Ли Бардуго - Правление волков [litres]

Наконец-то. Это прорыв.

– Джель – заботливый отец. Он защищает своих детей. Как и любой другой любящий родитель.

Королева сжала виски пальцами, словно от одной мысли о гришах, осененных божественным благословением, могла расколоться голова.

– Это ересь.

Нина широко и беспомощно развела руками.

– Я не могу объяснить всего.

– Ты – лгунья и еретичка. Ты противоестественна, со всеми твоими трансами и предсказаниями. Ты…

Нина откинула голову и закатила глаза, блеснув белками.

– Кровь все текла и текла. Ты знала, что потеряешь и этого ребенка, как всех предыдущих. И отправила свою милую Линор в подземелья, чтобы она привела тебе целительницу – гриша. Ее звали Полина. Ты пообещала ей свободу. Но на самом деле не собиралась отпускать ее. Она проводила с тобой часы, сидела рядом ночами. Она была рядом день за днем, исцеляя тебя и твоего малыша прямо в утробе. Она рассказывала истории, когда тебе было тревожно. А когда ты плакала, пела колыбельную.

– Нет. – Вырвавшееся слово походило на стон.

Нина пела ужасно, но она приложила все усилия, чтобы следовать мотиву, напеваемому ей мертвой фрейлиной.

– Dye ena kelinki, dya derushka, shtoya refkayena lazla zeya.

Это была старинная равкианская народная песня. «Далеко в горах, высоко в деревах жар-птица спит на златых ветвях».

– Ты… ты знаешь равкианский?

– Никогда прежде не произносила ни слова. Я знаю лишь то, что показывает мне Джель. Полина рассказала тебе, что у нее есть дочь, и ты обещала, что она сможет увидеть свою крошку снова.

У королевы вырвалось рыдание.

– Мне нужна была ее помощь!

– Джель прощает вас за это. – « А я – нет, – подумала Нина. – Ваш древесный бог слишком уж великодушен». – Но он не простит новых убийств гришей. Только не тогда, когда одному из них ваш сын обязан жизнью.

– Я… но как я могу остановить все это? Наш народ хочет войны.

– Так вам сказали или вы узнали это сами? Ваши генералы хотят войны. Простые люди хотят, чтобы их сыновья и дочери остались в живых. Они хотят мирно жить в своих домах и растить хлеба. Так кого вы станете слушать – генералов или Джеля? Выбор за вами.

Нина вспомнила строчку из книги о святых, прочитанную когда-то в детстве: «Вы можете выбрать путь веры или путь страха. Но лишь один путь приведет вас туда, куда вы стремитесь попасть».

– Я не знаю, что мне делать.

– Знаете. Прислушайтесь. Вода слышит и понимает.

Она поклонилась и повернулась к выходу.

– Ты смеешь показывать мне спину?

Рискованный шаг, но Нина должна была продемонстрировать Агате, что она закована в броню веры. Она не могла позволить себе выказать страх.

– Вам следовало бы беспокоиться о Джеле, моя королева, – заметила она. – Сделайте так, чтобы он не повернулся к вам спиной.

Она выскользнула из тронного зала и поспешно зашагала по коридору. Зашла ли она слишком далеко или это было в самый раз? Приведут ли посаженные ею семена к миру? Или она просто поставила под угрозу свою жизнь и жизнь Ханны?

Сейчас раздумывать над этим было незачем. Она сделала свой выбор, и впереди ждало еще много работы. До этого рассудок ее был затуманен, и она не придала значения словам, которые Брум произнес под дверью комнаты, но теперь в мозгу вспыхнуло слово – «Дрокстеринг». Дрюскели сегодня ночью уйдут в лес, далеко от Ледового Двора, чтобы отпраздновать подлое нападение на Равку.

И у нее появится шанс помочь Магнусу Опьеру сбежать из сектора дрюскелей. Равка истекала кровью, и Нина была не в силах исправить чудовищный ущерб, нанесенный врагами. Но Николай Ланцов все еще был жив. А значит, была жива и надежда. Она могла нанести удар по Фьерде и, возможно, обеспечить своему королю небольшое преимущество в этой борьбе.

Пришло время устроить кое-кому небольшие неприятности.

Николай собирался поспать, но, проворочавшись с боку на бок достаточно, чтобы понять бесплодность своих попыток, поднялся с непривычной ему кровати в Ирисовых Покоях с твердым намерением поработать. Но и в этом не преуспел. Он уже написал письмо в Кеттердам, и теперь оставалось лишь дождаться ответа. Хоть он и пытался сосредоточиться на чертежах ракеты, привезенных им из Лазлайона, невозможно было смотреть на планы, нарисованные Давидом, с пометками на полях, сделанными его корявым почерком, и не сдаться под натиском печали, не утонуть в бесконечной череде размышлений о том, что могло бы спасти жизнь его другу. Перед глазами стояло изломанное тело Давида, извлеченное из-под завалов, кровь и грязь на его расплющенной груди.

Николай подошел к окну. Территорию дворца укрыл снег. Отсюда не было заметно следов устроенной бомбежкой разрухи. Мир, казалось, замер в тишине, спокойствии и безмятежности. Он отправил весточку Тамаре с просьбой разузнать, знала ли шуханская королева о предстоящем нападении, встречались ли шуханцы и фьерданцы, чтобы заключить союз против Равки – той кости, из-за которой они грызлись вот уже несколько веков. Но он думал, что дело не в этом. У Макхи была своя шпионская сеть. Она видела, что Равка слаба, и решила заполучить ее с помощью интриг, до того, как Фьерда сделает это с помощью силы. Если бы не храбрость Исаака и любовь судьбы к закрученным поворотам сюжета, шуханской королеве это вполне бы удалось. Но там, где Макхи не преуспела со скальпелем, Фьерда могла справиться с помощью топора. Они, должно быть, радуются сейчас каждому разрушенному зданию, каждому уничтоженному кораблю и флайеру, даже не подозревая, удар какой силы нанесли Равке: Давид Костюк был мертв.

Дружба Николая с Давидом была не напоказ. Они особо не делились личными тайнами и не распевали в подпитии застольные песни. Большую часть совместного времени они проводили в молчании, разбираясь в сложных инженерных проблемах, оценивая работу друг друга, подталкивая друг друга вперед. Для Давида могущество и очарование Николая не имели значения. Его волновала лишь наука.

Здесь, в своей мастерской, вдали от линии фронта, он должен был находиться в безопасности. Но безопасности больше не было нигде. К северу отсюда фьерданцы поднимали бокалы за внезапное нападение и ждали, чем же ответит Равка. Когда Равка не сможет ответить, ждать они больше не станут. Они начнут вторжение. Но откуда? Когда?

Движение в саду под окнами привлекло его взгляд. Он заметил темные волосы, синий шерстяной плащ. Зоя. Она прошла мимо кустов и фонтанов, направляясь в сторону леса.

У него не было шанса поговорить с ней с тех пор, как она вернулась. Он не винил ее за то, что она его избегала. Он послал ее на задание, не обеспечив соответствующей поддержкой. Он позволил врагам вторгнуться в их дом. Но куда же она направлялась сейчас? Николай никогда не позволял себе задумываться о Зоиных ночных прогулках по дворцу. Ему и не хотелось. Если у нее и был любовник, то это никак его не касалось. И все же в уме он перебирал вероятности, и каждая почему-то была хуже предыдущей. Один из королевских стражей? Симпатичный инферн? Она всегда была приветлива с генералом Пенским, и в этом виноват был сам Николай. Он заставил их тесно сотрудничать. Конечно, генерал был на двадцать лет старше ее и носил весьма пышные, а лучше сказать, роскошные усы, но кто Николай такой, чтобы осуждать ее вкусы?