Джонатан Френч - Реальные ублюдки [litres]

Ясинто говорил так близко, что Блажка чувствовала горечь во рту из-за неприятного запаха из его рта. И из-за его рассказа. Из-за отвращения от мысли, что она послала своего брата участвовать в этой извращенной затее пропащих безумцев.

Внизу один бородач сумел ухватить голого юнца за лодыжку и теперь тащил его по монетам, пока тот не очутился достаточно близко, чтобы на него можно было наброситься. Юнец отчаянно махал тонкими бледными конечностями. Мужчина прижал его лицо к монетам, глуша все попытки освободиться. Подцепив свою полумертвую добычу рукой за подбородок, мужчина поднял юнца. Лицо голого оторвалось от груды металла, монеты на мгновение прилипли к его лбу, а потом упали крошечными слезками. Блажка дождалась конца, пока поверх пронзительного визга толпы не раздастся хруст шеи. Но бородач принялся шарить под подолом своей туники. Затем его рука сжалась в кулак – он ласкал свой член, чтобы тот затвердел.

Блажка бросила взгляд на Ясинто.

Бриганта ее возмущенное замешательство позабавило.

– Это состязание выигрывает тот, что первым вставит хлыщу.

Когда другой бородач бросился через всю арену, чтобы оттащить соперника от юнца и сразиться, раздались возбужденные возгласы. Двое мужчин принялись колотить друг друга, перекатываясь по монетам, пока ошеломленный юнец с остекленевшим взглядом отползал со скоростью наполовину раздавленного слизняка.

Блажка схватила Ясинто за жирную шею.

– Я сказала, что ищу чертова трикрата!

– А, так его здесь нет, – прохрипел бандит, все еще довольный, несмотря на то, что ему сдавили горло. – Это Яма Плоти. Тебе нужна Яма Величия.

– Яма Почета! – прорычала Блажка, сжимая сильнее.

– Ты и так в ней, – выдавил Ясинто. – Это вся шахта.

Черт, почему она этого не знала? Проклиная про себя Колпака, этого молчаливого засранца, Блажка отпустила Ясинто.

– Сама найду.

И протиснувшись обратно сквозь толпу, она слышала, как толпа снова заулюлюкала.

Далее она нашла еще несколько арен, все в равной степени были полны монет и кошмара. Блажка выросла в Уделье, но смотреть на жестокость этих ям даже ей было тяжело.

Наконец, когда безумие этой шахты уже впилось ей в мозг, она нашла что искала.

Это была самая большая арена из всех. Раза в два шире Ямы Плоти и в половину ее глубины, это была продолговатая, вырытая подальше от входа пещеры таким образом, чтобы толпа собиралась только вдоль ее коротких концов и длинного края напротив стены. Прочие ямы представляли собой не что иное, как кратеры, но у этой была пара тоннелей, каждый из которых уходил в длинный склон под стеной. Расстояние между ними было всего в пару рук, и левый закрывался тяжелой металлической решеткой. На дне не было ничего, кроме монет, но собравшиеся на краю люди были напряжены в ожидании.

– Бой должен быть что надо, – возвестил низкий голос справа от Блажки.

Подняв глаза, она увидела угрюмый профиль Шишака – тот глядел на арену. Блажка не удивилась: это его свина она видела по дороге сюда.

– Не должен, – сказала Блажка вождю Мараных орками. – Когда мой боец выйдет, я все остановлю.

Шишак улыбнулся.

– Рискни, и эти хиляки тебя на куски порвут. Они придают большое значение этому жалкому ритуалу.

В душащей тесноте, при таком столпотворении… Блажка поняла, что он прав, и от этого ее злоба стала только сильнее.

– А ты что здесь делаешь, Мараный?

– Я здесь, чтобы предложить брату-трикрату место в моем копыте.

Прежде чем Блажка успела ответить, толпа будто взорвалась. Из открытого тоннеля возникла высокая фигура, нескладная, с голой грудью. Лысая голова была обернута платком, на лопатообразной челюсти топорщилась жесткая борода.

Овес.

У Блажки перехватило дыхание.

На его массивном торсе виднелась целая колония новых шрамов. На некоторых из них до сих пор не зажили швы. Но больнее всего смотреть ей было не на порезы, будь то свежие или затянувшиеся. Больнее всего было видеть его пустые глаза, его тусклый взгляд, который ни разу не поднялся к ревущей толпе.

Блажке пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы не закричать ему. От этого не было бы толку. Он ее не услышал бы. Люди сотрясали пещеру своими криками:

– БОЛЬШОЙ! УБЛЮДОК! БОЛЬШОЙ! УБЛЮДОК!

Овес двинулся босиком по монетам. Он медленно прошагал вдоль ямы, не обращая внимания на восторженную публику. Когда решетка второго тоннеля поднялась, зрители завыли.

Блажку пронзил холод.

Единственная причина, почему там находилась эта решетка, заключалась в том, что она не давала чему-то выйти, держала это что-то взаперти. Овес же вышел на арену сам, и его не поставили бы против какого-нибудь недокормленного заключенного. Нет, в таком ужасном месте, как это, где смерть была так привычна, мало чего можно было бояться настолько, чтобы держать под замком. В других ямах Блажка видела мельком диких свинов, волков, быков и горных львов. Что бы ни собирались выпустить здесь, это был куда более опасный зверь.

Существо, которое вышло из-за решетки, вызвало у зрителей волну насмешек.

– Черт! – воскликнула Блажка. – Циклоп, нахрен?!

Она никогда не видела циклопов живыми – только скелет, который некогда хранили Мелочник с Хмырем, пока не потеряли его в пожаре, унесшем первый склад Горнила. Блажка ненавидела чертову громадину, но в детстве смотреть тайком на скелет было любимой забавой Шакала. С мясом же на этих тяжелых костях становилось только хуже.

Циклоп в яме был пузатый и огромный, со смуглой кожей. Лохматые черные волосы с проседью и грязью свисали вдоль широкого, лишенного подбородка лица, обрамляющего огромный желтый глаз, глубоко посаженный ниже скошенного лба. Даже выйдя из тесного тоннеля на открытое поле арены, циклоп стоял, сутуля плечи.

– Торговцы плотью иногда на свой риск устраивают налеты на Этинию, – проговорил Шишак бесстрастно. – Они знают, как присмирить тех одноглазых, что постарше. Их и приводят живьем в Яму.

От их вида Блажка ощутила тошноту.

– Долбаные работорговцы.

Даже сгорбившийся, циклоп с лихвой превосходил ростом половину высоты дыры, где располагалась арена. Грозный дикарь был одет в грязную шкуру. Он медленно повел глазом вверх, чтобы посмотреть на собравшихся людей. Он замер в неподвижности, но вся его фигура излучала презрение к хилякам.

Затем, быстро как пантера, рванулся к ближайшему склону и попытался дотянуться до людей. Зрители, стоявшие у края, отпрянули, но одного бедолагу циклоп ухватил за ногу и стащил по склону. Чудовище и человек соскользнули на звенящий пол. Циклоп едва не потерял опору на сыпучей поверхности из монет, но перепуганный бригант растянулся на спине. Циклоп сделал один всего шаг, наступив мужчине на грудь. У того изо рта брызнула кровь, после чего он лишь бессильно захрипел.