Хэйлоу Саммер - Истинный принц [litres]

Не оставил ли отец эту монету, потому что тоже не мог заставить себя ее продать? Прямо как я? Потому что в этой монете есть что-то, что придает ей неоценимую значимость? Или он оставил ее потому, что она не принадлежала ему? Может, это моя мама дала ему эту монету – для меня. Как напоминание о ней.

Медленно, будто околдованные, кончики моих пальцев тянутся к золотой монете, которую я, с тех пор как достала из банковской ячейки под Замковой горой, брала в руки единожды. Дома я убрала ее в эту шкатулку и сунула в ящик стола. Иногда вынимала шкатулку, чтобы посмотреть на монету. Доставала шкатулку, чтобы показать монету Випу. Но к самой монете я никогда больше не прикасалась.

Едва мои пальцы касаются золота, как меня осеняет! Я знаю это, настолько убеждена, что могла бы поставить на это свою жизнь. Я всегда думала, что эта монета для меня так ценна, потому что напоминает о моем приемном отце, которого я считала своим настоящим папой и большую часть жизни очень и очень любила. Однако правда в том, что, как только касаюсь этого куска золота, я вступаю в контакт со своим настоящим, биологическим отцом.

Это началось год назад: когда я притронулась к этой монете и положила ее в коробку, чары Короля-Призрака начали слабеть. Вот почему снова появились лазейки и пути, ведущие в Царство призраков! Душа Короля-Призрака пробудилась, когда монета попала в мои руки. Теперь его сон все меньше напоминает смерть, а древние ведьмы и колдуны вновь обретают былую силу. Да и я стала сильнее.

Почти напуганная, я кладу монету обратно в шкатулку и возвращаю ее в верхний ящик письменного стола. Как легко теперь было бы сокрушить ненавистного императора! Мне всего-то и нужно – разбудить отца. Но я не хочу этого делать – ни за что, если это означает, что в результате все врата откроются, а древние ведьмы и колдуны станут еще опаснее, чем они есть сейчас. Я не могу втянуть свою страну в войну только потому, что меня отвергли. Даже если сейчас испытываю огромную тоску по своему настоящему отцу – отцу, которого я даже не могу вспомнить, – мне не стоит лгать самой себе.

Потому что печальная правда заключается в том, что в действительности я скучаю только по одному мужчине. Так по нему скучаю, что не знаю, что и думать. Я не хочу отказываться от него, но никто и не спрашивал, хочу ли этого. Я своими ушами слышала, как он обещал своему отцу навсегда оставить меня в прошлом. Он ушел, и мне придется привыкнуть к этому. Это единственное, что я еще могу сделать.

Пронзительный крик с нижнего этажа заставляет меня вздрогнуть и буквально подпрыгнуть на стуле. Я выскакиваю из библиотеки и сбегаю по лестнице. Еще до того, как успеваю спуститься вниз, вижу, как барон фон Хёк марширует к входной двери, а за ним семенит Этци. Заметив меня, он на мгновение останавливается.

– Прошу прощения, леди Клэри, – говорит он. – Меня ждут срочные дела. К сожалению, я должен немедленно вернуться на родину.

– Барон! – восклицает Этци с залитым слезами лицом. – Не уходите так. Прошу Вас! Не уходите так !

Уже дойдя до входной двери, он вдруг поворачивается к Этци:

– Носимый жизни бурными волнами , – цитирует он Ба́ндита Боргера Шелли, – покину я страданий бездну, рай на земле, что был меж нами, и стал безжалостно далек.

Он хлопает дверью, и Этци бросается следом, но, когда открывает дверь на улицу, барона уже нет. Он исчез, словно растворился в воздухе.

Крик боли, что издает Этци, пронзает мое тело, как раскаленная игла. Она выбегает в снег, падает на колени посреди белого снежного великолепия и плачет горькими слезами на зимнем ветру. Палка, которую Этци проглотила ради барона, ломается. Ее гордое сердце разрывается на тысячи осколков.

Я так сильно ощущаю ее горе, что едва могу отличить его от своего собственного. Как он мог использовать и обманывать ее? Я ведь и в самом деле думала, что барон любит ее, неважно, жаден ли он до голубой крови или нет.

Я не могу этого отрицать. Сбылось все то, о чем пророчил филин: принц появился – мы получили признание. Принц ушел, и мы пали.

Ниже, чем раньше.

Первая неделя нового года проходит словно в тихом, пустом сне. Моя фея рассеянна: насыпает соль в сахарницу, подает вместо чая заваренный табак и по три раза на дню теряет свою остроконечную шляпу. Этци отказывается говорить и посещать школу для высокопоставленных дочерей. Вместо этого лежит в своей постели и притворяется больной. В первый школьный день Каникла тщетно ждет, что школьная подруга Анчилла заберет ее в школу. Кажется, будто сани, которые обычно подъезжают к нашим воротам каждое утро, поглотил снежный пейзаж.

Каникла свято верит в простую случайность, но – когда прибывает в школу на санях, взятых напрокат, – натыкается на стену молчания. В ее присутствии слова одноклассниц переходят в таинственный шепот, сопровождаемый взрывами злорадного смеха. Эту печальную историю я извлекаю из обрывков разговоров, доносящихся из комнаты Этци, когда Каникла после школы жалуется сестре на свои страдания.

Эти страдания, однако, встречают мало понимания со стороны Этци, ведь нелепое неприятие со стороны одноклассниц вряд ли можно сравнить с потерей единственной великой любви. Каникла же не дает обесценить свои страдания и яро протестует. Состязание, кому приходится хуже, постепенно набирает обороты и заканчивается тем, что на следующее утро Каникла тоже отказывается вставать с постели. Я беспрекословно принимаю ее решение к сведению. Так мы, по крайней мере, сэкономим деньги на прокате саней.

Что касается меня, то я колеблюсь между неверием и сожалением. Даже аннулирование нашего брака вряд ли может пошатнуть мою уверенность в любви Испе́ра. И все же слова императора преследуют меня днем и ночью. «Эта девица навсегда останется в прошлом, – говорил он. – Договорились?»

Вряд ли в жизни Испе́ра есть еще одна девушка, от которой император так сильно хочет избавиться. Испе́р согласился, что я должна остаться в прошлом, – видимо, в качестве платы за нечто более важное, чем наша любовь. Может, это безопасность Амберлинга, а может, и моя жизнь. Что, если император узнал обо мне слишком много? Что, если плененный Вайдфарбер, в конце концов, рассказал ему, что я – дочь Короля-Призрака, и поэтому Испе́ру пришлось выбросить меня из своей жизни ради спасения.

Возможно, все так и есть, но меня это отнюдь не радует. Три ночи подряд я сопротивляюсь искушению вновь заглянуть в водную гладь. Но на четвертую уступаю. Проведя в постели несколько бессонных часов, я прокрадываюсь в сад, ломаю затвердевшую снежную корку и с помощью половника загружаю свою добычу в самую большую вазу для фруктов, которая есть в нашем доме. Мне нужна хорошая глубина, потому что узнать я хочу много!