Сергей Извольский - Врата Тартара [СИ litres]

Заняв кресло княгини, я показал Фридману присаживаться на гостевое место и начал рассказывать о предложении Власова. Моисей Яковлевич, едва услышав первые фразы и вникнув в смысл слов, насторожился, как почуявший кровь хищник. Наползшая на его лицо чуть погодя улыбка и вовсе вызвала у меня ассоциацию с дружелюбным оскалом белой акулы. После того как я обрисовал перспективы противостояния рода и клана, Фридман не выдержал и, поднявшись, принялся мерить шагами кабинет. Выглядел он сейчас точь-в-точь как боец в октагоне, готовый буквально порвать соперника. В глазах Фридмана загорелся огонь войны, а кулаки непроизвольно сжимались и разжимались.

– Мы их погвем, Агтуг Сег-геевич, мы их пгосто погвем, – стоило мне замолчать, только и произнес Фридман, в голове которого явно уже били боевые барабаны.

С этим все ясно. Еще пару недель назад обычный заштатный юрист регионального представительства адвокатского бюро Лазерсен и Лазерсен, а сегодня человек, который с моей подачи устроит бенефис в процессе раздела имущества. В процессе, за которым точно будет наблюдать половина Европы. Как минимум.

– Stacy, what do you think? – обернулся я к Анастасии, спрашивая ее мнение.

Я все еще не мог определиться, как к ней обращаться. «Анастасия» – слишком громоздко, а «Настя»… Настей, по моему пониманию, можно называть только хороших девушек, которой княжна точно не была. Поэтому остановился на «Стейси». Тем более что знаю, как она негативно относится к употреблению мной английской речи.

– Думаю, что надо соглашаться, – после долгого раздумья негромко произнесла Анастасия.

Больше совета спрашивать мне было не у кого. Да и я сам, если честно, склонялся к тому, что надо брать. А это значит, что надо ехать в Петербург. Потому что подобное событие – нерядовое даже в масштабах Конфедерации и привлечет много ненужного внимания. Сохранять в таких условиях инициацию в тайне не лучшее решение, так что нужно как можно скорее зарегистрироваться и сдать на хранение филактерий.

– Моисей Яковлевич.

– Да, Агтуг Сег-геевич, – моментально вскинулся боевой юрист.

– Ответ от Безбородко есть?

– Пока нет, Агтуг Сег-геевич.

– Я сейчас свяжусь с Власовым, передам свое согласие. Начинать лучше в понедельник, мне необходим день форы. Я сегодня, сейчас же, поеду в Петербург, возьму с собой только Иру. Сразу после того, как уеду, вы ступайте к штабс-капитану Измайлову и попросите его сопровождать вас в поместье Власова. Пока контракт не подписан, в счет будущих концертов. Пусть присутствует, во избежание всякого. Если будут сложности, сообщите ее сиятельству, – я кивнул на Анастасию, – думаю, в ее приказе-просьбе капитан не откажет. С собой возьмите Василия, пусть демон выйдет из Аверьянова и вернется пока на привычное место. Аверьянова с собой не забирайте, тело остается там.

– Зачем тебе в Петербург? – негромко спросила княжна.

– Сдать филактерий и зарегистрировать инициацию источника.

– Ехать в столицу в тот момент, когда Валера в твоей маске находится в Архангельске, не очень удачная идея.

– Есть другие варианты?

О том, что таким образом случается не очень приятный для репутации казус, я знал. Использование масок – не личностей, а именно изменяющих внешний вид масок, – откровенно дурной тон. Особенно если делать это столь вызывающе, как получится в результате моей поездки. Но времени мне категорически не хватает, а репутация… там и так все хорошо, поэтому я не переживал особо. Не только за себя, но и за Валеру – в его случае вообще классически все: что мертво, умереть не может. Ему подобное даже в плюс пойдет.

– Мне лучше поехать с тобой. Билеты возьмем на мое имя, ты поедешь как сопровождающий, – огорошила меня вдруг княжна. – Сообщим Валере. Он также утром прибудет в Петербург, и там оба снимете маски, без ненужного скандала.

– Неплохая идея, – кивнул я задумчиво.

Ведь действительно вариант – сейчас я превращаюсь в Валеру, еду вместе с княжной в Петербург, там встречаюсь с принцем, и все становятся сами собой. Впрочем, по эмоциям княжны я хорошо чувствовал, что она не договаривает. Явно, что интересы моей и Валеры репутации для нее отнюдь не на первом месте. Но тут не нужно быть ментатом, чтобы догадаться о первопричине – Анастасия хочет попробовать увидеться с матерью. И кстати, то, что она мне уступила место княгини, может быть связано именно с этим. Я все же напрямую общаюсь с графом Безбородко, и, если Анастасия попросит, отказать княжне теперь будет непросто. Пусть отблеск ледяного пламени из глаз истощенной княжны на время исчез, холодный расчет по-прежнему с ней.

– Да, это хороший вариант. Действуем, – вновь кивнул я после некоторой паузы.

Пора и столицу посмотреть. Теперь, главное, без эксцессов, чтобы именно я на Петербург посмотрел, а не Петербург на меня.

– Stacy, do you like Saint Petersburg? – поинтересовался я, нарушая тишину.

Расположившаяся на диване напротив Анастасия некоторое время не реагировала, разглядывая мелькающий за окном пейзаж средней полосы. Два часа назад мы выехали из Киева на скоростном поезде, и времени до прибытия в Петербург нам оставалось примерно столько же. Я уже успел плотно пообедать и даже немного подремать, но без особого толка. Зато неожиданно, как показалось, нашел возможность хоть немного отвлечься, причем проведя беседу с пользой.

– Если продолжишь обращаться ко мне на английском, наедине я буду называть тебя «Алешенька», – ровным голосом неожиданно ответила княжна после долгой паузы. И только я спросил, она посмотрела на меня огромными, но сейчас вполне обычными человеческими глазами, без следа магического отсвета. Зато от холода в ее голосе только морозный звон не стоял, так ее задевает моя манера общения. И еще то, что я знаю, что она это знает.

– Насчет «Стейси», как понимаю, возражений нет? – мигом перешел я на русский, восприняв угрозу, в общем-то, всерьез.

Отвечать она не стала. Вздохнув, Анастасия делано утомленно прикрыла глаза, а когда открыла, вновь смотрела уже на бегущий за окном пейзаж. Я тоже посмотрел. Привычных березок не видно – очень близко от дороги сейчас встал густой лес, размытый скоростью. Зелено-коричневая стена кончилась как-то вдруг, и поезд теперь мчался среди полей, устланных аккуратными снопами собранного сена.

Да, видно, не получится разговора, вздохнул я. Состояние было неприятным, муторным. Хотелось отвлечься хоть как-то. Внутри сидела неприятная тяжесть, словно накопленный стресс большого города превысил критический объем. Но причина точно не в этом. У моего молодого организма сейчас столько энергии, что десятку усталых менеджеров фору дам. Муторная тяжесть на душе вызвана тем, что в очередной раз слил энергию источника в родовой алтарь, не оставив себе ни капли. Для создания филактерия она не нужна, а превращаться в ходячий брандер – опасный как для себя, так и для окружающих, желания не было. Как и свободного времени на освоение даже элементарного уровня умения управления стихией.