Евгения Сафонова - Когда завтра настанет вновь [litres]

– Я не шучу.

– В таком случае докажи. Докажи мне, что знаешь мою дочь.

Коул медлит, будто вспоминая что-то давно забытое.

– Она любит оладьи с кленовым сиропом. Ароматный чай. Петь. Остин, Бронте и Йейтса. Книги вашей прабабки – особенно ту, что про девушку-пирата, взявшую себе мужское имя. Её магическая печать проявилась в четыре года, когда вы оставили её в ванной и выбежали ответить на звонок, а она не смогла дотянуться до игрушки, которая лежала на стиральной машине. Три дня назад она впервые поцеловала мальчика, но не скажет об этом никому, кроме Эша. – Он склоняет голову, глядя сквозь лицо собеседницы. – Я могу поведать ещё многое, но не уверен, что сумею долго продержаться в этом мире. Скоро меня затянет обратно в… туда, откуда я пришёл. Прежде, чем это случится, я хочу увериться, что вы спасёте Лайзу, когда придёт время.

Леди Форбиден смотрит на него. На улыбку, едва заметно растянувшую губы сида, пока он говорил о Лайзе: тень счастья, что когда-то дурманило и кружило голову, а теперь обернулось лишь бледным призраком жизни, ныне почти забытой.

Указательный палец её чуть опускается.

– Предположим, – медленно выговаривает она, – что ты говоришь правду. Лайза… повесится?

– А ваш сын станет премьер-министром Харлера и развяжет войну с фейри. Его отравят, чтобы закончить её.

Леди Форбиден касается свободной ладонью лба, точно проверяя, не пышет ли тот лихорадкой, рождающей бредовые видения в её воспалённом мозгу.

– И я сопьюсь.

– В конечном счёте вас разобьёт инсульт. Последние десять лет своей жизни вы проведёте немым растением, прикованным к постели, из-за чего Эш будет справедливо винить фейри не только в пропаже сестры, но и в болезни матери.

– И что же, по-твоему, я должна сделать, чтобы всего этого не произошло?

– Предотвратить нашу с Лайзой встречу. Она случится летом, когда ей будет семнадцать. В лесу рядом с Динэ. Одиннадцатого июля. Двадцать пятого я завлеку её в прореху. Увезите её из города на эти две недели, и всё будет в порядке.

Впервые за весь разговор в глазах леди Форбиден проступает удивление.

– Я-то думала, на этом месте ты предложишь сделку, – насмешка в её голосе мешается с задумчивостью. – Одну из тех, на которые ваш народ горазд… Ту, где смертные всегда в проигрыше.

– Я действую не ради своей выгоды. Только не ради неё.

Леди Форбиден переводит взгляд на оконное стекло за его спиной.

В зеркале тёмного окна, за которым остужает землю осенняя ночь, прекрасно видно отражение женского лица, стола, кухонных шкафов… всего, кроме сида, стоящего прямо перед хозяйкой дома.

– Как вы встретились? – произносит Сабелла чуть погодя.

– Лайза гуляла в лесу рядом с Динэ. Неподалёку от прорехи, ведущей на Эмайн. Пела, – негромко добавляет Коул.

– Не на голос ли её ты, случайно, клюнул?

– Верно.

Леди Форбиден усмехается со странной горьковатой нежностью:

– А если вместо тебя спустя пару лет в этом же лесу её услышит кто-то другой? Другой сид, который обольстит её?

– Об этом я ничего не знаю. Мне ведом лишь тот вариант будущего, о котором я поведал вам.

Леди Форбиден сжимает губы.

– А я так надеялась, что везение леди рода Форбиден – всё же шутка. Что дети не обречены повторять судьбу родителей, – бормочет она. – Хоть отбивай у неё желание петь где-либо и что-либо. Чтобы не привлекала внимания Сказочного Народа. Да и вообще… мужчин. Заодно избежит моих ошибок.

– Считаете это ошибкой? – бесстрастно спрашивает сид. – Любовь к тилвиту?

– А, так ты и об этом знаешь? – Женщина потирает предплечье, оголённое коротким рукавом вытертой футболки с эмблемой Queen; пальцы её касаются маленьких лаконичных букв на белой коже, слегка поблекших от времени, гласящих Still I Rise [28] Я всё равно поднимусь ( англ .). . – Моя любовь – не ошибка. Тот, кого я любила, никогда мне не врал, и подарил мне больше, чем я ждала. Но дети, растущие без отца, – вот ошибка. Лайза, которая возненавидела его. Эш, которому пришлось слишком рано повзрослеть. А у истории любви простой смертной и сида с Эмайна, судя по всему, не может быть счастливого конца. Тебе ли не…

Леди Форбиден осекается, запоздало осознавая, что в кухне не осталось никого, кроме неё.

Сид исчез. Даже не растворился в воздухе, а пропал из виду мгновенно, точно плохой монтажёр склеил подряд кадр комнаты, где он есть, и комнаты, где его нет. Лишь часы на стене мирно тикали, пересыпая секунды из будущего в прошлое.

Леди Форбиден долго смотрит на них.

Следом берёт графон, лежащий на столе, и листает что-то на развернувшемся в воздухе экране.

Вскоре на том же экране появляется чьё-то очень недовольное лицо.

– Белла, ты в курсе, который час?

– Привет, Лекси, – спокойно произносит леди Форбиден. – Прости, но ты мой единственный знакомый агент по недвижимости, а у меня вдруг возникла острая необходимость продать квартиру и купить дом где-нибудь подальше от Динэ. – Она вдыхает и выдыхает – глубоко, прерывисто, словно вынырнув из воды. – Один сид только что ввалился ко мне на кухню и наплёл мне в качестве предсказания форменный бред. И при том, что я почти уверена – это бред, я хочу исключить даже ничтожную вероятность, что это случится на самом деле… а заодно избежать новых визитов незваных гостей вроде него.

В Фарге мы тоже приехали на закате.

Фарге от Эмайна отделяла узкая полоска Лебединого пролива, получившего своё название в честь детей Ллира [29]. В курортном городке с брусчатыми улочками и невысокими домишками преобладали современные постройки: из старых сохранилась лишь полуразрушенная крепость у самого моря. С высоты птичьего полёта город походил на полумесяц – его строили на огромном холме, круто спускавшемся к бухте, формой напоминавшей половинку кольца.

Нам с Питером не суждено было увидеть его с такой высоты, но я прекрасно помнила фотографии с дронов из путеводителей.

Дом номер тринадцать по Яблонной улице оказался двухэтажным коттеджем на окраине города, на отдельном участке, огороженном низким деревянным забором, с которого давно облупилась краска. Рядом с аккуратными свежевыкрашенными домами соседей это скромное жилище нагоняло уныние: казалось, дом стыдливо прячется за кронами яблонь, заполонивших весь участок. Замка на воротах не обнаружилось, как и на двери гаража; загнав мобиль в последний, мы вышли в заросший сад. Сорняки пробились даже между каменными плитками, которыми выложили дорожку от калитки до скрипучего деревянного крыльца.

Перебрав кучу ключей на связке, оставленной Эшем, я наконец подобрала тот, что отворял огромный висячий замок на двери.

– Знакомая картина, – прокомментировал Питер, когда мы оказались внутри.