Ли Бардуго - Правление волков [litres]

Он отправится в Каньон. Найдет последователей Беззвездного святого. Научит этот мир благоговеть.

Нине не хотелось выбираться из кровати. Ханна сказала родителям, что та заболела, что устрицы, поданные вчера к завтраку, не пошли ей впрок.

– Я и забыл, что она непривычна к роскошествам Ледового Двора, – сказал Брум, чей голос долетал до нее через приоткрытую дверь. – Но она должна присоединиться к нашему празднику.

«На это я должна бы разозлиться».

Мысль мелькнула и пропала. Ей казалось, что она тонет, но всплывать на поверхность не хотелось. Хотелось просто лежать здесь, в этой кровати, под тяжелыми, как толща воды, одеялами. Не хотелось думать или делать вид, что с ней все в порядке.

Казалось, кто-то вскрыл ее грудную клетку и вынул сердце. Фьерданцы бомбили Ос Альту. Они бомбили дома, где в кроватках спали невинные дети, рынки, куда люди шли по своим делам. Они бомбили дом Нины, место, где она, будучи маленькой девочкой, нашла любовь и признание. Сколько ее друзей погибло? Скольких из них ранили? Она же была в кабинете Брума, видела карту столицы Равки, но ничего не поняла. Если бы только она… Нина погружалась все глубже и глубже…

Новость сообщили во время бала, сразу после королевской охоты. Она была с Брумами в бальной зале, в той же самой, где у принца случился приступ. В руках у нее была тарелка с копченой рыбой и икрой, и она лениво размышляла, что ни одного шпиона до нее так хорошо не кормили. Пошли слухи, что принцу Расмусу запретили присоединиться к королевской охоте, но ущерб его репутации был несколько сглажен рассказами о том, как хорошо он выглядел в охотничьем костюме, и о том, что он кажется крепче день ото дня.

– Еще посмотрим, – пробормотал Брум. – Плечики, подшитые к камзолу, не сделают из него сильного короля.

Старик Редвин на это только фыркнул.

– Надо посадить его на лошадь и посмотреть, что из этого выйдет.

– Это жестоко, – тихо заметила Ханна. – Вы смеетесь над ним из-за его слабости и порицаете, когда он осмеливается измениться.

Редвин рассмеялся.

– Твоя девочка успела привязаться к этому бледнолицему сопляку.

Но лицо Брума было холодным.

– Никто не порицает принца, Ханна. И тебе не мешало бы об этом помнить. Возможно, сейчас Расмус к тебе и благосклонен, но если его отношение изменится, я не смогу тебя защитить.

От его слов Нина вздрогнула, ясно припомнив хлыст в руке Расмуса и кровь на щеке его телохранителя.

Но Ханна не опустила глаз, встретив тяжелый взгляд отца с отчаянной решимостью. Нина понимала, что должна ее подтолкнуть, слегка коснуться руки, напомнить о том, что они должны выглядеть ранимыми и нежными, чтобы никто не увидел их истинной силы, но не смогла. Ведь это была настоящая Ханна, девушка с сердцем волка. Лечение принца шло на пользу не только самому Расмусу; оно напомнило Ханне о том, кем она могла бы быть, кем она стала бы, если бы Фьердой не управляла кучка мужчин, подобных ее отцу.

Их противостоянию положили конец крики из тронного зала, шум, переходящий в рев, затем в приветствия и аплодисменты.

– Что происходит? – спросила Ильва.

Нине никогда не забыть улыбки, озарившей лицо Брума, выражения чистого наслаждения.

– Столица Равки пылает! – крикнул кто-то.

– Мы разбомбили Ос Альту!

– Застали их врасплох!

Нина не могла точно сказать, откуда доносятся голоса. Люди пожимали руку Бруму, хлопали его по спине. Ей же казалось, что она стоит на берегу бушующего моря, и волны захлестывают ее снова и снова, а она отчаянно пытается удержать равновесие.

Ханна схватила ее за руку.

– О чем они? – прошептала Нина. Собственный голос прозвучал словно с огромного расстояния.

– Похоже, что был рейд, – ответила Ханна. – Фьерданские бомбардировщики нанесли удар по Ос Альте.

– Но это… это невозможно. Город слишком далеко.

Пол зашатался под ее ногами.

– Ты в порядке, Мила? – спросила Ильва.

– Соберись, – шепнула Ханна на ухо Нине. – Отец заметит.

Нина собрала всю свою выдержку и натянула на лицо выражение крайнего изумления.

– Так, значит, Николай Ланцов мертв?

Слова оставили гадкий привкус во рту. Она чувствовала, как течет по спине холодный пот.

– Нет, – с горечью признал Брум. – Проклятому бастарду удалось вывернуться на этот раз.

«На этот раз. А как же Адрик и Леони? Зоя? Все остальные?»

– Один из пилотов вернулся со странным рассказом про монстров в небе над городом, – продолжил Брум. – Думаю, его контузило.

– Помоги мне, – взмолилась Нина, глядя на Ханну. – Уведи меня отсюда.

И Ханна помогла, позволив потоку доброжелателей увлечь отца и мать и вытащив Нину из комнаты.

Нина не понимала, что с ней происходит. Ей уже доводилось видеть сражения. Она держала на коленях умирающего возлюбленного, и все равно теперь ей казалось, что весь мир осыпается горой осколков к ее ногам, словно сделанный из стекла. Сердце неслось вскачь. Платье казалось слишком тесным. Сколько людей погибло, пока она тут играла в шпионку? Она же видела карту, просто не поняла ее предназначение. Хотелось кричать, рыдать. Но Мила Яндерсдат не могла себе позволить ничего такого.

К тому времени, как они добрались до апартаментов Брумов, ее платье промокло от пота. Дрожа, Нина схватила таз для умывания, и ее вырвало. Она без сил опустилась на пол. Ноги отказывались ее держать.

Будь благословенна сила Ханны, потому что именно она дотащила Нину до кровати и переодела ее в ночную рубашку. Нина знала, что вот-вот лишится чувств. Она схватила Ханну за руку.

– Заставь его заболеть, – потребовала она.

– Что?

– Ханна, возвращайся на праздник как ни в чем не бывало. Мне нужно, чтобы ты ослабила принца.

– Но Расмус…

– Пожалуйста, Ханна, – взмолилась Нина, стиснув ее пальцы. – Сделай это ради меня.

Ханна убрала пряди волос с покрытого потом лица Нины.

– Хорошо, – согласилась она. – Хорошо. Но обещай мне, что ты отдохнешь.

Лишь когда подруга ушла, Нина позволила себе погрузиться в волны беспамятства. Так она и пролежала, зарытая под толщей одеял, целую ночь и следующий день. Ханна пришла и ушла. Она пыталась заставить Нину поесть. Но Нина слышала ее словно с далекого расстояния. Она плыла в каком-то потоке тишины и хотела остаться здесь, погруженная в безмолвие. Слишком много боли ждало ее на земле.

Но за дверями в ее комнату раздался голос Брума.

– Меня не волнует, что она больна. Пусть хоть при смерти лежит. Если королева желает ее видеть, эта торговка рыбой пойдет без разговоров.

Королева Агата. Нина смутно припоминала, что говорила Ханне. Инстинкты возобладали над потрясением, и ей хватило сил привести новый план в действие. Но теперь нужно было взять себя в руки, чтобы извлечь из ситуации выгоду.