Менна Ван Прааг - Сестры Гримм [litres]

Мне хотелось опять пожать плечами, но я не стала.

– Ну, хорошо. Что такое Гримм?

– У меня есть новость.

Лиана воодушевилась, почувствовав радость в голосе своей мамы.

Изиса улыбнулась.

– К нам на несколько дней приедет тетя Нья.

Воодушевление девочки тут же испарилось.

– Это скучно, – сказала она, вернувшись к своему рисунку.

– Не говори так, Ана. Ты же любишь свою тетю.

Лиана взяла из коробки красный карандаш.

– Она едет к нам просто потому, что ей одиноко, потому, что она опять разводится. В других случаях она к нам не приезжает.

– Это не… Ну, как бы то ни было, мы ее подбодрим. Ньяша будет рада тебя увидеть, ты сможешь исцелить ее разбитое сердце. Для этого и нужны семьи, Ана.

Лиана подавила в себе нарастающий гнев. Ей не хотелось заниматься исцелением чьих-то сердец. Хватит с нее и бремени ожиданий, которые возлагает на нее мама, а тут еще и надежды ее тети.

– Никакое сердце у нее не разбито. – Ана взяла из коробки оранжевый карандаш, чтобы нарисовать волосы Скарлет и огонь, искрящийся в ее руках. – Тетя любит деньги, а не своих мужей.

– Замолчи, – сказала мама. – Тебе не стоит так пренебрежительно относиться к деньгам – так могут вести себя только те, у кого они есть. Мы с тобой находимся тут только благодаря деньгам тети Нья.

Лиане хотелось сказать, что, по ее мнению, это не так уж хорошо, а еще спросить маму, что такое «пренебрежительно», но она не стала задавать этот вопрос, боясь, что ее отругают за незнание.

Закусив тупой конец оранжевого карандаша, девочка хотела спросить, почему у мамы никогда не было даже одного-единственного мужа, хотя бы таким образом задав вопрос о своем собственном отце. Когда речь идет о ее маме, огромную роль играет выбор времени, а сейчас время определенно неподходящее. Возможно, получится тогда, когда они с тетей Ньяшей будут пьяны.

– Может быть, ты могла бы сама найти себе мужа, дада … то есть мама, тогда бы ты, возможно…

– Замолчи! – Тлевший до сих пор гнев Изисы вспыхнул. – Не мели чепухи, vinye .

– Может, он был бы лучше, чем папа, – не унималась Лиана. – Может быть…

Мама девочки остановилась, как будто ее ударили по щеке, и прищурила глаза. В воздухе словно запахло электричеством.

Лиана уставилась на свой рисунок, пытаясь придумать что-то, чтобы исправить ситуацию.

– Я э-э… Тебе нравится мой рисунок? – Она подняла листок, закрывая им лицо.

Изиса посмотрела на рисунок.

– Раскрась его между линиями, Ана, – сказала она. – Тебе ведь уже почти восемь лет.

Скарлет смотрела на огонь. Она стояла совсем близко от камина (ближе, чем мог бы стоять кто-либо другой), сжимая голыми руками защитную каминную решетку, блестевшую в свете пламени. Как жаль, что Ночь костров бывает только раз в год, а не каждый день, думала девочка. Жаль, что ее мать не разводит огонь в камине их дома чаще. Вот бы ей разрешалось разводить его самой. Иногда Скарлет смотрела в пустую топку, представляя себе, как в ней полыхает пламя. Порой она делала это так хорошо, что чувствовала его жар на своих щеках.

На минутку Скарлет оторвала взгляд от огня и посмотрела на свою мать, стоящую за ее спиной, женщина тоже пристально глядела на огонь. Как ни странно, у девочки было такое чувство, будто на самом деле Руби сейчас тут нет, будто она унеслась мыслями куда-то далеко, может быть, на поиски яблок и карамели. Скарлет редко когда выпадал случай незаметно понаблюдать за своей матерью. Вот бы привязать ее к себе, подумала девчушка, чтобы не давать ей уходить.

Наконец она сделала шаг назад и вложила руку в затянутую в перчатку руку матери. Когда их пальцы соприкоснулись, Руби передернулась. Она опустила глаза и нахмурилась, как будто до этого думала, что здесь никого нет, словно забыла, что здесь находится и ее дочь, или вообще забыла, что она у нее есть.

– Ты летала опять? – спросила Лиана. – Еще выше, чем в первый раз?

Беа кивнула.

– Да, выше деревьев, в облаках.

– Ты уверена? Тебе это не показалось?

Малышка сердито нахмурилась, услышав этот нелепый вопрос, и не удостоила его ответом.

– Но как? – не унималась сестра. – Как ты это делала?

Беа пожала плечами:

– Здесь летать легко. Нужно просто достаточно сильно этого захотеть, et voila [38]. – И она вдруг воспаряет над землей, глядя на нас, сидящих внизу.

– Тебе так повезло, – вздохнула Лиана, подняв глаза на свою сестру. – Ты можешь научить и меня?

– Я же тебе говорила – это место создано из мыслей… из стремлений и желаний. Достаточно просто захотеть летать, и ты будешь на это способна.

Лиана нахмурилась, а Беа улыбнулась.

– Мы здесь затем, чтобы понять, насколько мы сильны, – сказала она, поднявшись еще выше. – А когда мы убедимся, что можем делать все, что угодно – как в этом мире, так и в том, – тогда мы сможем выбрать.

Ана задрала голову, чтобы посмотреть на Беа, хотя она могла видеть только подошвы ее ног.

– Выбрать что? – спросила Скарлет, выйдя на поляну. Ее босые ноги ступали по мху.

Сверху полился смех Беа, как будто она вылила ведро воды на головы своих сестер. Девочка поднялась еще выше и, когда заговорила вновь, они уже слышали ее с трудом. До них доносились только отдельные ее слова, которые нельзя было сложить в понятные предложения.

Хотя ей и нравилось дразнить своих сестер, Беа всегда с нетерпением ждала встреч с ними. Каждое утро и каждый день она считала скучные часы и никогда не отказывалась лечь спать. Иногда даже засыпала до семи вечера, чтобы поскорее попасть в Навечье. Беа любила Навечье не только потому, что там она встречала сестер, но и потому, что здесь она чувствовала своего отца яснее, чем в других местах. Только здесь она не скучала по нему, потому что его след ощущался в каждом падающем листе, в каждой капле дождя, в каждом порыве ветра. Иногда Беа чувствовала, как он наблюдает за ней. Иногда она что-то шептала ему, а он что-то шептал ей.

Иногда Бьюти, чувствуя себя виноватой, жалела о том, что у нее есть сестры, что она не единственная его дочь, и любовь ее отсутствующего отца не принадлежит ей одной.

– Оставь его в покое!

– Да ну? И что же ты можешь мне сделать, Пенри-Джонс?

Вместо ответа Лео подошел к капитану команды по регби, который прижимал Кристофера к воротам школы, и с силой пнул его в голень.

– Ах ты, маленький говнюк! – заорал Генри Сайкс, отпустив Криса и схватившись за свою ногу. – Да я тебя убью! Ты труп, долбаный труп!

Лео схватил друга за руку и поднял с земли, слушая грязные ругательства Сайкса.

– Ты ненормальный, Сайкс, – сказал Кристофер, потирая шею. – Я слыхал, что как-то раз ты откусил голову крысе.