Джезебел Морган - Вслед за змеями [litres]

– Даже не знаю, – Марья вздохнула и отвела глаза, – радоваться или огорчаться.

– О, не переживай, маленькая сестрица! Особенной тебя делает отнюдь не это.

Приказчик, все это время тактично стоявший у стола и что-то внимательно разглядывавший в окне, демонстративно громко откашлялся. Марья и Финист отшатнулись друг от друга, словно воркующие подростки, застигнутые строгими родителями – или, что гораздо хуже, злоязыкими друзьями.

– Господа мои, у меня для вас радостная новость. – На этот раз Альберт не улыбался, и его глаза казались особенно зловещими на спокойном лице. – Ваша благородная родственница соизволила навестить нас.

Марья нервно мерила шагами спальню – от окна до печи, от стола до кровати. Сил хватало ненадолго – приходилось или останавливаться и хвататься за стену, ждать, когда развеется тьма перед глазами, или падать на кровать и восстанавливать дыхание. В ранах снова начала пульсировать тупая боль, и Марья морщилась, но все равно упрямо сдерживала стон – все равно ее никто не услышит.

После того как приказчик объявил о приезде Ани, в поместье началось сущее безумие. Словно из стен вынырнули десятки слуг, принялись наводить порядок и полировать полы, натирать медные ручки, чтобы блестели, и начищать хрустальные подвески на светильниках, чтоб богато искры разбрасывали. Марья, и без того утомленная долгой и бессмысленной экскурсией, предпочла забиться в свою комнату. Она и так слышала, как не утихает суета в ожившем поместье.

Честно говоря, тихое и странное, когда кроме Аксиньи и слуг других не было, оно нравилось Марье гораздо больше.

Оставалось только ждать, когда о ней вспомнят, и надеяться, что не вспомнят вообще. Меньше всего сейчас Марья хотела встречаться с Аней – с неправильной, ненастоящей Аней, насмешкой над образом сестры. Марья скинула атласные туфельки и с ногами устроилась на кровати, обвила руками колени. Она чувствовала себя одинокой – абсолютно и непоправимо, словно падала в пропасть, и некому было ухватить ее и вытащить наверх.

Упиваясь мрачными мыслями, Марья смотрела на медовое пятно света на полу – солнечные лучи прорезали пыльный воздух комнаты, сами безжалостно рассеченные переплетом окна. Не сразу Марья заметила, как солнечные квадратики бледнеют и теряют четкость, как больше и больше сумрак наполняет комнату и льнет к темным стенам.

Она нахмурилась и подобралась, вспоминая слова Финиста о том, что время здесь не течет. Получается, он ошибся и просто не дождался конца безумно долгого дня?

Коротко постучав, но не дождавшись ответа, в комнату вошла Аксинья, и Марья вздрогнула, оборачиваясь к ней.

– Госпожа, – с поклоном произнесла крепостная, – я принесла вам платье для ужина.

Марья неохотно спустила ноги с кровати и тут же поджала пальцы – хоть доски были теплые, как солнцем нагретые, ступни тут же замерзли, словно мороз на пятки дохнул. Марья подошла к служанке, постоянно потирая ноги друг о друга, чтобы хоть немного согреть их, встала за ее плечом. Аксинья, склонившись над сундуком, раскладывала тяжелое платье из зеленой и синей парчи. Марья скривилась: ей не нравилось чувствовать себя куклой, которую тщательно обряжают в неудобные тряпки, и еще больше не нравилось потом в них ходить. Подол путался в ногах, манжеты слишком туго сжимали запястья, лиф, хоть и без корсета, облегал так, что дышать было тяжело. Даже в цепях она не чувствовала бы себя настолько скованной.

– Это обязательно? Мне не нравится платье. Хочу в мужском костюме ходить.

– Госпожа, так не положено. Где ж это видано, чтоб благородные девушки так обряжались?

Марья фыркнула, припомнив и травести, и маскарады, но не рассказывать же об этом необразованной крестьянке – все равно не поверит.

– Тогда я в нижней рубахе останусь. Что? Могу я сама решить, в чем мне ходить?

– Но, госпожа, не положено…

Аксинья коротко оглянулась на Марью, и ей показалось, что в тусклых глазах служанки мелькнул страх.

– Госпожа, прошу вас, позвольте, я помогу вам одеться. Хозяинова сестра разгневается, если решит, что я плохо вам прислуживаю.

Марья облизнула губы и шагнула ближе, коснулась плеча Аксиньи, спросила вполголоса:

– Аксинья, почему только сейчас стемнело?

Служанка замерла на мгновение, пальцы застыли над расшитым лифом, но она быстро справилась с удивлением, как ни в чем не бывало продолжила расправлять складки.

– Так вечер настал, госпожа.

– Только сейчас настал? А до этого? Когда ты шторы задергивала, тогда ведь солнце не садилось. И слуги, откуда столько слуг?

– Так ведь большой ужин вечером, мне с кухаркой вдвоем не справиться. Вот еще крепостных и согнали.

Марья сдавленно вздохнула.

– Большой ужин? А кто будет?

– Кто? – Аксинья выпрямилась, но не спешила поворачиваться к Марье, так и продолжила говорить, глядя на платье: – Вы с братом будете, приказчик, куда ж без него. И старшая госпожа, хозяинова сестра. Она днем приехала, ради нее все и затевается. Давайте я помогу вам одеться.

Марья прикусила губу и попыталась развернуть крепостную к себе лицом, но та даже не качнулась.

– Аксинья. – Марья добавила дрожи в голосе. – Пожалуйста, посмотри на меня. Здесь все не так. Я не понимаю, что происходит. Почему темнеет только сейчас. Почему слуги появились только сейчас, ведь тебе и до этого вряд ли легко было. Почему все случилось, когда моя сестра приехала. Это с ней связано? Пожалуйста, объясни. Я надену это чертово платье, только объясни мне, что здесь творится.

Аксинья наконец посмотрела на Марью, в полумраке ее глаза были тусклыми, как серая галька.

– Не стоит вам знать, госпожа, – нахмурилась она. – Но если так просите… Хозяин не запрещал отвечать на вопросы, так что скажу. Пока хозяина нет, весь дом спит, слуги спят, время спит – потому что без хозяина все смысла лишено. Кроме приказчика – чтоб, значит, был всегда тот, кто нас разбудит. А как вас и брата вашего привезли, так только меня разбудили. И доктора еще, и кухарку. А теперь ваша сестра приехала, а хозяин велел пуще себя ее слушаться. Кажется мне, он и сам ее побаивается… Но этого вам я не говорила.

– Как же она приехала, если входных дверей нет?

– Нет их, пока дом спит – а зачем? А как просыпаемся, так и нараспашку все – никто не осмелится с хозяином поссориться, без разрешения прийти… А уж сбежать – о том речи нет. Так что открыты сейчас двери, одна к горе и шахте, откуда крепостных согнали, другая – в мир, для гостей и хозяина.

Аксинья еще раз расправила подол платья и шагнула к шкафу за нижним платьем, но Марья снова схватила ее за руку. Та обернулась, все такая же спокойная и равнодушная.

– Спасибо, Аксинья. – Марья облизала губы, нервно переступила с ноги на ногу, почти не чувствуя, как заледенели ступни. – И последний вопрос. Кто ваш хозяин?