Андреа Стюарт - Дочь костяных осколков [litres]

– Нет, этого не будет.

Но Сэнд все равно быстро, обжигая нёбо, съела рагу. Дело сдвинулось с мертвой точки, а значит, они смогут уплыть с этого острова.

Теперь их было двое, и все равно на то, чтобы другие нашли свой путь из тумана, у них ушло два вечера. Первым нашла свой путь Грасс. Она подошла к Сэнд и спросила, что они все вообще делают на этом острове. Вскоре после нее вышли из тумана Лиф, Фронд и Шелл [7]. Пока у них прояснялось в голове, Сэнд начала планировать их дальнейшие действия.

– Мы должны обследовать остров и отыскать бухту, в которой нас высадили на берег, – сказала она им во время ужина. – Мы прибыли группами, но не помним, когда это случилось. Лодка, судя по описанию, не настолько большая, чтобы все туда поместились. Итак, если мы прибывали группами, значит лодка может прибыть на остров снова. Нам надо подготовиться. Если мы сможем вывести из тумана остальных, то когда лодка прибудет в следующий раз, мы сможем ее захватить.

Слова казались ей неправильными, но она не могла объяснить почему.

– Мы найдем того человека на лодке, того, который не такой, как мы, и мы его…

Мы его убьем. Но Сэнд даже мысленно не могла это произнести. Она словно высматривала эти слова в мутной воде и никак не могла увидеть.

Сэнд посмотрела на Корал:

– Что бы ты сделала с тем, кто правит той лодкой?

– Я бы… – Корал запнулась и нахмурилась, потом попробовала снова: – Думаю, мы должны будем…

Сэнд подняла руку, чтобы пресечь дальнейшие попытки:

– Что-то удерживает нас от насилия.

На нее словно надели ошейник, и всякий раз, когда ее мысли уходили в этом направлении, кто-то дергал за поводок.

– Прямое насилие, – сказала Корал, при этом она не отрываясь смотрела на верхнюю границу леса.

Сэнд стало стыдно, что она могла подумать, будто Корал мягкая и слабая.

– Несчастного случая было бы достаточно.

Она смогла произнести это вслух и смогла подумать об этом.

– Я могу начать искать нашу бухту на левом берегу Маилы, – вызвался Лиф.

– Западный берег длиннее, – сказала Фронд, – мы с Шеллом можем поискать там.

Сэнд посмотрела на Корал:

– Поговори с людьми, посмотри, кого еще можно вывести из тумана. Чем нас больше, тем выше наши шансы.

Сэнд встала, держа миску в руках. Что-то в этом движении послужило толчком для воспоминаний.

…Костры исчезли. Она встает из-за стола в обеденном зале дворца. Балки у нее над головой покрашены красной и золотой краской. На стенах роспись: дымчатый можжевельник и олень в прыжке. В воздухе витают запахи рыбного соуса и аромат зеленого чая.

За столом напротив сидит мужчина. Он наблюдает за ней. У него прямая спина, он красив, в темных глазах – настороженность. Его синие одежды ниспадают на пол, как водопад.

– Что именно ты хочешь знать? – спрашивает он.

У Сэнд открывается рот, и она отвечает чужим голосом:

– Всё…

А потом она моргнула и снова оказалась на Маиле.

Стоит с пустой миской в руке, а Корал держит ее за локоть.

– Ты как? Тебе нехорошо?

Это были не ее воспоминания. Но тогда чьи? Сэнд инстинктивно понимала, что не найдет на Маиле ответов на интересующие ее вопросы.

– Все хорошо, – сказала она. – Но чем раньше мы найдем ту бухту, тем лучше.

Я стояла у окна, смотрела на город и ждала. Сердце учащенно колотилось в груди, и я, чтобы как-то его успокоить, поглаживала дневник в зеленой обложке.

Сегодня я изменю команды Мауги.

Резец Нумина оттягивал карман и не давал отвлечься от этой мысли. Я должна была сделать это, пока меня не поймали.

Команды охранявшего дымчатый можжевельник Лазутчика я переписала так же, как переписала команды первого. В кармане рядом с резцом лежали две ягоды.

Если я их съем, они подарят мне силу и скорость. Но я не монах и не знаю, как долго это продлится. И преимущество мне еще может понадобиться.

Записи в дневнике не вооружили меня знаниями, на которые я так рассчитывала. Казалось, его вела моя молодая и более беззаботная копия. Эта девушка приходила в восторг от разных незначительных мелочей, например когда видела дельфинов в Бескрайнем море.

Солнце опускалось за горизонт медленно и равномерно, как старик, который погружается в ванну с очень уж горячей водой.

Я наугад открыла дневник и прочитала:

«Сегодня ходила в императорский город. Это было чудесно, все крыши покрыты черепицей, улицы узкие. А сколько торговцев и разносчиков еды!»

Я нахмурилась. Это было написано так, будто я никогда не бывала в столице Империи.

От предыдущих записей было мало толку. Впечатления девушки, такое могла написать любая, но почти никаких описаний конкретных мест или людей, которых я в то время встречала.

«Здесь все гораздо больше, чем дома».

Дома? Где? Во дворце?

И снова описание повседневных занятий обычной девушки.

Освещение стало тусклым. Я оторвалась от дневника и обнаружила, что город залит светом заходящего солнца. Судя по тучам на горизонте, ночью или утром должна была начаться гроза.

Я захлопнула дневник.

Пора. Если не сделаю этого сейчас, никогда не сделаю. Стану вечной пленницей своей нерешительности.

Я не раз и не два перечитала книги с усовершенствованными командами и с указаниями, как их правильно изменять, а потом для верности взяла из библиотеки еще парочку и тоже их изучила. Пришлось дважды сходить в хранилища за маслом для ламп. Казалось, мой мозг целиком заполнен странным и плавным языком команд для конструкций. У меня в голове просто не осталось свободных уголков, но я все еще не была уверена в том, что знаю достаточно.

Вот если бы в моем распоряжении был год, или два, или три…

В это время суток Мауга в обеденном зале докладывает отцу о текущих делах. Но конструкция – не император, ей незачем запирать свою комнату.

На подоконнике появилась моя конструкция Лазутчик.

Она приготовилась отчитаться, но я подняла руку:

– Не сейчас. Проверь коридоры на пути в комнату Мауги. Доложи, если кого-нибудь обнаружишь.

Конструкция пискнула. Я вздохнула, вытащила из кармана штанов орех и протянула его конструкции:

– У Илит ты тоже орехи клянчишь?

Конструкция что-то проверещала в ответ и резво выскочила из комнаты.

– Держу пари, не клянчишь, – сказала я, оставшись одна в пустой комнате. – Что угодно на кон поставлю, что нет.

Я подошла к двери и чуть ее приоткрыла. Никого, ни единого слуги.

Простояла у двери, пока в конце коридора не появилась моя конструкция, потом отступила назад и пропустила ее в комнату.

Маленькая грудка конструкции тяжело поднималась и опускалась.

– Ничего, – сказала она тихим писклявым голо-сом.