Джонатан Френч - Реальные ублюдки [litres]

– Наше место рядом с тобой, вождь, – заявил Облезлый Змей.

– А где, нахрен, наши люди? – спросила она с вызовом.

– В безопасности. Они в Трикрепости, – ответил Облезлый Змей.

– В Трикрепости?

– Долго рассказывать. – Хорек утвердительно хмыкнул.

– А почему вы взяли с собой чертову соплячку, тоже долго? – воскликнула Блажка, указывая на Инкус.

– Нет. – Хорек щелкнул языком. – Просто никто не захотел говорить ей, что ей нельзя ехать с нами.

– Вы сказали, если я буду сдерживать силу – вылечу из копыта, – произнесла Инкус монотонным голосом.

– Это не то, что я имела в виду!

Трикратка наклонила косматую голову.

– Видимо, я ослышалась.

Баламут рассмеялся.

– А-а, черт! Это я ее научил так отвечать! – Он поморщился, когда Синицыны вопли достигли очередного пика. – Что там происходит, вождь?

– А на что это похоже, дурачина? – сказал Облезлый Змей.

Блажка знала, на что это похоже. Но в то же время не понимала, что происходит.

– Нужно уводить ее отсюда.

– Некогда, – сообщил Колпак.

Блажка выглянула сквозь кольцо варваров. Стая перестраивалась для новой атаки.

– Твари попорчены Поганью. – Призрачный Певец с упреком посмотрел на Блажку. – Эту битву нам не выиграть.

Шакал утвердительно хмыкнул.

– Ты говорил, они демоны. Я знаю пару способов убить демона. – Он соскользнул с седла. – Вы езжайте. Я с ними разберусь.

– Пешком? – крикнул Хорек.

– Не хочу, чтобы мой свин пострадал, – ответил Шакал, не поворачиваясь.

– Он что… решил прогуляться до них? – спросил Облезлый Змей.

Хорек кашлянул.

– Долбаный Шакал.

Блажка не пыталась его остановить: этих тварей необходимо было убрать. Но и не стала сама взбираться на свина. Она не собиралась бежать отсюда. Как не собирались и ее братья. Это они ясно дали понять.

Овес придерживал своими ручищами голову Жрики.

– Как она? – спросила Блажка.

В ответ он только покачал головой.

Синица все так же страдала. Блажке не терпелось ей помочь, но она знала, что ее просто оттолкнут.

– Кто-нибудь из вас знает, что делать при… рождении детей?

– Только поросят, – ответил Облезлый Змей.

– Это мы все знаем, – заметил Баламут. – Дурачина.

– Вряд ли есть большая разница, – предположил Змей.

– Есть. – Колпак соскользнул с седла. Остальные ездоки изумленно наблюдали за тем, как бледный убийца сел перед Синицей на колени. – Я ей займусь.

– Даже думать об этом не стану, – пробормотал Хорек.

Шакал остановился в стороне. Меч его по-прежнему был в ножнах, тренчало висело за спиной. Темные одеяния развевались на ветру. Стая окружила его и стояла, завывая, но нападать не спешила. Псы топтались на месте, принюхивались и скалили зубы.

– Какого черта они делают? – спросил Баламут приглушенным голосом. – Боятся?

– Нет, – ответила Блажка, холодея.

Они выжидали.

Издалека показалась пугающая туша Краха.

– Ублюдки, оставаться на месте! – крикнула Блажка. – Защитить Жрику! Защитить Синицу!

И сама не стала ни ждать, ни взбираться в седло. Она рванулась навстречу Краху и достигла выстроившейся в круг стаи одновременно с ним. Ему псы позволили пройти. Но не ей. Выпрыгивая и кусаясь, они преграждали путь, тогда как Крах прорвался в круг. Шакал вынул меч, готовый его встретить. Блажке тоже хотелось вытащить оружие и пробиться к Шакалу, но послание гиен, выраженное низким, предупредительным рычанием, было ясным: не встревай.

Если бы она прорвалась, братья последовали бы за ней. И погибли. Ей оставалось только смотреть. И верить в самого дерзкого полуорка, что когда-либо появлялся в Уделье.

Шакал пригнулся перед ударом, который мог бы снести ему голову, отскочил назад, уклонился от страшного кулака Краха – а потом резанул орка по ребрам своим тирканианским лезвием. Но с таким же успехом он мог атаковать крепостную стену. Крах схватил его, но Шакал выкрутился, рубанув по руке, которая к нему тянулась. На этот раз клинок возымел действие. Блажка почти испытала восторг, когда на месте пореза показалась темная кровь.

Черт, он уязвим.

Но Крах ничем не показал, что ему больно. Он взмахнул раненой рукой с такой силой, что, без сомнения, мог бы повалить дерево, но Шакал снова увернулся. Крах был крупнее, сильнее, быстрее, его свирепость и вовсе не знала равных – но его противник оставался невредим. Шакал двигался с таким изяществом, что Блажка никогда прежде в нем не видела. Будучи и раньше искусным бойцом, теперь он действовал еще резче и точнее. Но и старые приемы Ублюдков никуда не делись.

Он послал шквал ударов ук’хуулу в лицо, а когда Крах закрылся от них руками, Шакал решительно зарядил ему ногой по яйцам. Но удар оказался ловушкой. Крах попытался ухватить его своей ручищей, но Шакал отскочил назад, заставив огромного противника сделать слишком большой выпад. Затем, крутанувшись, Шакал со всей силы приложился тяжаку сбоку по черепу. Лезвие аж отскочило от кости. Крах пошатнулся и, чтобы не упасть, уперся рукой в землю. Шакал не стал терять времени. Он бросился к ошеломленному противнику, поставил ногу на его широкое плечо и перескочил через него. Затем завис в воздухе, чтобы извернуться и перехватить меч. Направив его вниз при падении, вложив всю силу своих рук и всю инерцию, он вогнал изогнутое лезвие Краху в плечо рядом с шеей. Оно вошло на половину длины. Крах рухнул на колени, изо рта у него пошла кровь. Шакал, крепко державший меч, попытался провернуть его и всадить еще глубже, но Крах выпростал руку, заставив его отскочить.

Такое ранение было способно сразить любого орка. Но Крах поднялся на ноги.

Привыкшая к его ужасающей живучести, Блажка не удивилась. Даже когда он взялся за меч и принялся вытягивать его из своего тела. Но Шакала это ошарашило. Он уже чуял свою победу. Увидев, как она ускользает, он застыл как вкопанный.

– Шак, уход!..

Крах вынул меч и метнул его. Лезвие полетело прямо, будто копье, вонзилось Шакалу в грудь и сбило его с ног. Он упал на спину. Оказавшись на земле, он дернул ногами, с губ сорвался сдавленный стон, и он замер.

Шок ледяными руками выкрутил Блажкин позвоночник. Крик застыл у нее в горле, но имя Шакала все же раздалось – изреченное ошеломленным голосом Овса. Слезы встали у Блажки в глазах и вскипели прежде, чем успели упасть. Ее мышцы наполнились яростью, но тело отказывалось подчиняться.

Крах раздраженно закряхтел и дернул головой. Тогда стая, захихикав, бросилась к ее павшему любовнику, закрыв его своими мерзкими телами и начав кормиться.

Все, что удерживало Блажку, разом схлынуло.

Вытащив катары, она устремилась к бушующему полчищу псов. Стая переключилась на нее. Она ткнула одного в глаз, когда тот прыгнул на нее, всадив лезвие целиком в его голову. Мощные челюсти сомкнулись вокруг ее икры, клыки вонзились ей в кожу ботинка, прокусив заодно и ступню. Она заскрежетала зубами от боли, когда пес потянул ее ногу назад, пока она не потеряла равновесие и не упала. Тогда перед ее взором возникла стена страшных морд, оскаленных зубов, круглых ушей и черных глаз. Она уселась на корточки, размахивая лезвиями, но надеяться сдержать натиск не приходилось. В следующий момент ее вдруг схватили за запястье и, дернув назад, вытащили из зловонной массы. Несколько мгновений проволочили по земле, после чего отпустили. Лассо, что ее тянуло, ослабло, и Хорек, державший его, спрыгнул с седла.