Ричард Кнаак - Лжепророк [litres]

– Инарий!

Оттолкнув Ахилия назад, Серентия подняла оружие, однако лучник поспешил ухватить ее за запястье.

– Нет, Серентия… это не Инарий…

– Но ведь…

Каким образом убедиться в его правоте, дочь Кира себе даже не представляла. Ни разу в жизни не видевшей Инария, ей оставалось лишь полагаться на рассказы Ратмы да Мендельна, а под их описания явившийся к ней небожитель вполне подходил. Конечно, кое в каких мелочах вполне мог отличаться, но… но это же ангел! Много ли ангелов сыщется здесь, в Санктуарии?

Тут ей с некоторым запозданием вспомнилось, что еще один, кроме Инария, вполне может сыскаться, однако разум отказывался в это поверить. Двух ангелов им уж точно не одолеть…

– Он пришел… с миром…

В сердце Серентии снова вскипела злость.

– С миром?! Может, и стрелять по нам с Мендельном тебя заставил не он?!

– ТО БЫЛО ПРЕЖДЕ.

Казалось, голос ангела звучит разом и в голове, и в душе. Сердце Серентии затрепетало, забилось куда как чаще.

– ТО БЫЛО ПРЕЖДЕ, – повторил ангел. Окружавший его ослепительный ореол, наверняка замеченный всем лагерем, мерцал, пульсировал в такт каждому звуку. – КОГДА Я ЕЩЕ НЕ ЗНАЛ, ЧТО ТРЕБУЕТСЯ ПРЕДПРИНЯТЬ.

– О чем это он? К чему клонит?

– Наберись терпения… и он все… все объяснит.

– ЭДИРЕМАМ НАДЛЕЖИТ ПРИГОТОВИТЬСЯ, – все так же туманно отвечал ангел.

С этим он… нет, не то, чтобы подошел – просто придвинулся ближе, и еще ближе, и еще, и еще. Лица у него не имелось: лицо заменяло нечто вроде забрала, маски из чистого света. Невероятно высокий, ангел сиял так ярко, что Серентии волей-неволей пришлось малость сощурить глаза. «Странно, – подумалось ей, – отчего до сих пор никто не бежит поглядеть, что тут такое творится?»

– ОСТАЛЬНЫМ ВИДЕТЬ НАС ВМЕСТЕ НЕ ПОЗВОЛЕНО, ВОТ ОНИ НИЧЕГО И НЕ ЗАМЕЧАЮТ.

Таким образом, что здесь ни случись, прочие эдиремы о том и не узнают. Серентия снова насторожилась.

– Прошу тебя, Серентия… пожалуйста, выслушай… выслушай его. Знаю, о многом… о многом прошу, но… ты уж поверь мне.

Только из-за уверенности в том, что Ахилий говорит все это по собственной воле, а не под властью чар ангела, дочь торговца и разжала пальцы, сомкнутые на древке копья – самую чуточку, не более.

– Ладно. Я слушаю.

– Мендельн тоже обо всем знает, – продолжал Ахилий. Теперь его голос чуть больше походил на обычный, человеческий… живой. – Знает… потому-то и был… отправлен вперед.

– В столицу? Один?

– Мендельн… не остается один… ни на минуту… и Ульдиссиана отыщет… скорее любого из нас… если на это еще… остается надежда.

Набравшись храбрости, Серентия указала в сторону ангела.

– Ну, а он-то здесь при чем? Отчего он теперь решил помогать нам?

На этот вопрос дал ответ не Ахилий, а сам небесный воитель.

– ОТТОГО, ЧТО ИНАРИЙ – ВНОВЬ – СОВЕРШИЛ НЕМЫСЛИМОЕ: ВСТУПИЛ В СГОВОР С ОДНИМ ИЗ ТРЕХ… ПРИЧЕМ ВПОЛНЕ ДОБРОВОЛЬНО. СИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВО ТОЖЕ ЗАСТАВИЛО МЕНЯ ОТКАЗАТЬСЯ ОТ ИЗНАЧАЛЬНОГО ЗАМЫСЛА.

– С одним из Трех? Ахилий, это о Церкви Трех, так?

– Об истинной… ее… подоплеке, – поморщившись, отвечал лучник. – Сама знаешь: она… была создана… демонами. А ее покровители… Мефис, Бала… и Диалон… вовсе не добрые духи.

– Разумеется, нет! Все они – демоны немалой силы и, надо полагать, правители Пре…

Осознав весь ужас услышанного, Серентия осеклась на полуслове.

– Не может быть! – выпалила она, во все глаза глядя на ангела. – Один из Трех? Здесь?

Ангел едва заметно кивнул.

– ДА, – подтвердил он, – И, ПОЖАЛУЙ, САМЫЙ СКВЕРНЫЙ ИЗ ВСЕХ ТРОИХ… КВИНТЭССЕНЦИЯ УЖАСА… САМ ВЛАДЫКА ДИАБЛО.

Стоило этому имени прозвучать, Серентия не только почувствовала мурашки по всему телу, но и заметила, что ангелу оно тоже внушает кое-какую тревогу. Да, если один лишь разговор об этом повелителе демонов вселяет страх в душу создания столь могущественного, как то, что стоит перед нею, выходит, новости в самом деле ужасны!

– Но если этот демон наделен такой силой, – выпалила она, силясь постичь логику происходящего, – как же Инарий рискнул хоть о чем-нибудь с ним договариваться? Подобный сговор – верный путь к гибели!

– ДА, К ГИБЕЛИ ОН ИНАРИЯ И ПРИВЕДЕТ… ХОТЯ ИНАРИЙ НЕ БЕЗ ОСНОВАНИЙ СЧИТАЕТ, ЧТО В ИТОГЕ НЕ ОН, А ВЛАДЫКА ДИАБЛО… НЕТ, ВСЕ МЫ… ВСТАНЕМ ПРЕД НИМ НА КОЛЕНИ…

– Но как же такое возможно? Неужто Инарий настолько могущественнее других ангелов?

Тут ангел замешкался, словно тщательно обдумывая ответ.

– МОГУЩЕСТВЕНЕН ОН НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ ВСЯКИЙ ДРУГОЙ ИЗ АНГИРСКОГО СОВЕТА… НО ЗДЕСЬ, В ГРАНИЦАХ МИРА, К СОТВОРЕНИЮ КОТОРОГО ОН ПРИЧАСТЕН, ИНАРИЙ ОБЛАДАЕТ МОГУЩЕСТВОМ, ЗАСТАВИВШИМ ВЛАДЫКУ ДЕМОНОВ ИСКАТЬ С НИМ СОЮЗА… ИБО ИМЕННО ЗДЕСЬ ПРЕУСПЕЛ ОН В ИСКАЖЕНИИ КАМНЯ МИРОЗДАНИЯ РАДИ СОБСТВЕННОЙ ВЫГОДЫ, ДАБЫ ЧЕРПАТЬ В НЕМ СИЛЫ.

Камень Мироздания… От Ульдиссиана Серентия слышала, что это – волшебного свойства реликвия, не имеющая себе равных, огромных размеров кристалл, не только укрывающий Санктуарий от взоров извне, но и некогда измененный Инарием так, чтоб подавлять таящиеся в душе каждого человека силы. Затем Лилит удалось слегка изменить магию Камня и тем положить начало возрождению нефалемов – или же тех, кто ныне называл себя эдиремами.

– ИНАРИЮ КАКИМ-ТО ОБРАЗОМ – БЫТЬ МОЖЕТ, ЕМУ, САМ О ТОМ НЕ ВЕДАЯ, ПОМОГ КТО-ТО ИЗ ТОВАРИЩЕЙ ПО ОТСТУПНИЧЕСТВУ – УДАЛОСЬ ИЗМЕНИТЬ ТЕЧЕНИЯ СИЛЫ, ИСПУСКАЕМОЙ КАМНЕМ, А ЗАТЕМ НЕРАЗРЫВНО СВЯЗАТЬ СЕБЯ С НИМ, ДАБЫ НИ ОДИН ИЗ ПОСОБНИЧАВШИХ ЕМУ В СЕМ ВОРОВСТВЕ НЕ СМОГ ДОСТИЧЬ ТОГО ЖЕ МОГУЩЕСТВА… СКАЗАТЬ ОТКРОВЕННО, ЛИШЬ ОПАСЕНИЯ БЫТЬ ОБНАРУЖЕННЫМ АНГИРСКИМ СОВЕТОМ ЕГО И УДЕРЖИВАЮТ, НЕ ТО ОН ПОЧЕРПНУЛ БЫ ИЗ КАМНЯ МИРОЗДАНИЯ ЕЩЕ БОЛЬШЕ СИЛ.

Надежды Серентии камнем рухнули вниз.

– Выходит, все это время Ульдиссиан не имел ни единого шанса его одолеть? Все это время Пророк, Инарий, попросту играл с нами? Все это… было зря?

– Нет! Нет, вовсе не зря, – вмешался Ахилий, крепко стиснув ее плечи в ладонях. – Ульдиссиан – единственный, кто… единственный, кому может оказаться по силам… одолеть Инария здесь, в нашем мире!

– Но как же? Как?

– Разве ты… разве ты позабыла, что… Ульдиссиан совершил? Разве не помнишь… о чем он рассказывал? О случившемся там, у… у Камня Мироздания?

У Камня Мироздания… Невзирая на усиливающуюся с каждой минутой сумятицу в голове, девушка с черными как смоль локонами живо сосредоточилась на том, о чем напомнил Ахилий. Ульдиссиан видел Камень Мироздания, а привел его туда сын Инария, Ратма.

Описывая Камень, старший из Диомедовых сыновей в подробности не вдавался, однако сама возможность сотворения – не говоря уж о существовании – подобной штуки изумила Серентию до глубины души.

Тут-то ей и сделалось ясно, о чем говорит Ахилий.