Джонатан Френч - Реальные ублюдки [litres]

Блажка улыбнулась, когда пронзенный камень зашипел.

Крах устремился к ней – Блажка отскочила в сторону. Струя изумрудного пламени вырвалась наружу, но рефлексы орка были столь же сверхъестественны, как и все в нем, и он успел отшатнуться. Гиены заскулили, когда перед их повелителем, застывшим с гримасой ненависти, ввысь взметнулся столб огня. Блажка снова вонзила меч в камни, чтобы пробиться к смерти, таящейся под ними. Поверхность загрохотала, давая понять, что зловещее вещество внутри возмущенно проснулось.

Псы завыли и бросились наутек.

Крах неустрашимо остался на месте и, сосредоточив взгляд на Блажке, двинулся в обход огня.

Дымящиеся трещины предвещали появление новых прорывов. Пылающий язычок вырвался над поверхностью на расстоянии вытянутой руки слева от Краха. Огонь орка не тронул, но жаром его обдало. Он поморщился, оскалил зубы и зарычал. От боли.

– Видишь? – съязвила Блажка. – Это дерьмо что угодно убьет.

Теперь ей оставалось просто не дать ему последовать мудрости проклятых псов.

– Стой там, где стоишь, нахрен! – закричала Блажка, подгоняя его.

Она подпрыгнула, направив решительный удар ему в глаза. Крах поймал лезвие и расколол его одним движением запястья. Затем, выбросив осколок стали, орк попытался ее схватить. Блажка, увернувшись от его рук, перекатилась, подобралась сбоку и зарядила кулаком по почке, чуть не сломав себе запястье. Он развернулся, попытался ударить ее наотмашь. Блажка резко отскочила в сторону, почувствовав, как тяжесть его руки пронзила воздух на расстоянии мизинца от ее лица. Она залезла ему под мышку и принялась колотить по яйцам, раздирая в кровь костяшки пальцев. Затем – два быстрых, жестоких удара, и она снова откатилась. Из земли в месте, где она только что находилась, вырвался Аль-Унанский огонь. Крах, прикрыв лицо руками, пошатнулся. Блажка отпрянула и изо всех сил пнула орка сзади по колену. Толкнула его плечом, пытаясь повалить на огонь, но чудовище лишь едва качнулось. Затем, приложившись коленом к его пояснице, Блажка обхватила рукой горло Краха и потянула назад, используя его подбородок как рычаг, чтобы вывести орка из равновесия. Крах бил ее, стараясь сорвать с себя, но Блажка держалась крепко и никак не отставала.

Со всех сторон из поверхности выбивались нефритовые гейзеры, и их бледная ярость пожирала тени, расплавляя камни, разрежая воздух. Блажка ждала конца. Конца Краха. Конца этой угрозы для ее народа. И своего бремени вождя. Чтобы все сгинуло в объятиях зеленого ада.

Крах схватил ее за руки. Она, отказываясь сдаваться, лизнула его лицо и со злорадной улыбкой шепнула ему на ухо по-орочьи:

– Ты слаб на вкус.

Орк пригнулся и выпрыгнул. На одно тревожное мгновение он поднял Блажку в прохладный воздух над пламенем. Она услышала свист ветра. Грохочущую землю. Но всю груду камней они не перелетели. Крах приземлился на краю области пламени, Блажка при столкновении потеряла хватку и врезалось лицом в его затылок. Черные пятна взорвались светом, когда она отскочила от его спины и кувырком покатилась по склону. Заставив себя открыть глаза, невзирая на тупую боль из разбитого носа, она обнаружила, что пламя ее не коснулось.

Краху повезло меньше.

Он брел с горки, отмахиваясь от зеленых вспышек, которые плясали на его массивном теле. Но чародейский огонь занялся на его руках, и движения орка становились все более неистовыми. Когда же стало ясно, что так пламя не погасить, он припал на колени и зарылся в землю, пытаясь унять его с ее помощью, но пользы это не принесло. Аль-Унанский огонь не сдавался.

Лицо Краха исказилось от боли и смятения. Он не кричал, не впадал в панику. Оторвав взгляд от дымящейся пыли, он нашел им Блажку, и она увидела, что его глаза горят еще большей яростью, чем пламя, что пожирет его плоть. Орк поднялся, оторвал руки от выжженной горящей земли и сделал шаг в Блажкину сторону.

Черт, он решил использовать ее план против нее. Хотел забрать ее с собой.

Блажка собралась было встать и побежать прочь, но замерла на месте, не успев подняться: путь к бегству ей преграждали пускавшие слюни псы.

Губы Краха скривились в некое подобие улыбки, а может, он просто состроил ей гримасу. Еще несколько шагов – и он ее достанет. Блажке нужно было сделать выбор: горящий орк или хохочущие псы.

Сплюнув в грязь, она бросилась к Краху.

Но прежде, чем она его достигла, – весь мир вдруг взревел.

Ослепленная внезапной болью, Блажка даже не заметила, как упала. Она закорчилась в пыли, ужасное давление нарастало внутри нее. Она закричала, и этим криком, казалось, можно было свернуть горы.

Но это был не ее голос. Она достигла предела возможности своих легких, но звук не прекращался, а становился все громче. Она попыталась подняться, но окружающий ее рев словно давил своей мощью и не давал встать. Свернувшись калачиком, она зажала уши. Шум не стихал, он пронзал ее до костей, неприятно колыхал внутренности так, что она со страхом подумала, не вывалятся ли они изо рта. Она кипела в котле грохочущей ярости, жаждая умереть, чтобы все закончилось.

И оно закончилось – так же быстро, как началось.

Дрожа, чувствуя нескончаемый треск в ушах, Блажка открыла помутневшие от слез глаза.

Она не увидела ни орка, ни стаи – только маленькую фигурку, которая приближалась к ней с потемневшей ровной поверхности, прикрывая лицо рукой.

«Зирко?»

Блажка не слышала своего голоса, и не была уверена, что произнесла имя вслух. Она поднялась на ноги, выпрямилась, но одурманенная голова наказала ее за это усилие, отключив сознание.

Солнце. Яркое и пронзительное.

Движение. Грубое и противное.

Звуки… звуки?

Блажка попыталась заговорить. В голове у нее раздавались неприятные вибрации. И больше ничего. Лба коснулась ладонь, мозолистая и знакомая. Снова вибрации, глубокие и чуждые. Попытавшись сосредоточить взгляд, она проследила за рукой, которой эта ладонь продолжалась.

Овес.

Он сидел на деревянной лавке, наклонившись к ней, чтобы прикоснуться и утешить. Его массивную фигуру пытался поглотить солнечный свет. Овес убрал руку и повернулся к ней широкой спиной. Рядом с ним на скамье сидела Жрика.

От резкого толчка Блажке в череп будто впились дротики, заставив снова прикрыть глаза. Когда она открыла их еще раз, то увидела, что рядом лежит Лодырь. Его голова, обмотанная грязной повязкой, покачивалась в такт движению повозки. Если бы не лихорадочный пот, блестевший на его коже, и редкие подергивания бровей, можно было сказать, что он выглядел мертвым.

Что-то продолжало время от времени мягко постукивать Блажку по голове. Вытянув шею, она разглядела грудного полукровку, который высвободился из-под одеяла и, сморщив личико, раскрыл рот. Казалось, он заорал так, что поднял бы мертвеца, но Блажка слышала лишь обрывки эхо. Еще двое детей, более спокойные, лежали рядом с первым – их всех уложили в кроватку под сиденьем.