Ричард Кнаак - Лжепророк [litres]

С гортанными криками маги бросились друг на дружку, пустив в ход и чары, и бренное оружие. Бились они, точно два разъяренных кота. В эту минуту для них не существовало ничего, кроме взаимной ненависти.

Ну, а пока они дрались, Малик безмятежно проскользнул мимо. Силы его господина, Владыки Ненависти, вновь превзошли все прочие. Теперь несостоявшиеся пленители будут биться, пока не прикончат друг друга, или пока бойцов не растащат другие маги – те, кто их обнаружит. Так ли, иначе, о Малике они позабыли, а это ему только на руку.

Однако дела сим отнюдь не исчерпывались. Выскользнув из переулка в соседний, верховный жрец крепко задумался. Церковь Трех – в руинах, от нее помощи ждать не приходится. От его повелителя, Люциона, павшего жертвой Ульдиссиана, тоже…

С губ Зоруна Цина сорвалось ругательство. Ну и глупец же он! Он же в Кеджане , в стольном граде, а стало быть, не одинок .

Великий город строился на протяжении множества поколений, и новые здания нередко возводились на месте прежних. Нынешние жители столицы мало что (если хоть что-либо) знали о ее прошлом, а вот он, Малик, знал о нем очень и очень многое.

Искомый вход был надежно укрыт от тех, кто мог набрести на него – не только из эстетических соображений, но и ради их же собственного блага. Глубины того, что лежало внизу, были темны, опасны, а местами – населены такими тварями, что и в кошмарном сне не приснятся. Там, внизу, находилась изнанка кеджанской истории в виде похищенных и позабытых сокровищ да мертвых тел.

Отыскать потайной рычаг в декоративной колонне на углу очередного переулка оказалось проще простого. Не более дюйма в длину, древний рычаг не без скрипа, но сдвинулся.

Часть мостовой близ колонны сдвинулась в сторону, отворяя проход. Не тратя времени даром, Малик спрыгнул в дыру, и, обнаружив, что каменные плиты не возвращаются на место, как положено, сдвинул их сам. В теле Зоруна Цина эта задача оказалась нелегкой: очевидно, заботой о физическом совершенстве маг, в отличие от верховного жреца, пренебрегал.

Наконец-то совладав с плитами и затворив проем, Малик спустился вниз. Потрескавшиеся от старости каменные ступени привели его в мрачное, грязное подземелье. Под каменными сводами отдавался эхом шум текущей воды. Сотворенный жрецом светящийся шарик озарил бурный поток, мчащийся по каналу, шириною не уступавшему улицам наверху. Глубины канала Малик разглядеть не мог, но знал: человек запросто скроется под водой целиком.

Памятуя об охоте наверху, Малик поспешил вдоль кромки канала дальше, в лабиринт подземных туннелей. Стоки тянулись от края до края Кеджана, однако жители города спускались сюда нечасто – разве что где-нибудь что-нибудь засорится и вода поднимется вверх, угрожая затопить улицы. Маги тоже поначалу искать его здесь не захотят, только в силу иных, куда более жутких причин.

Ради одной из них дух и отважился сойти в глубину адских подземелий.

Непривычные к свету, крысы, змеи и прочие гады спешили убраться с пути. Некоторые из этих созданий глаз не имели вовсе: тем, кто из поколения в поколение размножается в темноте, зрение ни к чему.

Неподалеку приплясывало, покачивалось на волнах нечто темное. Замедлив шаг, Малик оглядел находку. Знакомое, знакомое зрелище…

Очевидно, тело провело здесь, внизу, не одну неделю. Большая часть плоти оказалась объеденной, но остатков кожи да жил еще хватало, чтобы остов совсем уж не распался на части. При жизни то был человек средних лет, судя по одеждам, отнюдь не из бедноты. Несомненно, жертва разбоя. Да, спускаться сюда отваживались немногие, однако немалую долю их составляли грабители.

И вправду, откуда-то спереди донеслись голоса спорящих. Два голоса. Судя по говору, спорили выходцы из низшей касты, а спор между ними возник из-за дележки добычи – в данном случае, перстня и броши, украшенной самоцветами.

– Перстень достанется мне, – объявил первый. – Я ему палец отрезал, стало быть, и перстень мой!

– Как бы не так! Брошь-то – ее продать куда труднее! Нет уж, брошь сам бери. Ты говорил, у него золото будет, и где оно? То-то! Раз я по твоей милости остался без золота, значит, перстень по справедливости заслужил.

Старая медная лампа на карнизе за поворотом освещала пару небритых, нечесаных типов в нищенских лохмотьях. Едва Малик, развеяв светящийся шар, шагнул к ним, оба умолкли на полуслове.

– Это еще кто? – прорычал первый, отрезавший палец упомянутой жертве разбоя. Проходимец был невысок ростом, но жилист, а главное – в относительно добром здравии, если не принимать в расчет щербатых зубов да нескольких шрамов.

Подельник его, напротив, оказался и пополнее, и ростом повыше, но явно страдал зачатками некоей хвори, что мало-помалу разъедала его кожу и плоть.

– Сандалии – мне! – рявкнул второй, указывая на ноги Малика.

Верховный жрец даже не шелохнулся. Дождавшись, пока оба не подойдут вплотную, он ударил жесткими пальцами в горло грабителя повыше, а свободной рукой ухватил тощего за грудки.

Рослый грабитель, схватившись за размозженный кадык, отлетел к замшелой стене. Подельник его замер, скованный магией Малика.

Вынув из кошеля осколок кристалла, дух втиснул его в раскрытую ладонь разбойника, сомкнул его пальцы, сосредоточил всю волю на стоящем напротив…

Миг – и вот Малик в новом теле, под взором остекленевших, без проблеска разума, глаз Зоруна Цина.

Маг, покачнувшись, безжизненно рухнул на грудь жреца. Малик небрежно толкнул Зоруна к темной воде. Под сводами древних туннелей эхом разнесся негромкий всплеск.

Не в силах вдохнуть, второй грабитель, по-прежнему принимавший его за подельника, протянул к нему руку, моля о помощи. С нечеловеческой силой притиснув его к стене, Малик извлек из-за пояса нового тела кинжал.

– Мне оно не под стать, – прошептал дух, глядя в глаза перепуганного, задыхающегося грабителя, – но для дела сойдет, сойдет.

С этими словами Малик поднял кинжал. Разбойник рванулся, забился в тщетных попытках вырваться, но начертать острием на груди жертвы простенький, неглубокий символ это вовсе не помешало. Из тонких порезов заструилась кровь.

Завершив начертание, Малик зажал клинок в зубах и перехватил жертву так, чтоб поместить осколок кристалла в самую середину рисунка.

В отчаянии грабитель забился так исступленно, что Малик едва не обронил камешек. Слегка раздраженный, дух снова устремил взгляд в глаза жертвы.

Под взглядом духа разбойник замер, точно скованный стужей, и Малик вполголоса забормотал заклинание.

В некотором отдалении негромко забулькало. Не сводя глаз с кровавых линий, верховный жрец забормотал быстрее.

Бульканье вмиг усилилось. Теперь оно слышалось совсем рядом. Привыкая к новым глазам, Малик покосился на труп Зоруна Цина в воде.