Вивиана Ипарагирре де лас Кассас - Принц из серебра и золота [litres]

– Ты же не думаешь, что это был я, брат?

– Нет, – я покачал головой. – Но им может быть один из тех, кому ты доверяешь свою жизнь… Господин министр.

– Сириус? – испуганно спросил Люциус, прижав руки к открытому рту.

– Да, – кивнув, сказал я. – Да, Люциус. Это мог быть он.

– И какой у него повод, Эрик? Это серьезные обвинения, в которые я не могу поверить!

– Я не знаю. Возможно, он хотел таким образом получить больше власти в собственных руках. Возможно, отец хотел выкинуть его из дворца. А может, он хотел чего-то избежать. Тут много вариантов. Я не знаю!

– Мне нужно к Джону, – взволнованно сказал Люциус. – И тогда мы созовем судебное заседание, чтобы убить этого мерзавца министра. Я думал, он мой друг! Если то, что ты сказал, – правда, Эрик… это может все изменить. Все. – Люциус был в бешенстве. Наконец-то появилась достойная жертва его необузданных чувств.

– Я должен пойти с тобой, брат?

– Нет, – прорычал он. – Король должен понести это один. Отмени судебные разбирательства, брат. День правосудия может подождать.

Туман распространялся вокруг нас, призрачно плывя к закрытой двери и хлопая ею, как только он исчез за ней. Все, что осталось, – это портрет воительницы, окутанный красным цветом. С глазами, как звезды, и губами, как облака в летнем небе.

« Я лишь хочу защитить тебя », – подумал я.

Но чтобы спасти, я должен отпустить тебя. Везде лучше, чем здесь, в этом испорченном мире меди и олова .

Внезапно дверь распахнулась, и в зал ворвался взволнованный Таранс. Глаза широко раскрыты, а на лбу выступили капельки пота. Мгновение его взгляд блуждал по пустому залу суда, прежде чем он начал возбужденно говорить:

– Есть новости.

– Какие новости? – тяжело дыша, спросил я.

– Про…

Пока он говорил, мой мозг начал работать еще сильнее, чем до этого. Две вещи, которые я мог бы легко изменить. Две вещи, которые почти легко упали мне в руки.

Первая состояла в том, что мой брат сегодня мог стать тем королем, которого заслуживало это королевство.

А вторая заключалась в том, что я могу спасти Софию. Может быть, даже сегодня ночью.

– Надень это! Давай! – прошипела она и снова приставила кинжал к моему подбородку. Я поклялась себе, что она поплатится за это, как только я найду в себе силы сопротивляться. Но покалывания в моих пальцах не осталось. Я чувствовала себя так, словно меня покинули все призраки. Чувствовала себя такой же беспомощной и одинокой, когда однажды ночью кралась по улицам Леало. С постоянным ледяным дыханием моего отца на затылке.

Мы умрем? Король разорвет нас на куски? Было ли все это жуткой игрой, в которую она играла с нами?

Я шмыгнула носом и взяла сверток, который она бросила к нашим ногам.

– Но быстро! А потом поешьте. Выглядите ужасно. – Элиа, мускулистый мужчина, был похож на маленького запуганного мальчика. На птицу, запертую в клетку. Он буквально сломался при мысли, что никогда больше не увидит Софию. Но он, должно быть, взывал к призракам прошлого, чтобы нас не убили. Медная жительница удовлетворенно опустила кинжал и встала перед дверью. Ее взгляд остановился на Элиа. Что-то непристойное повисло в воздухе, когда она бесконечно долго тянула слова, пожирая его своими взглядами. Ее лицо мне больше нравилось в праздничный вечер, на сцене. Теперь она выглядела как варвар в одеянии дворянки.

– Одевайся, стэндлер. Я не буду подсматривать. – Под этим она имела в виду явно не меня. Я отвернулась от них и сняла платье. В этом не было ничего особенного. Но мне казалось, будто я лишаюсь своего панциря. Своих цветов. Цветов своего народа.

Одежда, которую она нам дала, состояла из белой рясы, перетянутой вокруг талии поясом, и обтягивающих брюк. Чуть ниже выреза я смогла разглядеть королевскую печать. Скрещенные мечи перед короной. Разве это не было военной одеждой?

– Не смотри так недоуменно, стэндлерка. Так будет легче привести вас в замок.

– Чтобы сдать нас? – Элиа прозвучал не так уверенно, как он пытался показать.

Она цокнула языком.

– Возможно. Давайте быстрее. Я не собираюсь весь день присматривать за вами.

Я взяла белые штаны, лежащие рядом с блестящими ботинками.

Они были слишком велики. И они гораздо дороже, чем все, что я когда-либо имела. «Как извращенно», – подумала я. Она облачила нас в белый цвет, чтобы наша кровь окрасила его в алый.

Медные жители, наверное, считали это забавным.

– Хорошо, – похвалила она. Она, казалось, наслаждалась своим положением. – Теперь у вас есть время немного отдохнуть. Мой брат заберет вас на рассвете.

– А потом? – умоляюще спросила я. Ее глаза гневно сверкнули, а потом она сделала решительный шаг ко мне. Но вновь смотрела на Элиа.

– Я, естественно, делаю это не ради таких грязных стэндлеров, как вы. А ради своего брата и его друга. Вас с нетерпением ждут. Принц не может дождаться, чтобы наконец принять вас.

– Принц? – Внезапно жизнь вошла в разбитого человека рядом со мной. Его глаза сверкнули зеленым. Они чуть не подожгли меня. Медная жительница кивнула и откинула свои длинные волосы за спину.

– Все верно. У принца есть для вас задание. Вы похитите королеву.

– Королеву?

– Да, – презрительно прошипела она. – Будущую королеву. Эту Софию. – То, как она выплюнула ее имя, заставило меня догадаться, что она о ней думает.

– Он хочет уберечь брата от позора. В конце концов, желание короля жениться на такой грязной крысе более чем постыдное. Принц тоже заглядывался на нее. И поскольку я знаю от Таранса, что вы замышляете, все сходится.

Таранс. Я тут же подумала о фриольце. О солдате. Имела ли она в виду его? Ее глаза сверкнули, словно она смогла прочитать мои мысли.

– Не могу в это поверить, – выдавил Элиа и шагнул к медной жительнице. Та вызывающе подняла кинжал.

Его собственный, которым он хотел ее обмануть.

– Принц лжет.

– Можешь мне поверить, стэндлер. Не все считают хорошим союз дикарки и голубой крови. Так бывает только в сказках. И ничего подобного этому королевству не нужно.

Мы с Элиа сидели на жестком краю кровати и смотрели на дыры в полу. Я умиротворенно гладила грубые швы военной мантии, а Элиа грыз обгрызенные ногти. Никто не смел издать ни звука, и потому наше дыхание было единственным, что можно было услышать.

– Прости, – сказал он через некоторое время. Я посмотрела на него, увидела, как напряжена его челюсть. Маленькая искорка решимости проявилась на его лице. Но потом он вновь стал лишь оболочкой самого себя. – Я не должен был подвергать тебя такой большой опасности. Я идиот.

– Это так, – согласилась я и взяла его за руку. Она была знакомой. Как детство. Безопасность. Убежище. Его кожа была мягкой, и только на подушечках пальцев тянулись мозоли. Осторожно провела по ним, запечатлевая каждую выпуклость. Элиа вздохнул, и чуть позже я почувствовала его голову у себя на плече. Я обвила его рукой и убрала пряди со лба. Почувствовала его дыхание на своей груди. Почувствовала, как он согревает то место, где билось для него мое сердце, и в последний раз он подарил мне чувство, которое сохранилось во мне. Казалось, мое сердцебиение участилось. Это не прекратится, пока он не отстранится от меня.