Дана Арнаутова - Грани безумия. Том 1

Он замолчал, заново переживая тот жуткий приступ страха, который оказалось невозможно преодолеть. Вспоминая, как бил кулаками по крышке над собой и пытался ее процарапать, обдирая руки в кровь. Как орал, умоляя пощадить его и обещая, что никогда больше не станет дерзить…

– Но они… они же тебя выпустили? – спросил Аластор с такой детской надеждой, что у Лучано язык не повернулся зло пошутить, что нет, конечно, он так и остался в гробу, а рядом с Альсом всего лишь призрак.

– Выпустили, – кивнул он. – Потом. Когда я уже успокоился. Понимаешь, Альс, я там бился, кричал… А потом понял, что это бесполезно. Что у меня больше нет власти над собственной жизнью. Я ее сам отдал Претемнейшей Госпоже и своему мастеру, причем даже не тогда, когда просил об экзамене, а гораздо раньше. Когда доверил ему решать, кем я буду и как проведу свою жизнь. И что теперь я могу сделать только одно – верить ему до конца. А он уже пусть решает, как ему со мной поступить. И стоило до этого додуматься, стало так просто и спокойно… Даже дышать оказалось легче. Воздух-то лучше не стал, но меня… будто отпустило. Я даже понял, что давно задохнулся бы, не окажись тут какой-то хитрости. Вытянулся, заставил себя дышать помедленнее, чтобы воздуха дольше хватило, и начал просто вспоминать. Каждый день с мастером Ларци, один за другим, все эти годы. Потом – рецепты, которым он меня учил… И яды, и благовония, и самую обычную еду. Не знаю, сколько это длилось, там время шло совсем иначе. Мне казалось, что я провел в этом гробу несколько дней… На самом деле нет, конечно. Часа два-три. Когда понял, что это не в ушах шумит от недостатка воздуха, а лопаты стучат сверху, я даже не обрадовался. Все чувства будто… закончились. Крышку сняли, гильдейский лекарь спрыгнул вниз, полез мне зрачки смотреть и пульс щупать. А у самого в другой руке игла длинная, и ядом от нее несет…

Лучано вздохнул и признался:

– Хотел я его обложить по всем предкам, но даже этого не смог. Язык не ворочался. Вылез кое-как наверх, ноги подкашиваются. А там… Солнце! Понимаешь, Альс? Меня-то закапывали утром, а когда откопали, был полдень. Золотой, как мед. Воздух сладкий, свежий, зелень и свет по глазам бьют, птицы поют так, что ушам больно… Лекарь все вокруг суетился, требовал, чтобы я сказал что-нибудь. Ну, я и сказал. Чтобы он, идиотто, в следующий раз иглу мазал чем-нибудь без запаха. Сам не умеет, пусть попросит – я сварю. Это же надо было додуматься, к подмастерью самого Ларци лезть с такой вонючей дрянью. Лишись я даже разума, чутье-то не пропало. И вздумай он меня уколоть, я бы ему точно шею свернуть успел. Мастер только хмыкнул. Потрепал лекаря по плечу, глянул так, что того перекосило, и сказал…

Лучано перевел дух и едва слышно проговорил:

– «Пойдем домой, мальчик», – вот что он сказал. И я ушел вместе с ним домой. Прямо по улицам, мимо лоточников с устрицами и булочками, мимо фонтанов и садов, мимо людей, экипажей, котов и собак бродячих… Каждый шаг до сих пор помню… Он мне рассказывал какие-то неважные забавные новости, а я шел, улыбался, как идиотто, нюхал воздух Вероккьи – на каждом шагу разный! – и знал, что…

Он замолчал, не понимая, как закончить, чтобы Альс понял. Знал – что? Что отныне навсегда принадлежит своему мастеру не только жизнью, но и сердцем? Что счастлив оттого, что выдержал, не поверил в его предательство, не утратил доверия к человеку, который его воспитал? Что после темного ужаса могилы жизнь показалась невыносимо сладкой, но и смерть – нестрашной?

– Я понимаю, – тоже едва слышно уронил Альс, и Лучано облегченно вздохнул, потому что поверил – действительно понимает.

– Поэтому я поеду в Вероккью, – закончил он совсем просто. – И постараюсь выторговать у гильдии свободу, но мастер… Он всегда останется тем, кого я был бы счастлив назвать отцом. Я знаю, что если судить по законам божеским и человеческим, мы с ним очень плохие люди. Но даже таким, как мы, нужно иметь в жизни что-то… настоящее… Что-то правильное. Иначе и вовсе никакой надежды не останется. У меня вот есть мастер Ларци. А теперь еще и вы с синьориной…

– И Перлюрен, – буркнул Альс с неловкой грубоватостью, стыдясь собственного смущения.

– И Перлюрен, – очень серьезно кивнул Лучано. – Так что если не вернусь… ну мало ли… ты просто знай, что мне было очень хорошо в Дорвенанте. Хотя страна у вас ужасная! Ни одного фонтана за пределами дворца!

– Ты вернись, а я, так и быть, фонтан построю, – все еще болезненно, но уже теплее усмехнулся Альс. – Не сразу, конечно, но как начнем получать приличную прибыль от мануфактур, так обязательно. Прямо на королевской площади между дворцом и собором. И назову в твою честь, хочешь?

– Беллиссимо! – восхитился Лучано, с облегчением возвращаясь к их привычному шутливому тону, только в глубине души все еще что-то саднило. Ну что ж, неудивительно, эту самую душу он только что ободрал до крови, выворачивая наизнанку. – Хочу, монсиньор! Собственный фонтан! Со статуей?!

– Конечно, со статуей, – уже весело подтвердил Альс. – Чем Дорвенант хуже Итлии и Фраганы? Нам тоже нужны фонтаны! И мануфактуры. И пушки… Мне тут его величество Флоризель в знак дружбы пообещал две дюжины мастеров-литейщиков, чтобы поставить плавильный завод. Покупать пушки у Фраганы – слишком дорого, чтоб их Баргот побрал. А у нас, оказывается, своя руда есть. Вот фраганец и предложил мастеров, которые могут наладить производство и обучить наших людей, а взамен…

– И что взамен, м? – навострил уши Лучано, вспомнив занимательный разговор с канцлером.

– Пошлинные льготы фраганским купцам на двенадцать лет. Ну и мирный договор, конечно. Аранвен говорит, что Фрагана опасается Итлии. У вас там королевская семья Джанталья друг друга перебила, и теперь многое зависит от того, кто возьмет власть в их городе. – Аластор вздохнул, расслабляясь в кресле, и пожаловался: – Терпеть не могу политику. Мне бы что-то привычное… Лошадей, хозяйство! Пусть даже пушки – все равно дело понятное. А как рассчитать, что сделают какие-то незнакомые люди? Фрагана хочет, чтобы мы прикрывали их от Итлии, и ради этого даже готова помочь нам с армией, чтобы стенка, значит, была попрочнее. Спрашивается, и зачем тогда было с нами воевать? Итлия хочет, чтобы мы не дружили с Фраганой, и тянет одеяло в свою сторону. Арлеза хочет под шумок урвать кусок торговых привилегий пожирнее, а ведь есть еще и княжества, где тоже Баргот знает что творится, и Вольфгард, и Дильмах… Даже Невия – и та что-то хочет! А еще, представь, Карлония прислала послов и просит позволения у Ордена открыть собственную Академию! Мол, маги у них рождаются, но отправлять их сюда на учебу долго и дорого, а вот если к ним приедут преподаватели… Я-то здесь причем, а? Пусть об этом с лордом Бастельеро договариваются, он же Архимаг!