Андрэ Нортон - Тройка мечей [сборник litres]

Тирта почувствовала, как в ней нарастает раздражение: почему это он может рассматривать ее, а она не может видеть его без маски?

– Это будет нелегко, но я думаю, на том пути нас никто не заметит. В тех местах два месяца назад произошла битва: люди маршала уничтожили гнездо бандитов и их соглядатаев.

– Что ж, неплохо.

Тирта не собиралась спрашивать, откуда ему известна тропа налетчиков. Сокольники не идут в разбойники, – во всяком случае, так говорят. Кроме того, у нее был свой способ распознавать опасность. Древняя раса – да, ее наследие все еще держится, даже в замызганных бродягах вроде самой Тирты. Девушка не претендовала даже на тень истинной Силы, но обладала неким чувством, помогавшим заодно и с животными в глуши, – она знала, где находится опасность, а где всего лишь трудности, к которым она давно привыкла. Этот человек не изменник, он клятвы не нарушит.

Так они поехали западнее, и эта дорога действительно оказалась трудной; им пришлось спешиться и уговаривать недовольно фыркающих лошадей осторожно идти по ненадежной тропе, петлявшей среди заносов и следов старых обвалов, и регулярно останавливаться, давая передышку животным, да и самим себе.

К ночи они выбрались на уступ, наполовину прячущийся под карнизом. Тут явно когда-то была стоянка: у дальней стены неглубокой пещеры обнаружилась почерневшая от огня яма, а в ней – остатки обугленных дров.

Судя по всему, тут уже довольно давно никто не ночевал. Тирта разглядела на разнесенном ветром пепле отчетливые отпечатки лап. С тех пор как здесь последний раз горел костер, по пещерке успел погулять горный горекс – а это были робкие зверьки. В дальней части пещеры вполне хватало места для пони. Расседлав лошадей, путники вытерли их грубыми тряпками, прихваченными специально для этой цели. Травы тут не было, но обе лошади везли сумки с припасами, за которые Тирта старательно торговалась, – зерно из Эсланда, купленное на ромсгартском рынке.

Девушка честно поделила порцию между двумя лошадьми, хоть и приходилось быть экономной, поскольку за день пути им почти не встречалось мест для выпаса – ни долин, ни склонов, где могли бы расти съедобные растения. И воды они не нашли, так что ее тоже придется экономить.

Позаботившись о своих животных, они присели у костровой ямы. Тирта вполне готова была положиться на опыт человека, явно знающего эти места, и теперь она ждала от своего молчаливого спутника указаний. Разумно ли рискнуть и разжечь небольшой костерок? Сокольник говорил, что эту часть страны очистило войско Эсткарпа. Однако же за прошедшие два месяца на опустевшую территорию могла заявиться другая банда и захватить ее.

Ветер, терзавший их весь день и продувавший до костей, стих, тучи поредели и стали красно-золотыми – где-то за ними пряталось солнце. Здешний воздух был чистым и свежим. Странно, но Тирта приободрилась – как будто после первого успешного дня пути почувствовала, что фортуна улыбается ей. Но все же она знала, что эта самая фортуна ненадежна и что она редко бывает к ней благосклонна.

Спутник Тирты аккуратно сложил дрова в яме, время от времени ловко ломая лапой ветку подлиннее, чтобы та уместилась. Когда сгустились сумерки, у них уже был костер, отрада для глаз и дополнительное тепло.

Они обстругали веточки и насадили на них кусочки сушеного мяса, прихваченного Тиртой, обжарили вместе с кусочками дорожного хлеба и съели горячими прямо с импровизированных вертелов.

Покончив с едой, ее новый защитник в первый раз снял шлем, и Тирта наконец-то увидела лицо человека, которому доверилась. Он не был ни молодым, ни старым – она вообще не могла сказать, сколько ему лет. В подбородке и тонких губах чудилось что-то юношеское, но меж бровей залегли морщины, а глаза были полны усталости.

Волосы сокольника, такие же темные, как и у нее самой, были коротко подстрижены и походили на шерстяную шапочку, наподобие тех, какие носили хозяйки поместий в приграничье. В остальном же, подумала Тирта, он ничем не отличался от человека Древней расы – только вот глаза были не темно-серыми, цвета непогоды, как у ее соплеменников, а с золотыми искорками, словно у хищной птицы.

Тирта поглядывала на него искоса, чтоб не любопытствовать слишком откровенно. Сокольник, кажется, не замечал ее внимания; он провел рукой по лбу, словно стирая боль от тяжелого шлема. Взгляд ястребиных глаз был устремлен на костер. Возможно, он читал какое-то послание в языках пламени, на манер Мудрых женщин, обученных прозревать будущее или то, что творилось вдалеке.

– Ты уже проезжал по этой тропе. – Слова Тирты прозвучали скорее как утверждение, чем как вопрос.

– Один раз, – рассеянно отозвался сокольник. Он протянул здоровую руку к костру, и его внимание было полностью приковано к огню. – Я разведывал путь два года назад, когда появились мысли о возвращении. – Он замолчал, так и не взглянув на девушку. – Там ничего не осталось.

Последние беспощадные слова прозвучали хрипло, и их взгляды впервые встретились. Кто знает, может быть, искры в глазах сокольника были огнем давно сдерживаемого гнева?

– Мы попали под обвал в горах. Эти тропы по-прежнему ненадежны. То, что пробудили колдуньи, все еще не спит. Я ехал впереди, и потому… – Он повел рукой и не стал вдаваться в подробности, оставив ее саму додумывать остальное.

– С тех пор ты странствовал один?

Тирта сама не знала, почему ей хочется заставить его хоть немного раскрыться. Явно же видно, что этот человек неразговорчив. Если на него давить, он может вообще уйти. Все, что Тирте было известно о сокольниках, свидетельствовало, что они держатся отстраненно со всеми, кроме соплеменников.

– Один.

Предельно краткий ответ прозвучал так, что Тирта осознала: дальше давить не следует. Однако же она могла задать и другие вопросы, и он не сможет отказаться отвечать, ведь они не касаются его личных дел.

– Что тебе известно о Карстене? Люди болтают много, но до меня доходили только слухи, да и в тех хорошо, если есть хоть половина правды.

Сокольник пожал плечами, положил шлем на камень рядом с собой и снова разгладил морщины над четко очерченными бровями.

– Это страна битв – или, скорее, мелких стычек между лорденышами. С тех пор как Пагар, их последний сюзерен, погиб, не появилось никого, кому хватило бы воли – или мечей, – чтобы установить прочный мир. Сулькарцы приплывают вооруженными, торгуют с некоторыми купцами. Железо из шахт Йоста, серебро Яра – за это готов платить любой капитан. Но торговля почти заглохла, люди мрут от голода, потому что никто не смеет засевать поля – их ведь в любой момент могут вытоптать налетчики. Богатства разграблены, спрятаны, растрачены. Так обстоят дела на западном побережье и в предгорьях. А дальше на восток… – Он пожал плечами. – Оттуда даже слухов не доходит. Когда герцог Ивиан изгнал Древнюю расу, он положил начало упадку, тот стал шириться, и вот теперь страна наполовину мертва, а остальное позаброшено.