Линси Миллер - Что мы пожираем [litres]

Ради Лощины я пожертвовала своим телом и разумом. Каждое воспоминание о моей матери вырывалось из меня как зуб. Даже сейчас я чувствовала дыры, оставленные моим благотворцем. Я убила Делмонда Крика. Я убила Гиацинту Уирслейн.

– Всегда найдется человек, у которого руки запятнаны больше, чем у тебя, – прошептал Крик. – Так кто же, по твоему мнению, должен открыть Дверь?

Нож не всегда был у меня в руке, но это всегда был мой нож.

Я перестала сопротивляться.

– Я бы сбежал, но тогда Джулиан убил бы меня за то, что я позволил тебе погибнуть из-за этого проклятого контракта. – Уилл убрал руку. – Понимаю, я о многом прошу. Но, Лорена, ты мне как семья. Нам нужна твоя помощь. Совету будет легче взять ситуацию под контроль и назначить дату открытия Двери, когда Алистер Уирслейн будет мертв.

Я хотела ему ответить, но с моих губ не сорвалось ни звука. Я не могу допустить, чтобы Алистер погиб. Я не могу позволить Уиллу открыть Дверь. Но привлечение внимания к Уиллу – даже в ходе судебного процесса – может раскрыть его заговор, и когда он будет признан виновным, все, что принадлежит ему, станет собственностью суверена. Пэры воспользуются этим и бросят людей на произвол судьбы, как и Уилл. Нужно найти способ устранить совет и суд, прежде чем все это достигнет апогея.

– Мне нужно время, – наконец сказала я. Мое горло сводило на каждом слове, как будто магия знала, что я не лгала прямо, но и не была честна. – Алистер сказал, что не простит вас. – Однажды он и правда так сказал, но у меня все равно перехватило дыхание. – Мне нужно несколько дней, чтобы все обдумать. Скоро суд. Дай мне время до суда. Доверься мне. Пожалуйста.

– Конечно, – он прищурился. – Мне ведь придется это сделать, да?

– О, – улыбнулась я, глядя, как неестественно скривилось его лицо. Мои губы все еще горели от вкуса его пота. – Конечно, придется.

Уилл своими угрозами причинил мне боль, но непонимание Джулиана было куда хуже. Это специально. Должно быть специально.

В Болотах Джулиан всегда был рядом. Он знал, как часто я исцеляла людей, и видел, как это причиняло мне боль. Каждый порез, каждое отданное в жертву воспоминание – он был рядом ради них. Жизнь и смерть – величины не равные. Я не могла пожертвовать пальцем, чтобы создать палец. Творцы, вне зависимости от того, от Благих они или от Грешных, так не работают.

Чтобы изменить ход жизни, жертва должна была быть больше отнятой или спасенной жизни. Иначе осененный умирал.

Я часто повторяла это в тот мрачный день, когда не могла кого-то спасти и упивалась горем. Джулиан успокаивал меня и пел мне, укачивая меня, как младенца. Он утешал меня.

Но слушал ли он или делал это просто… чтобы сделать?

Я все еще чувствовала тяжесть его руки на своем плече, моя рубашка намокла от пота. Теперь он, конечно, меня не слушал.

Я не могу допустить, чтобы план Уилла воплотился в жизнь. Советников нужно остановить. Но мне нужны их припасы. Их убежища могут спасти сотни людей.

Нужно, чтобы они оказались в моих руках.

– Без лжи, – сказала я пустому коридору за пределами моей комнаты. – До разговора с Уиллом еще три дня. Времени еще много.

Смех призрака Крика эхом отразился от стен.

– Легче открыть Дверь.

– Заткнись. Неужели, теперь меня будут преследовать все, с кем я поступила нечестно?

– О, нет, – сказал он и поковырял ногтями в зубах. – Только я. Я бриллиант, украшающий корону.

– Или Грешный.

Я поморщилась от его слишком громкого смеха и распахнула дверь.

Алистер ссутулился за моим столом, закинув длинные ноги на угол, и читал книгу. Он никак не отреагировал на Крика.

– Лорена, – сказал Алистер, оглянувшись на меня. – Ты сердишься.

– Не волнуйся. Я сержусь не на тебя.

Он убрал ноги с моего стола и спросил:

– Ты хочешь об этом поговорить?

– Нет, – я села на кровать. – Определенно не хочу.

Если бы он знал, он убил бы их всех или сделал еще что-нибудь, без чего можно было бы обойтись. Смех Крика затих в комнате Карлоу, и я взглянула на работу Алистера. Он смотрел только на Дверь – и поэтому ходить вокруг него было проще.

– Хорошо, – сказал он. – Если речь идет об Уиллоуби Чейзе, полагаю, я мог бы его помиловать.

Получается, жертвоприношение Уилла не состоится и может быть проведено перед самым открытием Двери. А если у них есть мозги, они заставят кого-то открыть ее раньше. К концу света легче подготовиться, если точно знать, когда он произойдет.

– Я не хочу о нем говорить, – я схватила его дневник и перо.

– Подожди! – он потянулся к моему запястью и заколебался. – Только не это перо. И не эти чернила.

Это были разбавленные водой синие чернила, которыми он написал наш контракт.

– Почему? – спросила я, возвращая ему перо. – Чем эти чернила отличаются от других?

– Всем, – сказал Алистер, стряхивая остатки чернил обратно в чернильницу. Сегодня он забыл надеть перчатки, и его руки были покрыты пятнами, похожими на разноцветные синие синяки. – Их сделала для меня моя сестра.

– Прости.

Я положила руку ему на плечо.

Он наклонился к моей руке, промычал что-то вполголоса, когда я провела пальцами по его волосам.

– Я использую их для важных вещей – для контрактов, подписей для суда и тому подобное.

– Это мило, – сказала я. Я потянула за спутанные волосы. – Ты уже подписал новый закон о правилах техники безопасности и штрафах за их нарушение?

Он промычал что-то неопределенное и почесал свой знак.

Я снова провела пальцами по его волосам, но на этот раз распутывала спутанные пряди далеко не так аккуратно.

– Штрафы заставят их обращать внимание на технику безопасности, – сказал он, – но какое это имеет значение, если мы не сможем закрыть Дверь?

Все умрут. Когда – неважно. Пока я могу сделать жизнь людей лучше, я обязана попытаться.

– Это будет иметь большое значение для всех, кто ждет, когда их работодатель оплатит их исцеление или участок на кладбище, – я распутала его волосы и аккуратно разложила пряди. – Когда на оружейном складе Норткотта случился пожар, он заплатил суверену пятьдесят тиенов штрафа. А месяц спустя он загорелся снова. Моя мама умирала несколько дней. Он заплатил мне четыре халфана.

– Этого не хватит, чтобы заплатить целителю, – пробормотал он.

– Или оплатить похороны, – сказала я. – Однако, это дешевле, чем соблюдать правила и следить, чтобы на фабрике все было как следует.

– Я подниму этот вопрос на следующем заседании, – он откинул голову назад и посмотрел на меня. – Если бы твоя мать не умерла, возможно, я встретил бы тебя раньше. Представь, что мы могли бы сделать за это время.

Наверное, ужасные вещи.

– Но ты продавишь его? – спросила я. – Примешь такой закон?