Франческа Пелуссо - Ложь богов [litres]

– Я могу разрабатывать военные стратегии и планировать бюджет, поэтому наверняка сумею перевернуть какой-то там блинчик.

И она целеустремленно схватилась за ручку сковороды. Селеста покачала ее туда-сюда, желая почувствовать вес. Потом с силой подняла чугунную посудину, подбросила ее в руке вверх, и – прежде, чем успела среагировать, – увидела, как блин, описав высокую дугу, благополучно приземлился на пол.

Натаниэль за спиной девушки разразился громким хохотом:

– Ради общего блага я все же надеюсь, что стратегическим планированием ты владеешь куда лучше, чем умением готовить.

С этими словами он поднял блин и бросил его в ближайшее мусорное ведро.

Прищурившись, Селеста наблюдала за его действиями. А потом вздохнула.

– Почему Симея не отправила меня в прачечную?

Усмешка на лице Натаниэля не означала ничего хорошего.

– А ты уверена, что после этого простыни не окрасились бы в розовый цвет?

Селеста направилась к нему. Не раздумывая, она запустила руку в миску и бросила в Натаниэля горсть муки. Тот сначала озадаченно уставился на нее, а потом усмехнулся, обнажив зубы:

– Ну подожди, киска. Я тебе отплачу.

За секунду до того, как Нат сам успел набрать горсть муки и запустить ею в Селесту, между ними встал, сверля их укоризненным взглядом, Томас.

– Мои дорогие неугомонные Божьи дети, это кухня, а не детская площадка. Пожалуйста, ведите себя соответственно и возвращайтесь к работе.

Селеста зажала рот рукой, чтобы не расхохотаться. Натаниэль сердито сверкнул на нее глазами:

– Попробуешь еще разок?

Она бы с удовольствием затеяла бы с ним мучную драку, но на это просто не было времени. Да и ингредиентов слишком жалко – для такого веселья. Поэтому Селеста только вздохнула.

– Только если это необходимо. Но, может, на этот раз переворачивать лучше тебе, иначе все мы ляжем спать голодными.

– Я уже проголодался, киска.

Зеленые глаза мужчины напряженно смотрели на девушку, и Селеста догадалась, что Натаниэль говорил не об ужине.

Иолана сидела в дамском салоне дворца Соляриса. Было странно увидеть наконец столицу и иметь возможность осмотреть дворец. Король Рави предоставил этот салон жрицам на время их пребывания в столице, но от этого подруг у Иоланы не прибавилось. Она была в стороне от остальных и не могла понять почему. Она была жрицей. Одной из трех. Ее мнение и советы ценились на родине. Только короля Рави это, похоже, совсем не интересовало. Пока он совещался со своим Королевским Советом, королева Солэй пригласила ее вместе с другими жрицами в дамский салон. Другие, возможно, почли за честь быть приглашенными самой королевой, но Иолана чувствовала жжение в груди. В ней горел гнев. Она не привыкла быть непризнанной.

– Дочь Неба, не желаете ли к нам присоединиться? У нас осталась еще одна рамка для вышивки, – раздался рядом с ней голос королевы.

Иолана взглянула на Солэй. Та была королевой Сириона и – до призвания Лилиан – жрицей Сильвины. Она была добродушной женщиной с нежным сердцем. Как бы жестоко это ни звучало, Иолана прекрасно понимала, почему Рави избрал ее своей невестой. Солэй, с ее золотисто-русыми кудрями, была не только красива, даже несмотря на свой возраст, но и – очевидно – была послушной женой. Это Иолана поняла с первого взгляда.

– Спасибо за предложение, Ваше Величество. Но вышивать я так и не научилась.

У нее не было времени на такую ерунду. В Самаре она была правительницей. От нее требовалось совершать торговые сделки и поддерживать порядок. Вышивку, шитье и ткачество она оставляла другим.

Глаза королевы удивленно расширились:

– В самом деле? А что вы делаете в свободное время, если мне будет позволено спросить?

Иолана удивленно изогнула бровь. Солэй была королевой. Ей было позволено все. Жрица могла лишь представлять, как на самом деле мало в пределах дворца могла позволить себе Солэй говорить. До ушей жрицы доходили слухи о том, что Рави желал себе целомудренную и послушную невесту. Казалось, его желание сбылось.

– Сейчас я учусь стрельбе из лука, – призналась Дочь Неба. Обычно это занятие в их кругу считалось чисто мужским, но Иолана никогда не понимала, почему ей нельзя носить оружие, если она – женщина. Королева сдавленно ахнула, и Иолана явственно почувствовала на себе взгляды других жриц.

– И как же это? Я никогда не держала в руках оружия! – прозвучал в салоне голос Дочери Моря: девушка наклонилась вперед. Она с любопытством изучала жрицу Самары. Иолана тоже взглянула на нее.

Нанами была красавицей. Темные локоны обрамляли узкое лицо, а глаза цвета морской синевы подчеркивали светлую кожу. Это было необычно. Иолана знала, что жители Сирены, как правило, обладали загорелой кожей.

– Если сделать что-то неправильно, то может быть очень больно, – призналась Иолана, вспомнив свой первый урок. Она не заметила, как приближается тетива, и следы, которые та оставила на коже девушки, были видны еще несколько дней спустя.

Дочь Моря с удивлением взглянула на нее:

– Как интересно! Я часто наблюдаю за солдатами моего двора во время тренировок. Со стороны все выглядит куда проще.

Иолана кивнула. Она и сама не ожидала, что искусству стрельбы из лука будет так трудно научиться. Но если уж ей загоралось, она непременно должна была довести начатое до конца.

Она почувствовала на себе взгляд темно-синих глаз и улыбнулась Нанами.

– Так непривычно сидеть с вами лицом к лицу. – Какое-то время жрица Сирены еще изучала Иолану, а потом ее взгляд переместился на Лилиан. Дочь Леса молча сидела рядом со своей бывшей наставницей. Поза ее была несколько напряженной, но слова Нанами заставили зеленые глаза жрицы радостно засиять ярким блеском.

– И правда.

До сих пор жрицы знали других Дочерей Богинь только по письмам, которые периодически писали друг другу.

– В коридорах я встречала вашу горничную, – произнесла Лилиан, обращаясь к Нанами. – Права ли я, полагая, что она ваша младшая сестра?

Глаза Нанами засияли, и девушка кивнула:

– Да, Марин настояла на том, чтобы я взяла ее с собой в качестве горничной. Я никак не могла отказать ей в этом желании.

По губам Иоланы скользнула улыбка. Должно быть, приятно иметь братьев и сестер. Сама она была единственным ребенком, но дома считала своей семьей монахинь – сестер Ордена.

– Она очень красива, и я уверена, что мужчины будут выстраиваться в очередь, чтобы ее завоевать, – произнесла, тихо рассмеявшись, Иолана. Нанами присоединилась к ней.

– Да, Марин, в отличие от меня, – настоящая сиренская красавица с загорелой кожей. Мне уже пришлось выгнать из своего дворца пару-тройку мужчин. – Жрица усмехнулась, и Лилиан захихикала. На лице королевы тоже появилась робкая улыбка.