Рик Риордан - Перси Джексон и похититель молний [litres]

– Я должен увидеть Зевса.

Он растерянно мне улыбнулся:

– Кого?

– Вы слышали.

Я уже было решил, что это обычный смертный и мне нужно сматываться, пока он не вызвал санитаров, но он сказал:

– Никаких встреч и визитов, сынок. Владыка Зевс не принимает без записи.

– О, думаю, для меня он сделает исключение.

Я снял рюкзак и расстегнул молнию.

Пару мгновений охранник с недоумением смотрел на лежащий внутри металлический цилиндр. Потом лицо его побледнело:

– Это же не…

– Именно, – заверил его я. – Хотите, я достану его и…

– Нет! Нет! – Он вскочил со стула и принялся шарить по столу в поисках ключ-карты, а когда нашел, протянул ее мне: – Вставь карту в слот. Только смотри, чтобы с тобой в лифте никого не было.

Я сделал все как он сказал. Когда двери лифта закрылись, я вставил карту в прорезь. Карта исчезла, а на панели появилась красная кнопка с надписью «600».

Я нажал ее и принялся ждать. Ждать пришлось долго.

В лифте заиграла песня «Капли дождя падают мне на голову» [30] Популярная песня 1969 года, исполненная певцом Би Джей Томасом. .

Наконец раздался «дзинь», и двери открылись. Я вышел из лифта и чуть не заработал сердечный приступ.

Под ногами у меня была узкая каменная дорожка, висящая прямо в воздухе. Внизу простирался Манхэттен: казалось, я вижу его из окна самолета. Впереди мраморные ступени спиралью поднимались вокруг огромного облака. Подняв глаза, я увидел то, что мой мозг отказывался понимать.

Взгляни еще раз, сказал разум.

Мы и так смотрим, возмущались глаза. И не обманываем.

На облаке высилась гора с плоской верхушкой, покрытой снегом. На ее склонах виднелись десятки многоэтажных дворцов – это был целый город, каждый из домов в котором был украшен портиками с белыми колоннами, золочеными террасами и множеством горящих бронзовых жаровен. Круто извивающиеся дорожки вели к вершине, где в снегах сверкал самый большой дворец. В садах, чудом удерживающихся на склонах, цвели оливы и розовые кусты. Я разглядел рынок с разноцветными палатками, каменный амфитеатр на одном из склонов, а на другом ипподром и колизей. Это был древнегреческий город, только не разрушенный, а новый, чистый, яркий. Наверное, так выглядели Афины две с половиной тысячи лет назад.

Не может быть, подумал я. Чтобы гора нависала над Нью-Йорком как астероид весом миллиард тонн?! Да как такая махина может парить над Эмпайр-стейт-билдингом на виду у миллионов людей, и ее при этом никто не замечает?!

Но гора была. И я был у ее подножия.

На Олимпе все изумляло меня. Лесные нимфы с хихиканьем кидались в меня оливками, когда я проходил мимо их сада. Торговцы на рынке уговаривали купить амброзию на полочке, новый щит и точную копию Золотого руна из блестящей ткани, прямо как ту, что показывали по «Гефест-ТВ». В парке девять муз настраивали инструменты перед концертом, на который уже собралось немного зрителей: сатиров, наяд и симпатичных подростков – возможно, это были малые боги и богини. Похоже, никого не волновала надвигающаяся гражданская война. Наоборот, у всех было прекрасное настроение. Некоторые оборачивались мне вслед и перешептывались.

Я вышел на главную дорогу, ведущую к большому дворцу на вершине. Он был зеркальной копией дворца в Подземном мире. Там все было черным и бронзовым – здесь же ослепительно-белым и серебряным.

Наверное, Аид специально построил себе дворец, похожий на этот. Ему разрешалось появляться на Олимпе только в день зимнего солнцестояния, поэтому он решил сделать свой собственный Олимп под землей. Хотя мы с ним не поладили, мне стало его немного жаль. То, что его изгнали из этого дворца, казалось очень несправедливым. Любой бы на его месте обиделся.

По ступеням я поднялся во внутренний двор, а оттуда попал в тронный зал.

«Зал» – это не то слово. По сравнению с этим помещением Центральный вокзал был просто чуланом для метел. Огромные колонны поднимались ввысь к куполообразному потолку, по которому двигались золотые созвездия. Двенадцать тронов, по размеру подошедших бы Аиду, стояли полукругом, совсем как домики в Лагере полукровок. В центре полыхал невероятных размеров костер. Все троны, кроме двух центральных (главного, справа, и того, что был слева от него), были пусты. Мне не нужно было объяснять, кто были боги, сидящие там и ожидающие меня. Я подошел к ним на подкашивающихся ногах.

Боги были в человеческом облике, только огромного роста, как Аид, но я едва мог поднять на них взгляд, потому что, стоило мне это сделать – и казалось, что мое тело загорится. Зевс, Повелитель богов, был в синем костюме в тонкую полоску и восседал на простом троне из чистой платины. У него была красиво подстриженная черная, как грозовая туча, борода с серыми прядями, делающими ее похожей на мрамор. Его красивое лицо было исполнено достоинства и суровости, а глаза были серыми, как дождливый день. Когда я приблизился к нему, воздух затрещал, и в нем запахло озоном.

Рядом с ним, несомненно, сидел его брат, но он был одет совсем по-другому. Он напомнил мне жителя Ки-Уэста: кожаные сандалии, бермуды цвета хаки и рубашка от «Томми Багама» с узором из кокосов и попугаев. На лице бога был темный загар, а его руки покрывали шрамы, как у рыбаков в былые времена. У него были такие же черные волосы, как у меня, а на лице застыло то угрюмое выражение, из-за которого меня всегда считали хулиганом. Но вокруг его глаз цвета зеленой морской воды, как у меня, виднелись морщинки, а значит, он любил улыбаться. Его трон представлял собой стул, на каком сидят рыбаки, отправляющиеся на промысел далеко в море. Обыкновенный крутящийся стул с черным кожаным сиденьем и держателем для удочки. Только вместо удочки на подставку опирался бронзовый трезубец, острия которого сверкали зеленым огнем.

Боги не говорили и не двигались, но между ними ощущалось напряжение, как будто они только что ссорились.

Я приблизился к трону рыбака и преклонил колено:

– Отец.

Посмотреть на него я не решался. Сердце колотилось в груди. Я ощущал исходившую от богов энергию. Было ясно: скажи я что-то не то – и они испепелят меня на месте.

Слева от меня раздался голос Зевса:

– Не должен ли ты сначала обратиться к хозяину дворца, мальчик?

Я ждал, не поднимая головы.

– Успокойся, брат, – наконец сказал Посейдон. Его голос всколыхнул мои самые старые воспоминания: тепло, которое я чувствовал, когда был младенцем, и то, как рука бога касалась моего лба. – Мальчик проявил уважение к отцу. Он поступил правильно.

– Значит, ты по-прежнему признаешь его? – грозно спросил Зевс. – Признаешь этого ребенка, рожденного вопреки нашей священной клятве?

– Я уже признал свой грех, – ответил Посейдон. – А теперь я хочу его выслушать.