Ричард Кнаак - Лжепророк [litres]

Тело мага качнулось, приплясывая на волнах, и с шумным хлюпаньем, с присвистом исчезло, ушло под воду.

Малик продолжил напев. Внезапно в туннеле стало довольно холодно. Изо ртов и ноздрей Малика и злосчастного грабителя повалил пар, отчетливо различимый в тусклом свете масляной лампы.

И вот за спиной Малика из черной воды с плеском поднялось ввысь, к потолку, некое существо изрядной величины.

Нимало сим не обеспокоенный, дух в новом теле обернулся назад. Там, позади, возвышалась невиданная, белая, словно кость, тварь, весьма напоминавшая с виду медуз, обитающих во внутреннем море… вот только этот фантом в несколько раз превосходил Малика величиной, а посреди студенистой массы, служившей чудовищу телом, поблескивала пара бледных, выпуклых глаз, не мигая взиравших на жалких людишек у кромки воды.

С туловища твари свисал вниз целый лес щупалец, и вдоль каждого тянулись ряды острых пилообразных зубцов. Во многих из них застряли ошметки мяса пополам с обрывками кишок, но все это выглядело далеко не так жутко, как то, что виднелось внутри, под холмом бескостного полупрозрачного тела. В этом темном предмете Малик сразу узнал полупереваренный труп – останки Зоруна Цина.

Кроме капель воды, с чудовищного создания градом сыпались несъедобные клочья одежды покойного мага.

Малик бестрепетно взглянул чудищу прямо в глаза.

– Ты понимаешь сокровенный язык, демон! Ты откликнулся на мой зов.

В ответ тварь басовито, тягуче забулькала.

– Мой повелитель – Мефисто, брат твоему господину… Диабло… – продолжил Малик.

Демон забулькал вновь. К этой минуте от мертвого мага осталось лишь несколько косточек да голый череп.

– Как гласит заключенный меж Тремя договор, ты должен склониться перед моей властью. Обязан во всем повиноваться мне! Понимаешь?

Часть щупалец демона всколыхнулись, подобно листве. Распознав в сем положительный ответ, Малик заулыбался.

– Однако тебе полагается более достойная жертва. Живая, не та жалкая закуска, что ты проглотил минуту назад. Об этом в договоре сказано тоже.

Сотни щупалец всколыхнулись куда оживленнее.

– Он твой, – сказал Малик, отступив вбок.

Щупальца демона потянулись к уцелевшему грабителю. Подождав, пока первое не ухватит жертву, Малик развеял удерживавшие ее чары.

Внезапно обретший способность двигаться, головорез с отчаянным воплем рванулся прочь, однако успеха добился не большего, чем муха, угодившая в паучьи тенета. Сопротивляясь, он только сильнее запутался в щупальцах, а их пилообразные кромки вошли в его плоть, точно нож в масло.

Под терпеливым взором Малика тварь потащила визжащую жертву в студенистую впадину пасти. Внутри злосчастного грабителя окатило какой-то густой, тягучей жижей. Несмотря на размозженный кадык, кричал он еще секунд десять, но когда кожа его начала клочьями отставать от тела, наконец-то умолк и замер.

Едва демон начал переваривать новое угощение, Малик снова заговорил:

– Вот теперь ты и вправду неразрывно связан со мной. Твоя магия принадлежит мне. Для начала нам с тобой нужно выиграть время, а посему дай-ка мне достаточно силы, чтоб сохранить это тело дольше прежнего.

Объяснять, что это значит, ему не пришлось, ибо демон прекрасно видел, кто он на самом деле.

Тварь в знак согласия снова взмахнула щупальцами.

– Ну, а засим, – продолжал Малик с улыбкой, достойной прежнего своего естества, – мы снова возьмемся за поиски некоего Ульдиссиана уль-Диомеда.

Разъяренный двуличием магов, сын Диомеда гневно сверкнул глазами. Удар его воли с легкостью расколол изумрудную сферу вдребезги. Перешагнув россыпь осколков, Ульдиссиан повернулся к двум прочим магам.

Брови Амолии заметно приподнялись. Кетхуус едва ли не с восхищением крякнул.

– У вас, в Кеджане, повсюду так? – возмущенно осведомился сын Диомеда. – Сплошной обман и предательство?

Кетхуус взмахнул рукой. Плечи Ульдиссиана покрылись чем-то наподобие изморози, немедля сделавшейся тверже всякого камня.

Однако и этого оказалось мало. Разъяренный сильнее прежнего, Ульдиссиан встряхнулся.

Усиленное его даром, движение плеч без труда разметало изморозь в стороны.

– Прекратите! – велел принц Эхмад, обращаясь ко всем четверым. – Прекратите немедля!

К немалому Ульдиссианову удивлению, маги повиновались.

Обогнув его, принц снова встал меж двух враждебных сторон и возмущенно воззрился на магов.

– Дворец, дражайшая моя Амолия, объявлен нейтральной территорией, – язвительно сказал юный аристократ. – В этих стенах никто из магов не вправе бросить вызов другому магу. Атаковав его, ты нарушила заветы семи.

– Он к кланам магов не принадлежит, – возразила светловолосая чародейка, – а стало быть, соглашение на него не распространяется.

– Ты в том уверена?

Амолия оглянулась на Кетхууса, однако тот лишь склонил голову на сторону. Продолжать разговор с принцем они не стали, но и атаковать Ульдиссиана больше не пробовали.

Эхмад повернулся к гостю.

– Прошу прощения, мастер Ульдиссиан. Случившееся – лишь следствие прискорбного недоразумения.

Ульдиссиан так вовсе не думал, но ради принца Эхмада кивнул.

– Мой гость, – обращаясь к Амолии, продолжал принц, – желает говорить с советом магов и главами наших самых влиятельных гильдий. Не так ли, Ульдиссиан?

– Так.

– Как ты полагаешь, Амолия, не станет ли разговор проще, а ответы осмысленнее, если Ульдиссиан явится к тем и другим сам, без принуждения?

На это заклинательница ответила лишь суховатым кивком.

– Тогда я посоветовал бы тебе, – продолжил Эхмад, – устроить ему встречу, по крайней мере, с собранием кланов магов. С кем побеседовать касательно городских гильдий, я уже знаю. Говорить с теми и другими Ульдиссиан, дабы никто не почувствовал себя уязвленным, может одновременно.

Услышав это, Кетхуус тихонько захихикал, однако под гневным взором Амолии разом умолк.

– Ну а я со своей стороны, – сделав вид, будто не заметил случившегося, подытожил Эхмад, – по примеру мастера Фахина, выступлю в роли Ульдиссианова поручителя и обещаю ему любое покровительство, какое только смогу обеспечить.

– Ты уверен, что этого будет довольно? – проворчала чародейка.

– Я полагаю, это все, что тут можно сказать, – отвечал принц, скрестив руки на груди.

Вдруг Кетхуус замер, оцепенел, а Амолия, очевидно, почуяла в нем перемену, хоть и стояла к нему спиной.

– Они решили, что взяли его, – объявил темный, как сумрак, маг, устремив взгляд в пустоту, – но эта крыса выскользнула из крысоловки!

– Неужто так быстро смогли отыскать? – поразился Ульдиссиан, весьма впечатленный, невзирая на упоминание о побеге.