Джонатан Френч - Реальные ублюдки [litres]

Кашеух посмотрел с подозрением.

– А ты как их видела?

– Бермудо дал мне хорошенько их разглядеть, прежде чем попытался меня ими же казнить.

– Значит, их нечего бояться. – Шишак фыркнул. – Ты-то живая.

– Не буду тратить силы, чтобы тебя убедить, трикрат. И всех вас. Кавалеро пришли за мной на мой удел, заковали в цепи и собирались убить. Бермудо посмел учинить это с мастером копыта. Думаете, он не сделает такого с вами? Так вот, он намерен сделать, нахрен. Я слышала это из его уст.

– Слово хиляка ничего не стоит, – ответил Шишак. – Бермудо червяк. Что он сделал? Занял пустой удел Скабрезов. Пустой! Он посмел вернуть себе незащищенную землю. А что это говорит об Ублюдках, если он пришел за их мастером копыта? С тобой и всеми вашими покончено, женщина. Вы пали вместе с Горнилом. Люди могут забрать и ваши земли, вот что. Пусть строят свои стены и громоздят на них свои орудия. Пусть наконец помогут против орков. Пора уже и им немного попроливать кровь. Нам их сила не угрожает. – Шишак сделал шаг к Блажке, наклонился к ее лицу. – Нам грозит твоя слабость.

Блажка ничуть не отступила.

– Ты будто бросаешь вызов моему праву вождя.

У Шишака загорелись глаза, предвкушая насилие, которого он так жаждал.

– Что за глупые выпады, – проговорил Кашеух с отвращением. – У щелки нет оружия.

– Мне не нужно оружие ни против него, ни против тебя, сморчок уродливый, – прошипела Блажка.

Шишак показал зубы.

– Я начинаю понимать, почему ты так нравишься своим ездокам, женщина.

– И твои меня полюбят, когда я дам им шанс выбрать себе нового вождя.

– Я этого не допущу, – вмешался Зирко.

– Не лезь, коротыш, не то трахну тобой ее зад, когда она сдохнет.

– Черт, Шишак, остынь, – призвал Отец.

– Да пускай, – сказал Заруб. – Ставлю вес моего свина серебром, что она выколет ему глаз, прежде чем он ее уложит.

Блажка слышала их голоса, но все ее внимание было сосредоточено на улыбающемся трикрате. Она выпятила губы.

Ее предплечья коснулась рука. Не схватила, только коснулась. Она медленно повернула голову, не сводя глаз с Шишака, и заметила Кул’хууна – тот стоял рядом с ней, вытянув руку. Затем их взгляды встретились, и Клык едва заметно покачал головой.

– Не надо.

Он сказал по-гиспартски.

Блажка выдохнула и отступила. Зирко посмотрел на нее будто с осуждением, но в его глазах читалось и облегчение.

Повернувшись спиной и к нему, и к долине, Блажка направилась прочь. Гроб был прав. Делать здесь было нечего.

– Идем, – сказала она Меду, забравшись в седло.

Когда они покинули уньярскую деревню и спустились с холма, она припустила.

Прямо к новенькому лагерю.

Первый человек, который заметил их приближение, просто стоял и смотрел, оставив попытки вытянуть камень с помощью мула. Смуглый чернобородый трудяга, он был без оружия, а его голову оборачивала ткань. Блажка приказала ехать медленно, но уверенно. Они были еще на приличном отдалении от края лагеря, когда мимо проходили мулы, груженные извлеченными из земли камнями. Один из слонов, что она видела с гребня, также тащил сани, на которые был взгроможден валун вдвое больший взрослого свина. День выдался жаркий, и выполнять такую работу казалось невыносимым. Но люди и звери были поглощены трудом. Большинство не замечало полуорков на свинах, пока они не приближались вплотную. Некоторые устало давали какие-то замечания на языке, который Блажка не понимала. И тем не менее и тюрбаны, и слоны указывали на восток.

На Тирканию.

Край пустынь. Край рабов. Край Штукаря.

Довольно скоро их присутствие заметили не только дуралеи, тащившие камни. Когда Блажка и остальные находились на расстоянии полета стрелы от шатров, впереди появился отряд кавалерии. Они приближались быстро, почти галопом, стуча копытами. Блажка подняла одну руку, второй держась за гриву своего свина.

– Черт, вождь, – проговорил Мед, когда отряд с грохотом подобрался ближе.

Солнце сверкало на металле: лошади были в доспехах. Стальные маски защищали им морды, а сегментированные пластины покрывали туловища. В такой зной это выглядело жестоким, но животные, без сомнения, были привычны и к куда более суровым условиям. Доспехи сопровождали их движение металлической песней, придавая веса и без того грохочущему шагу. Всадники держали в руках тонкие копья и большие круглые щиты. Их шлемы распирало из-за повязок под ними, а туловища защищала кольчуга до самых колен. Блажка остановила свина, Мед встал справа от нее.

– Ты же говоришь по-тирканиански, да? – спросила Блажка.

– Не так хорошо, как по-эльфийски.

– То есть?

– То есть по-эльфийски я хотя бы могу, вождь.

– Черт.

Встречающие натянули поводья в броске камня от них и выстроились веером, чтобы преградить им путь, но не пытаясь окружить. Если бы они встали в круг, им было бы трудно атаковать. Кем бы они ни были, сражаться в седле им было не в новинку.

Пришло время представиться, надеясь, что хоть кто-нибудь из этих тюрбанов говорит по-гиспартски.

– Я Ублажка, вождь копыта полуорков, известного как Реальные ублюдки. Я хочу знать, кто вы, придурки, такие, и что делаете в Уделье, нахрен.

– Вот черт, – буркнул Мед себе под нос.

Один из всадников в ответ зашипел и замахнулся на нее копьем, будто пытался прогнать бродячую собаку.

– Слушай сюда, хиляк пустынный, я отсюда не уеду, пока с кем-то не поговорю.

В ответ на нее снова замахнулись копьем, а вместо шипения выкрикнули приказ.

– Мы не говорим на вашем песочном!

Им опять приказали проваливать.

Блажка вздохнула с досадой.

– Поехали.

Они повернули свинов и двинулись туда, откуда приехали. Долина хоть и не обладала особой пышностью, но растительности здесь было больше, чем обычно в Уль-вундуласе. Справа от себя Блажка заметила кое-что, чего не видела до этого: рощу деревьев, увешанных круглыми ярко-охряными плодами. Там никого не было. Она наклонила голову к роще, и Мед последовал за ней.

– Смотри в оба, – сказала Блажка. Подняв руку вверх, она схватила один из шаров и потянула на себя, пока он не оторвался. Фрукт был цвета абрикоса, но кожурой напоминал лимон. – Дай нож.

Мед передал Блажке лезвие, и она разрезала плод пополам, пустив липкий ароматный сок. Тогда ей снова вспомнился лимон с его сегментированными внутренностями, только здесь запах был не таким резким.

Она передала его Меду, чтобы тот посмотрел поближе.

– Есть мысли?

Он покачал головой.

– Могу только сказать, он тоже не говорит по-тирканиански.

– Хрен ты с роговской прической.

Выковыряв кусок блестящей мякоти, она бросила ее на землю перед свином Лодыря. Зверь проглотил его и хрюкнул.

Блажка скривила губы.