Дэвид Арнольд - Электрическое королевство [litres]

К слову…

– Мне пора идти, – сказала она. – Как думаете, Эхо не будет возражать, если я… прихвачу немного еды?

Монти махнул рукой в сторону шкафа, и, пока Нико набивала рюкзак вяленым мясом, Леннон решил высказаться в пользу пути до Бостона.

– Выглядишь лучше, Ретт. Но подумай, вдруг мы найдем в Бостоне поселение и… лекарства для тебя.

Он оказался в неудобном положении, и все это видели. Если прежде срок годности на коробке был просто цифрой, на которую едва ли смотрели, то сегодня, просроченная на пятнадцать лет, эта дата воспринималась как приговор.

– Иди, Лен.

– Что?

– Говорю тебе, – сказала Лоретта, – иди без меня.

– Если тебе нужно время, я подожду, просто…

Она закашлялась в кулак, а перестав, молча посмотрела на него.

Леннон заглянул ей в глаза.

– Ты не хочешь уходить.

– Я их тоже любила, – ответила Лоретта. – Но для меня главное было выбраться из Пин-Оук.

Леннон поднялся и молча отошел к окну в дальней стене.

– Это ты на Бостоне помешался, – продолжала Лоретта, – а я подумала: ну, Бостон так Бостон.

И пока Лоретта объясняла свое решение присоединиться к Монти и Киту на пути к островам Шолс, Нико почувствовала на себе взгляд Кита. Вспомнила, как вчера у реки ее посетила ясная мысль – она может испытывать то, что обычно сопутствует любви. Интересно, что будет, если пригласить остальных с собой на юг? Манчестер, воды Кайроса, геологическая аномалия – даже если все это существует, остается еще столько неизвестных величин, что она просто не может взять на себя ответственность за других, особенно за Кита, такого юного, но вот Леннон – раз уж он все равно идет в Бостон один, то почему бы и нет?..

– Я иду в Манчестер, – прошептала Нико.

Все обернулись к ней.

– Это город к югу отсюда. – Она взглянула на Леннона, и ее желудок бакланом нырнул вниз. – Я уверена, Бостон в том же направлении. Если бы вы…

Договорить она не успела, ее прервал отдаленный гулкий рокот, словно земля превратилась в яблоко, сердцевина которого рвется наружу. Смолк он столь же внезапно, как и начался, словно мухи просто решили напомнить о своем существовании – мол, человечество и дальше может строить свои мелкие планы, а они никуда не денутся, будут мурчать и копошиться в тени того древнего вздоха, когда закат человечества повстречался с рассветом мух.

– Не тебе мной командовать.

Это Кит знал точно. С тех пор как его Дакота умерла, Лэйки унесли мухи, а Монти по уши влюбился в Лоретту, командовать им стало некому.

Он стал сам по себе.

Гордый владелец полностью свободной души.

Нико говорила вещи вроде: «Не то чтобы я не хотела брать тебя с собой», и «Я не могу отвечать за тебя», и «Может быть опасно», и прочее, но Кит просто не слушал.

Монти наклонился и заглянул ему в глаза. Сразу стало ясно, что он тоже попытается отговорить Кита.

– Послушай…

– И ты мной тоже не командуешь.

Монти говорил тихо и вкрадчиво, и Кит едва не плакал. Хотелось показать Монти решимость и то, что намерение пойти на юг вместе с Нико, Гарри и Ленноном принято не с бухты-барахты. Меткая фраза, она подошла бы.

– Ты все решил, – сказал Монти.

Кит кивнул, и слезы, которые он все это время сдерживал, потекли из глаз. Говорить он не мог и поэтому просто обнял Монти. В эти объятия он вложил все, лишь бы Монти ощутил, что у него на душе, как ему жаль – и да, что он все решил.

Для себя Кит в ответ ничего такого не ждал.

– Прости, – прошептал ему на ухо Монти. – Я должен был ее защитить.

Кит не видел лица Монти, но чувствовал боль в душе этого парня, которого любил. Просто не знал, как это сказать.

– Ты не виноват, – ответил Кит, догадавшись, что Монти говорит о Лэйки, и зная, что… – Останься ты с ней, мухи и тебя унесли бы.

Отношения с Монти нельзя было назвать теплыми, и Кит только сейчас, слишком поздно, осознал свою ошибку. Свою Дакоту он, конечно же, обнимал миллиард раз, Лэйки тоже. Не то чтобы Монти он любил меньше, просто дело было, наверное, в том, что они оба мальчики, а мальчикам труднее обниматься друг с другом. Если так, то глупости это. Он столько упустил.

Обнимался Монти фантастически.

– Хочу, чтобы ты знал… – Монти замолчал ненадолго, и Кит успел понять, что не готов к этому разговору. – Я тебя не виню. За моих родителей.

Он еще крепче обнял Кита, и тот вспомнил, как в книгах герои, услышав какие-то добрые вести, чувствовали, будто «гора с плеч свалилась». А Монти добавил, что Кит был всего лишь маленьким ребенком и не виноват, и Кит почувствовал, как, оказывается, утомились его плечи.

– Я люблю тебя.

– Я люблю тебя.

Выяснилось, что лучше всего признаваться в любви к человеку – обнимая его.

Когда-то для любого занятия имелся свой человек. Для уборки мусора. Для сражений на войнах. Для стрижки травы и возведения зданий. Для того, чтобы возить большие группы маленьких людей в школу. Были доктора не просто для каждого человека, но и для каждой части человеческого тела. Доктор по ногам, доктор по глазам, доктор по половым органам, мозгам и прямым кишкам. В прежние времена вообще было много всего, что для Кита не имело смысла, но больше всего, пожалуй, с толку сбивала готовность людей на любой вызов отвечать: «Да раз плюнуть!»

– Были даже люди, чья работа заключалась в том, чтобы ходить по канату и не падать. – Кит стоял, балансируя на старой рельсе. Бросил себе небольшой вызов, решив проверить, сколько пройдет, не коснувшись земли. – Люди, которые одевались как клоуны. Люди, которыми стреляли из пушек.

Нико сидела на земле, привалившись спиной к Баклану, и вместе с Гарри смотрела, как он балансирует и падает, балансирует и падает.

– Думаю, когда не надо заботиться о выживании, то надо искать как себя развлечь.

Кит спрыгнул с рельсы.

– Эти штуки называются шпалами, – сказал он, показывая на деревянные планки, шедшие перпендикулярно рельсам, – а в Англии вроде бы поперечинами. Одни люди укладывали их, другие строили поезда. Потом одни люди садились в поезда, и другие их возили. Если же поезд возил не людей, а, скажем, еду, то были люди, которые ее грузили. – Он со вздохом покачал головой. – Вот бы однажды прокатиться на поезде.

На этом он замолчал, решив, что, наверное, высказал достаточно мыслей и не следует злоупотреблять расположением Нико. «Злоупотреблять расположением» значило раздражать кого-то, кто тебя слушает.

– А вдруг это был цирковой поезд, – сказала Нико, уняв на время его страх.

– Может быть.

Он присел рядом с ней у основания Баклана, чувствуя одновременно тепло от утреннего солнца и холод с реки. Леннон на холме прощался с Лореттой. Он задерживался, но Кит его понимал.