Кэтрин Парди - Луна костяной волшебницы [litres]

Марсель переминается с ноги на ногу, наблюдая за мной.

– Ты собираешься что-то взорвать?

– Со сколькими мертвецами ты бы хотел сразиться одновременно? – спрашиваю я.

Он хмуро смотрит на сестру.

– Ни с одним.

Я взваливаю рюкзаки на плечи и хватаю фонарь.

– Держи огонь подальше от пороха, – напоминает он.

Я киваю.

– Ты справишься с Жюли один?

– Да, если только она не начнет дышать огнем. Но это маловероятно.

– Согласен. – Я подхожу к нему и раскрываю ладонь. – Отдай мне карту, которую сделал.

– Карту? – Марсель отступает на шаг. – Я… Ну… Я отдал ее Аилессе.

Я закрываю глаза и испускаю горестный стон.

– Марсель !

– Мне показалось, что это может стать прекрасным прощальным подарком, – смущенно говорит он.

Я провожу рукой по волосам и делаю глубокий вдох. Не время для ссор.

– Тогда расскажи мне, как добраться до моста.

Серебристая сова поджидает меня у Кастельпонта. Ее крылья переливаются в свете полной луны. Она спокойно наблюдает, пока я отсоединяю три кости благодати от ожерелья Аилессы и закапываю их у опор моста. Думаю, это означает, что я поступаю правильно. Уверена, Аилесса сделала бы то же самое, если бы смогла вернуть свои кости благодати.

Вернувшись на мост, я пристегиваю ожерелье и, опустившись на колени, расправляю юбку. Мне и в голову не пришло переодеться в белое платье, да и не уверена, что это имеет какое-то значение. Достав расческу из охотничьего рюкзака, я снимаю последние волосы сестры. А затем достаю из ножен ее костяной нож.

Мне требуется сделать глубокий вдох, чтобы провести лезвием по ладони. Но я принимаю эту боль. Прошло уже двадцать девять дней с тех пор, как мою подругу похитили. И я наконец-то делаю то, что действительно поможет ей.

– Это мои волосы, Тирус, – окропив кровью каштановые кудри, говорю я. – Это кровь, что я разделяю со своей сестрой.

Я замолкаю, удивляясь, почему Одива не обратилась еще и к Эларе. А затем бросаю взгляд на сову. Птица замерла на каменном парапете, слегка склонив голову набок, и смотрела на меня проницательным взглядом.

– Услышь мой голос, Тирус, песню сирены моей души, – продолжаю я, решив обращаться только к богу Подземного мира. Не стоит рисковать и как-то нарушать ритуал. – Я – Аилесса, сестра Сабины. И сегодня вечером проведу свой обряд посвящения.

Но это будет не мой обряд посвящения. А окончание обряда Аилессы.

Я планирую заманить на мост Бастьена, а не свою родственную душу, а затем убить его, чтобы спасти свою сестру.

Обмотав кровоточащую руку полоской ткани из рюкзака, я запихиваю свои пожитки в укромное место. Все, кроме костяного ножа. Его я прячу под плащом. А затем достаю новую флейту, надеясь, что ее окажется достаточно, чтобы сыграть настоящую песнь сирены. И я уже знаю ее мелодию. Мы с Аилессой вместе играли на деревянных флейтах перед прошлым полнолунием. У нее никогда не появится шанса закончить ритуал, но она хотя бы станет Перевозчицей. Сестра всегда мечтала об этом, но не о том, что требуется для ее осуществления.

Я подношу флейту ко рту и поочередно зажимаю пальцами тональные отверстия, вспоминая мелодию, прежде чем начать ее играть.

Песня любви и утраты разносится с порывами ветра. Бастьен должен услышать ее зов. Но теперь мне предстоит сразиться с ним один на один, без помощи его друзей.

Серебристая сова все так же наблюдает за мной. Она настолько неподвижна, что напоминает скульптуру из мрамора. Она не ухает, не кричит и даже не хлопает крыльями.

Но спустя пятнадцать минут Бастьен так и не появляется.

Успокойся, Сабина. Все сработает. В прошлый раз он появился так быстро, потому что уже поджидал нас. А сегодня ночью ему придется добираться оттуда, где он прячет Аилессу. И кто знает, как далеко находится это место?

Я играю песню сирены снова. И снова. И с каждым разом грудь сжимается все сильнее. Но не от нехватки воздуха. А от растущего беспокойства. Проходит еще полчаса. Я задержалась здесь уже слишком долго, и мой взгляд то и дело скользит к Бо Пале за стенами Довра. Уверена, кто-нибудь уже увидел меня из окон белокаменного замка.

Мелодия начинает звучать быстрее. А ладони покрываются потом. Пальцы время от времени соскальзывают с тональных отверстий. Но если песня не будет звучать безупречно, Бастьен никогда не появится здесь.

И как только мое терпение иссякает, а желание бросить флейту в сухое русло реки становится нестерпимым, с помощью благодати шакала мне удается расслышать шорох шагов на дороге. Сердце пускается вскачь. Шаги доносятся с дороги, ведущей от Довра. Неужели Бастьен держал Аилессу в городе?

Я продолжаю играть мелодию, дожидаясь, пока он появится из-за поворота. Но теперь, когда он так близко, у меня все внутри переворачивается. Что, если я ошибаюсь и ритуал срабатывает, только когда его проводит мать, а не сестра? Вдруг Тирус позволит мне действовать от лица Аилессы, но как только я убью Бастьена, умрет и она.

Я перевожу взгляд на серебристую сову. Ты бы предупредила меня, если бы это могло навредить Аилессе, ведь так?

Словно прочитав мои мысли, она взлетает с моста, описывает круг у меня над головой и занимает укромное место в дальнем конце моста. Мне бы очень хотелось, чтобы Элара научила свою птицу говорить.

Шаги становятся громче. И из-за стены, метрах в 20 от меня, появляется фигура, укутанная в плащ. Капюшон спадает на глаза. Так что все, что мне удается разглядеть даже с моим ночным зрением и дальнозоркостью – это смутное очертание его рта и подбородка.

Он медленно приближается ко мне. И как только вступает на мост, я прячу флейту в карман, судорожно втягиваю воздух и вынимаю костяной нож Аилессы. А затем быстро прячу его под плащом. Я не собираюсь танцевать с Бастьеном. Аилесса уже исполнила danse de l’amant . Так что я предпочту действовать быстро. Шакал во мне трепещет в предвкушении. Но в этот раз я не подавляю его жажду крови. Сегодня она мне еще пригодится.

Бастьену осталось до меня всего десять метров. Я разглаживаю складки плаща и натягиваю капюшон.

Его подбородок чисто выбрит. Плащ отличного качества, сапоги начищены. Это что, его новая маскировка? Я вдыхаю его запах благодаря благодати саламандры и шакала. И от него уже не так пахнет пряностями, как раньше. Теперь его окружает запах чистоты и мяты.

Он останавливается в четырех с половиной метрах от меня и склоняет голову. Я крепче прижимаю нож к телу. А вдруг он сможет разглядеть рукоять под плащом?

Его капюшон слегка откидывается назад, а зрачки сверкают. После чего он неуверенно идет дальше. И с каждым шагом мой пульс бьется все быстрее. Совесть начинает спорить с желанием шакала убивать. Ведь Бастьен не животное, а даже после их смерти я плакала по нескольку часов. Как тогда мне пережить убийство другого человека?