Рена Баррон - Королевство душ [litres]

– Отрежь себе большой палец.

Мальчик без колебаний берет нож с одного из подносов.

– Нет! – Я выхватываю нож у него из рук. – Дети играют вовсе не так, Эфия.

– Почему? – говорит сестра, надувая губы. – Они будут играть так, как я пожелаю.

– Играть! – кричат дети хором. – Давайте играть!

Вот бы мне удалось вразумить ее, хоть немного. Нельзя сдаваться.

– Другие люди совсем не такие, как ты, – говорю я ей с деланым спокойствием в голосе. – Наши тела хрупки, и то, что не причинит тебе вреда, причинит нам большой вред или даже убьет нас. Ты понимаешь, что такое смерть? Люди исчезают, чтобы никогда больше не вернуться. Ты же не хочешь навредить своим друзьям, правда?

– Смерть работает несколько иначе, глупышка, – одергивает меня Эфия. Она срывает травинки и по одной пропускает их сквозь пальцы. – Хочешь, я покажу тебе?

Мой живот сжимается от острой боли.

– Эфия, не делай этого.

– А почему бы и нет? – спрашивает она. – Может быть, ты больше не хочешь играть со мной?

– Хорошая королева не причиняет вреда своим подданным, – говорю я охрипшим голосом.

– Хорошая? – Она размышляет над этим словом, катая его на языке. – Хорошая.

В этот момент я полностью осознаю, что моя сестра не имеет представления о том, что такое хорошо и плохо. В конце концов ее в этот мир привели жестокость и ненависть.

Боль в животе режет, как нож тобачи, и я сгибаюсь пополам.

– Эфия, прошу тебя.

– Нет! – кричит сестра, стуча кулаком по земле. – Я устала слушать. Пора играть.

Ее магия посылает вторую волну боли через все мое тело, и я сворачиваюсь клубочком на траве, не в силах пошевелиться.

Это не похоже на проклятие Арти, которое стремилось к контролю надо мной. Это что-то другое. Магия исчезнет, только если Эфия решит остановить ее. Мальчик вырывает нож из моей руки, в то время как другие дети смотрят на меня без всякого выражения. Терра прикрывает рот рукой и всхлипывает.

Я умоляю, кричу и плачу, но сестра не обращает на меня ни малейшего внимания. Мальчик садится на корточки, широко растопырив пальцы, и делает так, как приказывает Эфия. Он улыбается сквозь слезы, которые текут по его щекам. Я зарываюсь лицом в траву, готовясь к худшему. Она могла бы унять его боль, но ей это не нужно. Эфия хочет, чтобы он страдал. Я мельком вижу Арти, которая смотрит в сад с балкона второго этажа. Отсюда мне не увидеть выражения ее лица, но она агрессивно хватается за баллюстраду. Эфия требует у еще одного ребенка сделать ей подарок, и Арти превращается в белый туман. Та же самая форма, которую она использовала, когда похищала детей на рынке в Тамар. Я извиваюсь, отчаянно пытаясь подняться на ноги. Я должна что-то сделать, что угодно, чтобы остановить Эфию, но я абсолютно беспомощна перед лицом этой боли. Туман Арти плавно струится с балкона в сад, напоминая темную грозовую тучу.

Арти появляется в своем обычном теле прямо перед Эфией. Она сердито смотрит на нее, уперев руки в бедра. Ее глаза сердиты.

– Я терпела достаточно, – говорит Арти, скаля зубы на детей. – Нет времени на эти глупые игры. У нас и без того полно забот.

Мальчик поднимает дрожащей рукой свой отрубленный большой палец:

– Вам это понравилось, Всемогущая?

– Я! Хочу! Играть! – кричит Эфия, не обращая никакого внимания на ребенка. – Арра говорит, что дети на то и дети, чтобы играть!

– Залечи ему руку, – требует Арти грозным голосом. – Сейчас же .

Эфия скрещивает руки на груди:

– Тебе меня не заставить.

Наконец-то.

Магия Арти проносится сквозь меня – нежная, как взмах крыла, – и боль проходит. Каждый мускул расслабляется, и я перекатываюсь на бок, тяжело дыша. Пот обжигает порез на губе. Я не смею пошевелиться, пока мать и дочь бросают друг на друга убийственные взгляды. Арти тянется к мальчику, но вскрикивает и прижимает руку к животу. Рука чернеет и становится твердой, как обугленное дерево.

– Я же сказала – хочу играть! – кричит Эфия. С ближайшего дерева взлетает стая птиц.

Моя сестра позволила Арти забрать мою боль, хотя могла бы и остановить ее. Эфии не плевать на то, что со мной происходит. Не знаю, хорошо это или нет, но я чувствую себя так же по отношению к ней. Даже сейчас я верю, что есть какой-то шанс – пусть и очень маленький, – что Эфия может помочь мне все исправить.

– Какое же ты разочарование.

Арти сгибает пальцы так, что пепел осыпается, и цвет ее ладони снова становится нормальным.

Глаза Эфии наполняются крупными слезами, и я жалею ее вопреки всякому здравому смыслу. Как жаль, что после ритуала у меня не было сил, я могла бы сразу рассказать Эфии, чем добро отличается от зла. В таком случае у моей сестры был бы сейчас хоть какой-то моральный компас.

– Используешь магию для мелких салонных фокусов, – огрызается Арти.

Дети освистывают Арти и скалят зубы, но она не обращает на них внимания.

– Твоя сестра отдала годы жизни, чтобы получить то, что хотела. Да, это глупо – но у нее была цель. У тебя, Эфия, нет никакой силы воли. Нет ни цели, ни решимости. У тебя есть все, чего нет у нее, – но отсутствует здравый смысл.

– Прекрати, – выплевываю я. – Перестань манипулировать ею в своих интересах. Это из-за тебя она такая.

– Это ты во всем виновата! – кричит Арти, показывая на меня пальцем. – Отравила ее своими словами. Теперь она такая же слабая, как и ты.

Казалось бы, задеть меня ей уже нечем. Однако у матери всегда найдутся слова, которые ранят. Дело даже не в том, что Арти обвиняет меня в слабости. Она обвиняет меня в том, что я влияю на Эфию, в то время как у меня и здесь сплошные неудачи. Я не увела сестру с пути разрушения, а лишь слегка отвлекла ее внимание. Мои попытки были тщетны, и в глубине души я знала, что так оно и случится.

– А как же другие твои друзья, Эфия? – спрашивает Арти. – Когда же ты их выпустишь поиграть?

Мое сердце колотится в груди. Я вспоминаю о демонах в стене. Эфия ухмыляется, глядя на ковыляющего к ней кота. Моя сестра протягивает ладонь к небу, и ткань мира расходится, как разорванная бумага. Из дыры появляется серый туман, который оказывается у нее в руке. Ка.

Кошка не успевает почувствовать опасность, и душа демона летит ей в раскрытую пасть. Мне тяжело вынести звуки удушья. Еще тяжелее смотреть на бедное животное, которое лежит на траве и бьется в конвульсиях. Когда кошка снова открывает глаза, я понимаю, что цвет ее глаз изменился, они стали зелеными. Животное выбрасывает лапу и одним взмахом когтя выхватывает у мальчика отрубленный большой палец.

Зажав большой палец в пасти, кот прыгает на колени Эфии и сворачивается калачиком, издавая тихое мурлыканье. Эфия гладит его по спине.

– Его зовут Мерка, – говорит сестра, целуя кота в голову. – Он хотел человеческое тело, но такие вещи нужно заслужить.