброе утро, – потянувшись, сказала я.

Кира лишь улыбнулась в ответ, не говоря ни слова.

– Все нормально?

Подруга кивнула.

– Вы со Снорри опять играете в молчанку?

Девочка широко улыбнулась, обнажив белые зубки, и быстро закивала. Невольно я улыбнулась ей в ответ и издала легкий смешок.

– А можешь привести сюда Хьялдура, пожалуйста?

И опять же, не говоря ни слова, Кира выбежала наружу и, быстро семеня бледными ножками, убежала прочь.

Я наконец поднялась со своего места на сырой земле и стала рассматривать ее рисунки. На кое-как выструганных досках теперь красовались изображения черепов, цветочков, а в самой середине композиции две девочки в платьях, держащиеся за руки. Какая прелесть.

Не прошло и пяти минут, как Кира за руку привела друида. Сегодня он почему-то не был одет в свой привычный наряд из шкур животных, а надел лишь рубашку свободного покроя и простые кожаные штаны.

– Утречко, учитель, – я встала, когда он вошел. – Люди начали мне доверять?

Хьялдур тяжело вздохнул и смахнул со лба пропитанную потом прядь волос. Только сейчас я заметила, что его руки были в крови.

– Не так сильно, как они пытаются это показать, – ответил наконец он. – Но это все еще удивительно. Как тебе это удается?

– Если расписывать по пунктам, то я просто даю людям поверить в то, что я преследую исключительно благие цели и хочу направить усилия на удовлетворение их нужд. Плюс своим примером показываю, что верю в идею, о которой говорю.

Хьялдур слабо усмехнулся и сел на пол, вздыхая.

– Что случилось-то? – я кивнула на его руки.

– Люди болеют, – прохрипел друид. – У некоторых гнойников становится слишком много. Одна женщина борется с горячкой.

Я засучила рукав, чтобы взглянуть на свои собственные волдыри и понять, что за ночь некоторые из них увеличились в размерах.

– Мне нужна твоя помощь, – сказала я друиду. – Тебе придется оставить людей на день-другой, но так надо.

– Да я даже не удивлен… – Хьялдур отмахнулся и цокнул языком. – Что мне им сказать?

– Чтобы не вздумали давить шишки. Так будет только хуже.

– Откуда ты это знаешь? – он взглянул на меня.

Я улыбнулась и легонько постучала пальцем по своему лбу.