Шелби Махёрин - Кровь и мёд [litres]

Я уставился на него.

– Э…

– Он сказитель, – быстро и громко ответила Лу, отступив назад и взяв меня за руку.

Я заметил, как изменилась ее осанка, как мелодичен стал ее голос. Выступление Лу уже началось. Она уже играла свою роль, отвлекая их от… от меня.

– Очень любит истории. И вы правы. В этих штанах он будет выглядеть шикарно. Разумеется, без рубашки.

Она ухмыльнулась и сжала мои пальцы.

– Потрясающе! – Деверо задумчиво постучал себя по подбородку. – Увы, боюсь, сказитель у нас уже есть – любезнейшая Зенна.

Он кивнул на лавандоволосую женщину, которая тут же ухватилась за новую возможность возразить. Любезнейшим образом.

– Видишь? Нет от него никакого толку. Будь на то воля судьбы, госпожа Фортуна привела бы к нам кого-нибудь, кто…

– А умеете ли вы управляться с этими ножами? – Насурьмленные глаза Деверо приметили мой ремень под распахнутым пальто. – Мы недавно лишились нашей метательницы кинжалов, ушедшей в амандинскую труппу, и… – он наклонился ближе и подмигнул, – хоть я сам и не склонен выбирать себе любимцев, публике нередко это свойственно.

– Да ты шутишь, Клод. – Сверкая глазами, Зенна подбоченилась. – Номер Надин был в лучшем случае посредственным, уж точно не лучше моего, да и в любом случае, с этими чаевые я делить не желаю. Мы их даже не знаем. Они могут нас во сне прикончить. Или в жаб превратить. Или…

– Сказать тебе, что у тебя помада на зубах, – договорила Лу.

Зенна свирепо уставилась на нее.

– Это правда, – любезно добавил Бо. – Вот прямо сбоку.

Хмурясь, Зенна стала тереть резцы.

Лу ухмыльнулась и повернулась обратно к Деверо.

– Рид со своими ножами, можно сказать, уже давно в одно целое сплелся. Он легко попадет в любую мишень.

– Чудесно! – Бросив последний долгий взгляд на мои ножи, Деверо обернулся к мадам Лабелль. – А вы, chérie [7] Милочка ( фр. ). ?..

– Я…

– Его помощница. – Лу уже ухмылялась вовсю. – Давайте прямо сейчас ее к мишени привяжем и покажем вам, какой Рид меткий?

Деверо вскинул брови.

– Уверен, в этом нет нужды, но ваше рвение я исключительно одобряю. Должен сказать, оно весьма заразительно. – Он обернулся к Бо и нелепейшим образом поклонился, да так, что носом достал до самого ботинка. – Если позволите, ваше высочество, я бесконечно рад с вами познакомиться. И жажду поскорее узнать о ваших бесчисленных талантах. Скажите же, чем вы поразите нас на сцене?

Бо улыбкой ему не ответил, а только скривился.

– Я на сцену не выйду и совершенно точно никаких розовых перьев носить не стану. – Заметив выжидательный взгляд Деверо, он вздохнул. – Буду ваши деньги считать.

Деверо хлопнул в ладоши.

– Так тому и быть! Сделаем для королевской особы исключение!

– Ну а ты? – насмешливо спросила Зенна у Лу. – Особые сценические таланты имеются?

– Если хочешь знать, я играю на мандолине. Даже довольно неплохо, потому что… – Лу помедлила и опустила голову, как будто бы смутившись. Смущение ей было несвойственно, и этот жест, пусть даже едва заметный, меня встревожил. – Хотя неважно.

– Скажи, – попросил я тихо.

– Ну… моя мать настояла на том, чтобы я научилась играть. На арфе, на клавикорде, на ребеке, но больше всего она любила мандолину.

Я нахмурился. Я понятия не имел, что Лу умеет играть хоть на одном инструменте, не говоря уже о многих. Она однажды сказала, что не умеет петь, и я предположил… но нет. Мозоли у нее на пальцах были не от фехтования. От мандолины . Я изо всех сил попытался представить себе этот инструмент, вспомнить его звучание, но не смог. В детстве мне доводилось слышать только орган, а на все остальное не хватало ни времени, ни интереса.

– Ха! – Зенна торжествующе расхохоталась. – У нас музыкант уже есть. Клод – настоящий виртуоз, лучший в королевстве.

– Рада за него, – пробурчала Лу, поднимая с земли заснеженные перья и ни на кого не глядя. – Я же сказала, это все равно неважно. Я с вами не поеду.

– Прошу прощения? – Клод с самым возмущенным видом взял у нее перья. Ветер поднялся вокруг и чуть не унес шляпу Клода на крышу. – Полагаю, я не расслышал вас из-за ветра.

– Отнюдь. – Лу указала на Анселя и Коко и повысила голос, закутавшись в намокший от снега плащ: – Мы втроем отправимся в другую сторону.

Деверо всплеснул руками, и перья снова разлетелись.

– Вздор! Нелепица! Как вы очень верно подметили, на дороге для вас опасно. Вы непременно должны поехать с нами! – Он так яростно затряс головой, что ветер все-таки сорвал с него шляпу. Она взмыла вверх и исчезла в снегу. – Нет, нет, боюсь, совершенно несомненно, что наша встреча в таверне произошла по воле не кого иного, как самой Госпожи Фортуны. Более того, я не могу вынести и мысли о том, что вы отправитесь в странствие одни. Нет, я не желаю брать на совесть столь тяжкий груз.

– Они будут не одни.

Незнакомый голос. Необъяснимая дрожь.

Мы с Лу шагнули друг к другу, разом обернулись и увидели, что рядом стоит темная фигура.

Девушка.

Я не слышал и не видел, как она подходит к нам. И все же она стояла так близко, рукой подать, и смотрела на меня зловещими бесцветными глазами. Необычайно худая, почти как скелет, с алебастровой кожей и темными волосами, она походила скорее на духа, нежели на человека. Моя рука метнулась к балисарде. Незнакомка наклонила голову в ответ – слишком резко, слишком по-звериному и оттого – неестественно.

Меж ее истощенных лодыжек вился Абсалон.

– Николина. – Коко оскалилась. – Где моя тетя?

На лице девушки, обнажая окровавленные зубы, медленно расплылась жестокая усмешка. Я оттащил Лу от нее подальше.

– Не здесь, – пропела она странным, высоким голосом. Девчоночьим. – Она не здесь, но всегда где-то есть. Всегда близко. Мы пришли на ваш зов.

Забрасывая последний чемодан в повозку, я чувствовал на себе ее странный взгляд.

Остальные поспешно собирали вещи, успокаивали лошадей, проверяли узлы. Деверо отвел Лу в сторону, и теперь они, похоже, спорили об этой странной девушке. Я не знал наверняка. Снег уже бушевал бураном, заметая все вокруг, и улицу освещали лишь два фонаря. Остальные погасли.

Хмурясь, я наконец обернулся к ней – к Николине, – но она уже куда-то исчезла.

– Здравствуй, охотник.

Я подскочил, услышав ее голос прямо у себя за спиной и испугавшись тому, как близко она оказалась. К моей шее и лицу прилила кровь.

– Кто ты? – спросил я. – Как тебе это удается?

Она поднесла костлявый палец к моей щеке и склонила голову, будто в восхищении. Свет фонаря осветил шрамы Николины. Они уродовали ее кожу, превращая в жуткую паутину крови и серебра. Я едва не отшатнулся, но сдержался.

– Я – Николина ле Клер, личная помощница Ля-Вуазен. – Проведя острым ногтем по моему подбородку, она скривилась. Детскость вдруг исчезла из ее голоса, и он огрубел до гортанного рычания. – И я не стану раскрывать таинства искусства крови охотнику. – Она посмотрела мимо меня на Лу, и в ее бесцветных глазах шевельнулась тьма. Николина впилась мне в кожу глубже, почти до крови. – Или его маленькой мышке.