Питер Ньюман - Злость [litres]

Впервые у Маленького Эзза не находится ответа. Бледное лицо и пустой взгляд выдают его потрясение.

Эззи пихает сыну в руки потрепанную коробку.

– И не забудь об этом. В ней не так уж много сокровищ, но человек, обкрадывающий свою семью, должен быть благодарен за то малое, что ему дают, правда?

Непривычно тихий Эззи залезает на главную тачку.

Бурчат моторы и скрипят цепи, увозя под завязку набитые повозки домой. Узурпеты ворчат, стараясь заставить обесточенные тачки сдвинуться с места.

Макси бежит рядом, пытаясь привлечь внимание.

– Это не может подождать?

Она указывает вдаль.

– Не-а.

Эззи хмурится и смотрит в указанном направлении.

К ним приближается одинокая фигура, закутанная в кучу тканей, защищающих ее от ветра. На первый взгляд, она безоружна и путешествует налегке.

– Что думаешь? – спрашивает Макси.

– Эззи думает, что лучше бы нам первыми добраться до ворот.

– Согласна.

Стены Вердигриса уже близко, в то время как фигура – далеко. Однако каждый раз, когда Эззи оборачивается, она становится все ближе. Это пугает, этого попросту не может быть, но это так.

Затем фигура оказывается перед ними, отрезая каравану путь до города и вынуждая его остановиться.

– Здравствуй, друг, – приветствует ее Эззи, немедленно натягивая свою фирменную улыбку торговца. – Ищешь, где бы прибарахлиться? Если так, то ты выбрал наиболее подходящее время.

Фигура пристально смотрит на Эззи.

– Я ищу то, чего у тебя нет.

– Ужасно жаль. Ну что ж, удачи в поисках. Прошу прощения, но мы должны ехать дальше, а прощания в Вердигрисе никогда не затягиваются.

– Я – Первый, и я прошу разрешения пройти в город вместе с твоими… людьми.

– Это невозможно. Город закрыт для чужаков, там небезопасно.

– Для вас. Мор не может причинить мне вреда.

– Ах, конечно. Но в городе тебе запрещено потакать своим, кхм, желаниям.

– Я осведомлен о законах твоего города. Они проистекают из истории, из конфликтов с моим… народом. Но будущее переменчиво, как и твоя натура. И оба послужат моей цели.

– Ах, друг, твоя уверенность совершенно завораживает.

– Назови свою цену, человек тысячи масок, и я ее приму.

Прежде чем Макси удается пошевелиться, он добавляет:

– И твою, сородич моих сородичей, и цену всех остальных.

Они обмениваются взглядами, морщат лбы. С совестью удается справиться: она откинута, отброшена и затоптана. Они объединяются во имя общей алчности.

Впервые Эззи считает, что лучше бы не ввязываться в это дело, но понимает, откуда дует ветер.

– Продолжай, друг, – произносит он, потирая руки. – Мы тебя слушаем.

Прозрачные модули выстроены по сетке. Каждый – десять на четыре метра. Модули соединяются сетью труб. Первоначальный дизайн был разработан для полностью автоматизированной системы, но никто не мог предсказать внезапную утрату важных деталей или необходимость в особых инструментах и навыках для их установки. Все познается эмпирическим путем. Воду качают вручную через систему орошения, а руки механических сборщиков урожая направляются по заранее рассчитанным человеческими руками маршрутам.

Нормально работают менее половины модулей, и даже они не всегда приносят максимальный урожай.

Одним из первых полетел контроль макроклимата, и в модулях проделали дырки, чтобы обеспечить минимальную циркуляцию воздуха. Вокруг этих дырок роятся насекомые, грызя стенки и зарываясь внутрь. Насекомые работают хоть и медленно, но без устали, расширяя дырки. Когда устает один, на его место заступают два других. Рано или поздно они доберутся до урожая – это всего лишь вопрос времени.

Кавэн, Диада и Веспер находятся на краю сети и настороженно рассматривают вредителей.

На спине девочки начинает шевелиться меч, открывается глаз и смотрит в ту же сторону, игнорируя предосторожности.

Кавэн бледнеет, из-за чего ее тату вырисовываются более четко.

– Как вы можете видеть, их тут предостаточно.

Веспер закусывает губу.

– На людей они тоже нападают?

– Только если их потревожить. Если подойти достаточно близко, они начнут издавать предупредительные звуки. Ужасные звуки. Еще ближе – и они атакуют. Уверена, вы поймете, если я буду наблюдать за вами снаружи.

– Разумеется.

Кавэн благодарно наклоняет голову и спешит прочь.

– Ты тоже можешь идти, Диада. Если хочешь.

– Не важно, чего я хочу.

Она выставляет руку ладонью вперед.

– То есть… я не имела в виду… я остаюсь.

– Хорошо.

Диада кивает, но из-за забрала доносятся ругательства.

Веспер выставляет меч перед собой, хватая его под крыльями. Она уже наловчилась, быстро вынув оружие из ножен, держать его и помахивать им из стороны в сторону.

Освободившись, меч начинает гудеть, и его вибрация проходит сквозь пальцы Веспер и дальше, достигая модулей. Ближайшие к нему насекомые прекращают свое занятие, потирая передние лапки и вереща, как маленький хор расстроенных скрипок.

Рой целиком замирает, затем в жутком унисоне поворачивается к ним.

– Чего ты от меня ждешь? – спрашивает Веспер.

В ответ серебряные крылья упираются в ее ладони – меч жаждет действий. Она поднимает его так высоко, как может, делает решительный вдох и идет вперед.

Визг насекомых усиливается до низкого рычания.

Веспер останавливается, и крылья сжимаются, больно сдавливая ей руки. Ее обуревает страх, шепча ей то идти вперед, то бежать прочь… вперед… прочь…

Побеждает более сильный страх, и она делает шаг к модулям.

Прежде чем она делает второй шаг, рой срывается с места, затемняя небо черными телами и сетчатыми крылышками. Подобно буре, он кружит вокруг Веспер, сжимаясь, заключая ее внутрь.

Нетренированные руки дрожат от страха и усталости, и меч опускается. На нее накатывает внезапное желание оказаться в объятиях других, сильных, рук. Возникают манящие мысли о доме. О ее постели, о семье и о месте, где величайшей опасностью была сердитая коза.

Она закрывает глаза, не давая катиться слезам, и с усилием снова поднимает руки.

Мерзкое жужжание роя смешивается с гудением меча, и оба звука заставляют кровь застывать в жилах. Она чувствует, как маленькие тени бьют ее по лицу и царапают обнаженную кожу.

Затем гудение меча повышается на одну октаву, перекрывая все остальные звуки.

Сквозь закрытые веки Веспер видит сияющий голубой свет, будто линию горизонта, сдобренную бессчетными быстро взрывающимися маленькими белыми фейерверками.