Вивиана Ипарагирре де лас Кассас - Принц из серебра и золота [litres]

– Тогда сделай это, – пожав плечами, отреагировал Люциус. – Если ты осмелишься, я отрежу тебе руки.

– Ты просто пытаешься меня запугать, – прорычал я и встал перед ним. Каменная пыль хрустела под подошвами моих сапог. – Кровь гуще воды.

– И кровью ты платишь больше, чем золотом, Эрик. Так чего ты хочешь? У меня здесь важная встреча, которую нельзя откладывать. – Он посмотрел в белое каменное лицо нашего отца.

– Я здесь, чтобы узнать, не потерял ли ты рассудок? Как ты только мог…

– Убить ребенка? Брат, прошу тебя. Мальчик сам погубил себя. Ты знаешь закон.

Фыркнув, я сделал еще один шаг к нему, но он отвернулся. Показал мне холодное плечо. Слабое место, которым я с удовольствием воспользовался бы, чтобы всадить ему кинжал между лопаток. Еще один прием, которому я научился во время военного обучения.

Никогда не поворачивайся спиной к врагу .

Люциус, казалось, был уверен в своей правоте.

– А что насчет Софии? – Он душил ее, пока она не стала бледной и холодной. Таранс заподозрил, что он затянул украшенный драгоценностями воротник на ее шее. Гораздо более опасное действие, которого я от него не ожидал.

Только за это ему стоило бы отвесить пощечину.

– Какое тебе дело до того, что происходит между мной и моей будущей супругой? Можно подумать, что вместо тебя говорит влюбленный дурак.

– Прикоснешься к ней еще раз…

– И что тогда? – рассмеявшись, перебил он меня и пустил пыль каменных пылинок по своим сельтерским пальцам. – Ты угрожаешь мне, брат?

– Нет, – прорычал я, выдыхая через рот, чтобы успокоиться.

– Тогда лучше не зли меня. А теперь оставь меня одного. Я устал. И не смей лишний раз следить за мной. Есть вещи, которые тебя не касаются.

– Я не узнаю тебя, Люциус, – сказал я, скрипнув зубами.

– Времена меняются, брат. Времена и обстоятельства.

С этими словами он поднял руки и схватил меня невидимыми когтистыми лапами.

В то время он еще не мог достаточно контролировать свои способности, чтобы перемещать людей с помощью силы мысли. Теперь он поднимал меня в воздух, пока я не уперся ногами и не схватился за каменную статую, вскинувшую руки к небу. За Эбелона, принца звезд.

– Отпусти меня, – раздраженно оборвал я его мерзкий смех.

– Я повторяю еще раз, брат. Оставь меня одного! Иначе я покажу тебе, на что способна моя сила!

Я не знал, откуда у него эти новые возможности. Надо предупредить Софию. Защитить ее.

Теперь это все, что действительно имело значение.

Элиа весь день просидел перед мостом, не сдвинувшись ни на миллиметр. Мне было невыносимо видеть его таким.

Сломленным и маленьким.

Наследник семьи Леан всегда был для меня ярким, как лезвие клинка.

Целеустремленным кинжалом, о который можно пораниться. Теперь он затупился.

Сломался прежде, чем успел взмыть в воздух и перерезать горло.

Я не смела еще раз посмотреть на него. Тем более, что со вчерашнего дня Зан Захрай одаривала меня жалостливыми взглядами. Вместо этого я предпочла сидеть у своей палатки. Держала пальцы в постоянном движении, снова и снова прошивая шов на синей ткани. Швы накладывались друг на друга. Они становились крепче, когда их сшивали в несколько слоев. Прочнее, если сильно не тянуть за него или не распарывать кинжалом.

Закончив шитье, я успокоила покалывание в пальцах. Чувство, которое всегда преследовало меня с детства. Сегодня стало еще хуже. Сегодня я едва могла успокоиться. Особенно потому, что была зла. Зла на все, что судьба уготовила нашему народу.

Я снова посмотрела на Элиа. Солнце уже зашло, но он все еще смотрел вверх, на башни, словно мог найти в них ответ.

Ответ, который на самом деле он уже знал. Сам принц говорил с ним. Прямой рупор пленницы Софии.

– Как думаешь? Он разберет палатки? – спросил Иван, опустившись рядом со мной.

Я подавила тихое рычание, когда дым его сигары ударил мне в нос. Я не хотела разговаривать с ним, но старалась контролировать свою неприязнь. Мне не хотелось лишний раз связываться с наследницей Захрай.

– Он сделает все, что посчитает нужным, – в конце концов ответила я, надеясь, что он закроет эту тему. Но Иван с хрипом втянул воздух. Он определенно слишком много курил.

– Он наследник, – подтвердил Иван. – Но что сделала бы ты ?

– Это вообще не обсуждается, – раздраженно отозвалась я, пытаясь не закатить глаза, прежде чем продолжила возиться со швом.

Где образовался толстый след из ниток, который приятно ощущался под моими пальцами.

« Любовь причиняет боль », – слышала я голос Зан Захрай.

И старалась больше не думать об этом.

– Ты недооцениваешь свои лидерские качества, Яна. – Я вздохнула и опустила свои швейные инструменты.

– Откуда ты знаешь?

Иван снова выдохнул мне в лицо струю темного дыма, так что я начала кашлять, уже приготовившись швырнуть ему в лицо ткани.

– Потому что я это знаю. – Его самодовольная ухмылка и глубокие морщинки вокруг рта заставили меня скрипнуть зубами.

Что он вообще знал обо мне? Он был простым стэндлером, который присоединился после меня.

Независимо от того, что со мной произошло.

– Ты недооцениваешь свое происхождение, Яна.

– А ты переоцениваешь свой здравый смысл. Когда ты закончишь? Я оставила свое прошлое в покое.

– Никто не любит говорить о своем прошлом, – хрипло сказал он.

– Тогда не будем это делать. – Потому что ничего не осталось. Только сено и побег. Кровь и боль. Одинокая тень, которая отдала меня в заботливые руки стэндлеров. Моей семьи. И это все, что имело значение. Мне больше не нужно было думать о своем прошлом.

С ужасом я обнаружила, что даже не помню, как выглядели мои родители. Но понимала одно: я сразу узнаю отца, если увижу его голову на плахе. Где ему самое место.

– Я хочу сказать, что ты довольно похожа на своего отца. Очень даже похожа.

– Что ты знаешь о моем отце?

– Больше, чем ты думаешь, – ответил он и посмотрел на меня, ухмыляясь. Разозлившись, я вскочила и уронила свои инструменты.

– Я уже сказала, что не хочу об этом говорить, Иван. – Какое бы прошлое он не разделял с моим отцом. Хватит и того, что за все эти годы он не проронил ни единого слова об этом.

– У твоего отца было точно такое же выражение лица, когда он сердился. И поверь, твой отец мог рассердиться.

– Прекрати! – Слезы навернулись на глаза. – Я не мой отец.

Я не была преступницей. Или убийцей.

Или разыскиваемой.

Я даже больше не была его дочерью. Здесь я просто Яна. А не та, за которой, казалось, гналось целое королевство.

– Твой отец столько всего передал тебе по наследству. Столько всего! Каждую клеточку твоего тела. Каждый шрам… каждый дар… Сердце женщины подобно океану, Яна. Бесконечно глубокому. Но и в нем могут свирепствовать бури. Как волны, что заглатывают все вокруг, пока ничего не остается.