Джонатан Френч - Реальные ублюдки [litres]

Блажка толкнула Паллу навстречу горам, но из-за потери времени она уже не успевала достичь их подножия до захода солнца. Ночь она провела в сосновой роще. Не в силах сопротивляться, Блажка съела перед сном еще один зараценский фрукт, из тех, что спрятала от остальных припасов. Она спала под звездами и еще до рассвета вернулась в седло.

Она ходила этим путем всего раз, более полугода назад, и присматривалась к местности, чтобы отыскать знакомые знаки. Но это был Уль-вундулас. Все выглядело сухим, выжженным и неприглядным. В горах было полно перевалов. Неверный выбор мог стоить нескольких дней, а то и больше. Затем, доверившись инстинкту, Блажка двинулась дальше. Она вспомнила, что на вершине над перевалом были едва заметные следы старой гиспартской крепости – остатки белого камня. Пока она пыталась его найти, ее путь полностью перешел на подножье горы.

К середине дня она обнаружила начала четырех перевалов, но нужный ей оставался скрыт. Выругавшись, Блажка принялась быстро осматривать проходы, ища подсказки, что помогут ей выбрать путь. Но белого камня, который она помнила, нигде не было видно.

– Будь дважды проклят горный козел, что, похоже, принял камень за козу и страхал его с горы! – прокричала она горам. Когда эхо затихло, ее гнев стал только сильнее. Она напрасно тратила дневное время и силы Паллы. Не оставалось ничего, кроме как принять решение.

– Тогда в тебя, – сказала она проходу, который все донимал ее память, и двинулась в объятия Плавок.

Вскоре проход расширился, превратившись в седловину между валунистыми вершинами. Хотя эта гряда тянулась по всей ширине Уль-вундуласа, чтобы в итоге примкнуть к внушительным Умбровым горам, на территории Рогов, Плавки были как самые мелкие поросята в помете. Лишь немногие склоны были достаточно круты, чтобы подняться по ним верхом мог лишь искусный ездок. Тем не менее подъемы были утомительны. Поэтому перевалы и имели такое важное значение – они открывали извилистые, но более-менее ровные тропы. Блажка сомневалась в своем выборе, пока не заметила брошенную кастиль на ближайшей вершине.

Вот это место. Досюда она дошла в прошлый раз. Потом Овес настоял, что оставшуюся часть пути он пройдет один. Расставание тогда далось нелегко. Вождь Реальных ублюдков в то утро будто перестала существовать. Черт, Блажка с Овсом оба словно растворились в том последнем объятии. Они снова стали Изабет и Идрисом, крепко сжимая друг друга, как много раз делали в детстве, чтобы утешить друг друга.

И сейчас, сидя в седле, Блажка посмотрела на тропу, по которой ушли Овес с Уродищем. В тот день она смотрела на них, пока они не исчезли в скалистых складках гор.

– Наш поворот, – сообщила Блажка Палле и толкнула его вперед.

Теперь ей не оставалось ничего, кроме как идти и ждать, пока ее заметят.

Она знала, что жители гор приняли Овса к себе. Колпак ездил сюда каждый месяц с тех пор, как ушел троекровный, и каждый раз привозил увесистую сумку серебра. Для Ублюдков эти распухшие мешки монет означали, что им будет чем заплатить Шквалу бивней за следующую поставку припасов. Для Блажки – что Овес был еще жив. Ей оставалось только надеяться, что, когда она достигнет места его ссылки, там будет ждать еще один мешок монет. И ей его вручит большой и глупый трикрат.

Ночь застала Блажку, когда она еще ехала по горам. Обитатели Плавок раскрыли свое присутствие только с наступлением темноты. С выступов на склонах спустились шестеро мужчин и преградили ей путь. Еще столько же спустилось сзади. Блажка зарядила арбалет. Не дожидаясь, пока бандиты сделают ход, она двинулась к группе впереди.

– Я ищу Яму Почета.

Один из мужчин отделился от товарищей. Долговязый, в грязной одежде, смрад которой достиг Блажкиных ноздрей прежде, чем луна осветила его черты. Длинные тонкие волосы безвольно свисали из-под жалкой шляпы, все в какой-то саже. Ремни на его поясе тяжелели от веса ножей.

– Мы могли тебя схватить, – заявил мужчина. – Или еще можем.

Это вызвало грубый смех его подельников. Группа у Блажки за спиной продолжала сокращать расстояние до нее. Она чувствовала их приближение.

Она направила арбалет на говорившего.

– Я не хочу этого делать, хиляк. Отведи меня к Яме, или я выпущу эту стрелу тебе в рот.

– Выпустишь – мои люди тебя убьют.

Блажка недоуменно хмыкнула.

– Странная угроза. Ты будешь мертв. Или ты думаешь, месть вернет тебя к жизни? Подумай. Если ты продолжишь нести херню еще миг, я тебя убью. И ты будешь не последним. Твои люди, может быть, попытаются стащить меня с этого свина, прежде чем я вырвусь, но это дурной свиной сын. Он наверняка забьет даже больше, чем я. В любом случае я увижу, чем все закончится. А ты нет.

Палла не был Щелкочесом, поэтому она не знала, сколько в нем скрывалось дури, но варвар есть варвар, так что Блажка не кривила душой. В этом не было никакого блефа, который эти говнюки могли бы унюхать.

Прошло несколько безмолвных мгновений, прежде чем мужчина поднял руку. Бандиты сзади перестали приближаться.

– Естественно, я просто пошутил, – объявил мужчина с веселой искренностью, которую трудно было отрицать. – Позволь нам стать твоими проводниками.

– Мне не нужна дюжина хиляков, чтобы что-то сделать. Просто покажите мне дорогу.

– Разумеется!

С губ говорившего сорвался свист, и он крутанул головой. Бриганты зашаркали прочь, растворяясь в тенях перевала.

– Позволь я сам, Ясинто, буду сопровождающим.

Не дожидаясь ответа, долговязый тронулся с места.

Готовая сдержать обещание и всадить стрелу ему между лопаток, если его сообщники появятся снова, Блажка двинулась следом. Они не пробыли в проходе долго. Ясинто начал продвигаться в сторону склонов, и вскоре они уже пересекали горную тропу. Когда тропа наконец стала пролегать вдоль гребня, огибающего склон, тот начал резко вздыматься. Достигнув вершины, Ясинто пересек скалу и стал спускаться с другой стороны. Они шли в темноте, небо давало лишь немного света, но Блажка с трудом понимала, как мужчине удается продвигаться столь уверенно.

Люди видели в темноте хуже полуорков. Черт, даже другие полуорки видели хуже Блажки. В детстве она раздражала Шакала с Овсом, когда они, играя после заката, не понимали, почему она видит те или иные предметы. Позже ее братья научились доверять ее зрению больше, чем других. Теперь она знала, что обязана этим своей эльфийской матери. В этом противном Ясинто уж точно не было никакой крови остроухих, и он наверняка шел, руководствуясь инстинктами и знанием местности.

Блажка пыталась запоминать дорогу, но это было невозможно. Они поднимались на полудюжину пиков и спускались с них, пересекали длинные гребни и короткие седловины, пока Блажка не стала задумываться: не ходят ли они кругами? Она была уверена, что они оставались на высоте, потому что видела внизу долины и проходы, реки и лагуны теней посреди освещенных звездами горных выступов. Наконец они начали спускаться, но лишь к чаше между двумя склонами, бывшей не более чем оспиной на горной местности.