Андреа Стюарт - Дочь костяных осколков [litres]

Я вцепилась в осколок, который располагался выше всех остальных, и вытащила его из Мауги. Пришлось сощуриться, чтобы разглядеть надпись.

«Эсун Шиян лао» – «Всегда подчиняйся Шияну». И опознавательная метка в виде звездочки рядом с именем моего отца.

«Всегда» – не то слово, которое я могла бы легко изменить. «Пока» или «когда» – наиболее подходящие варианты, но в них не было «лао». И я не могла изменить его значение, добавив пару штрихов. Надо было прихватить новый осколок из хранилища, тогда я могла бы просто заменить команду, вместо того чтобы искать варианты, как ее изменить.

Интересно, что еще написал отец на осколках Мауги?

Я установила первый осколок на место и потянулась за другим, из тех, что пониже.

На этом вместо команды была формула налогов на умные камни.

Следующий касался конструкций, которые приходили с докладом к Мауге. Еще несколько осколков описывали способ поведения и темперамент. Мауга должен быть «медленным в гневе», но при этом «всегда готовым использовать свои когти против врагов Империи».

На нескольких других содержалась информация о губернаторах островов и управлении шахтами Империи. На том, что в самом конце, – команда, запрещающая открывать шахту на Императорском острове. Глядя на него, я призадумалась. Никогда не знала, что на Императорском острове была или есть шахта умных камней.

В комнате заметно стемнело, и я осмелилась пошире раздвинуть занавеси. Надо было придумать команду, которая, когда придет время, позволит мне контролировать Маугу.

«Всегда подчиняйся Шияну». В этом «всегда» и была загвоздка.

Времени оставалось все меньше. Мне даже начало казаться, что я слышу, как в парадном зале падают капли водяных часов. А у меня пот капельками стекал по позвоночнику от шеи к пояснице.

Было бы очень кстати, если бы у меня с собой оказался кусок пергамента и чернила, тогда я могла бы записывать все возможные варианты, а так приходилось прокручивать слова в голове и выискивать в них слабое звено.

Я возвращала осколки на место и доставала другие, расшифровывала их значение, но всегда возвращалась к самому первому, который по важности превосходил все остальные.

Если я задействую слишком много осколков попроще, Мауга начнет отклоняться от курса заданного поведения, тут отец меня и вычислит. Надо найти более хитрый выход из положения.

Взошла луна, у меня начали болеть глаза.

Я – Лин. Я – дочь императора. Я достойна стать его преемницей. Я создана для этого, это определяет мою личность.

Определяет личность.

Опознавательная метка!

Я потянулась к Мауге и дрожащими пальцами снова вытащила из него осколок с самой важной командой.

Звездочка напротив имени. Мауга не был способен самостоятельно судить о том, кто такой Шиян или что он такое. Мой отец приложил осколок к груди и выгравировал на нем опознавательную метку.

Я могу сделать то же самое. Я могу стать для Мауги Шияном.

Я отодвинула ворот туники, прижала осколок к груди и подняла к нему резец. Осторожно вырезала звездочку поверх звездочки отца и сразу ощутила перемену в команде.

Потом вернула осколок на место и начала вытаскивать остальные.

Если отпущу Маугу, мой Шиян столкнется с Шияном отца. Мауга станет допускать ошибки, если вообще будет способен выполнять хоть какие-то команды.

Я отсеяла от общей массы осколков те, на которых было вырезано имя отца. Затем на каждом добавила всего одну черточку, и «Шиян» превратился в «Шиун».

Очень похоже на настоящее имя отца, к тому же конструкции редко обращаются к нему по имени, обычно они называют его Владыка или Император. Это может сработать, по крайней мере, пока я не изменю команды во всех главных конструкциях отца.

Перебирая осколки, я искала тот, который можно будет изменить так, чтобы установить на место главного. Нужно, чтобы Мауга продолжал подчиняться отцу до той поры, пока я не буду готова.

Наконец в самом низу я нашла то, что можно использовать.

«Эй Шиян оме нэлоне васа» – «Сообщай Шияну о необычных вещах».

Очень расплывчато.

Немного подумав, я взяла резец и изменила команду на другую: «Эсун Шиян омэ нэлоне боса» – «Повинуйся Шиун во многом».

Коряво, конечно, но сработать может.

И я вживила этот осколок сразу за тем, на котором была вырезана команда «подчиняйся мне всегда».

Мауга зашевелился, как только я от него отодвинулась, и я выскочила из комнаты до того, как он заметил, что у него были гости. Глаза резанул яркий свет – пока я занималась своими делами, слуги зажгли все лампы в коридорах дворца.

Что ж, я сделала все, что могла. Если сработает – отлично, если нет – придется расхлебывать последствия.

Я поспешила к себе, надеясь, что по пути вонь Мауги выветрится.

Дверь в мою комнату была приоткрыта. Сердце заколотилось чаще, губы пересохли.

Я потихоньку открыла дверь шире. Кто-то в темноте сидел на моей кровати. Кто бы это ни был, он сидел неподвижно, как Мауга после того, как я вытащила из него осколок.

Бежать, бежать куда угодно, лишь бы не входить в комнату, где меня поджидает эта темная фигура. Но это моя комната, и, если убегу, ее могут обыскать, а там, под кроватью, спрятан дневник.

Я сняла с крюка на стене лампу, выставила ее перед собой и шагнула в комнату:

– Кто здесь?

Молчание.

А потом тихий и шершавый, как язык кошки, голос:

– Мне нужна помощь.

Баян. Страх отхлынул, как волна, после которой проседает песок под ногами. У меня ослабли колени.

– Что ты тут делаешь? Да еще посреди ночи.

– Не знал, куда еще пойти, – сказал Баян и резко отвернул голову.

С ним явно что-то было не так. То, как он двигался или, наоборот, не двигался, – все настораживало. Я задержала дыхание и прошла в комнату.

– В чем бы ни была твоя проблема, у отца точно больше возможностей помочь тебе, – несколько раздраженно заметила я.

– Нет! – вскрикнул Баян.

Я остановилась и подняла лампу повыше. С такого расстояния было хорошо видно, что его трясет как в лихорадке.

– Баян?

Он повернулся ко мне.

Я открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Желудок от ужаса словно в камень превратился. Высокие скулы Баяна сползли вниз, и нижние веки тоже, причем настолько, что стала видна их внутренняя красная сторона. Баян словно был вылеплен из воска и кто-то поднес к нему горящую свечу.

– Знаешь, что он делает, Лин? Он там занимается выращиванием… Он выращивает людей… Ставит опыты.

– Я тебя не понимаю. Чего ты от меня хочешь?

Я протянула к Баяну руку, но так и не смогла дотронуться до его плеча. Мне показалось, что, если я к нему прикоснусь, все станет только хуже. То есть я вообще не понимала, что происходит.

– Спрячь меня! – Баян слабыми пальцами схватил меня за рубашку. – Прошу!