Кассандра Клэр - Железная цепь [litres]

Несколько минут спустя Люси покинула синюю палатку. У нее голова шла кругом. Ей до сих пор трудно было поверить в то, что это она, Люси, разговаривала с Малкольмом Фейдом, заключала с ним сделку, давала обещания. Изображала уверенность, которой вовсе не чувствовала. Неужели это она решительно сказала, что отдаст Малкольму тело Джесса, чтобы маг увез гроб из Лондона в свой загородный дом, расположенный поблизости от корнуоллского городка Фой? Ведь она не имела права давать такое разрешение. Она еще не знала, как рассказать обо всем этом Грейс и тем более Джессу…

– Люси?

Снегопад усилился, и сквозь белую пелену можно было различить лишь смутные фигуры прохожих. Напрягая зрение, Люси разглядела молодого мужчину с темными волосами. Джеймс, решила она и поспешила к нему, подняв руку, чтобы защитить лицо от снега. Она молилась про себя о том, чтобы он не стал расспрашивать ее. Да, он хотел ее защитить, но почему-то это желание заставляло его ругаться и ссориться с ней; Люси подозревала, что таковы по натуре все старшие братья…

Но это был не Джеймс. Из-за белой стены возник худой мальчишка в одной рубашке; снег падал на него, но странным образом не касался его тела и одежды.

– Джесс, – прошептала она. Выпустила подол платья и бросилась к нему, протянув руки.

– Все в порядке? Здесь кто-нибудь может видеть тебя кроме меня?

Он слегка улыбнулся.

– Нет. Глядя на нас со стороны, можно подумать, что ты разговариваешь сама с собой. К счастью, посетители Сумеречного базара не видят в этом ничего необычного.

– Ты бывал здесь раньше?

– Нет. Я видел картинки в книгах, но реальность намного увлекательнее. Как всегда, Люси, следуя за тобой по пятам, я открываю для себя нечто новое.

Она разворошила сугроб носком ботинка, гадая про себя, стоит ли упоминать о разговоре с Малкольмом.

– Я думала, ты сердишься на меня.

– Я вовсе на тебя не сержусь. Я сожалею о том, что наговорил тебе около Алькова. Я понимаю, ты делаешь это потому, что я тебе небезразличен. Просто дело в том, что… я угасаю все быстрее. Иногда я забываю о том, где находился только что. Я знаю, что Грейс приходит поговорить со мной, но не помню, о чем мы разговаривали. Я вдруг оказываюсь в центре города, но не узнаю улиц.

Люси охватила паника.

– Но я уже близка… к тому, чтобы получить помощь мага. Скоро мы выясним, что с тобой в действительности произошло, какие чары на тебя наложили, узнаем, как их можно нейтрализовать, отменить, исправить…

Джесс на мгновение закрыл глаза, и когда он снова посмотрел на Люси, легкомысленная улыбка исчезла; он выглядел испуганным и неуверенным в себе.

– Ты уже слишком много для меня сделала. Если бы не ты, я бы давно исчез, превратился в ничто. Я знаю, что-то удерживает меня в этом мире, несмотря на все законы природы. В течение последних месяцев я мог видеть отражение луны в воде, чувствовать дуновение ветра, прикосновение капель дождя. Я вспомнил, каково это, когда тебе тепло или холодно. Каково это, желать чего-то. Нуждаться в чем-то. – Он заглянул ей в лицо. Глаза его блестели. – Все эти вещи снова стали для меня реальными, а ведь ничто не было реальным для меня с момента смерти – кроме тебя.

Люси душили слезы.

– Эти чувства доказывают, что тебе еще рано умирать, что ты принадлежишь к миру живых.

Он склонился над ней.

– Прикажи мне поцеловать тебя, – горячо прошептал он. – Скажи мне сделать это. Прошу тебя.

Она подняла голову, прижала руки к груди.

– Поцелуй меня.

Он наклонил голову, и Люси показалось, что по коже ее пробежал электрический ток; он осыпал поцелуями ее щеку, потом коснулся губами ее губ. Люси сделала глубокий вдох, когда он привлек ее к себе. Несмотря ни на что, она была счастлива, она была счастливее всех на свете.

«Я и не знала, что так бывает». Она не знала, каково это – чувствовать прикосновение его нежных губ, касаться кончиком языка его зубов, ощущать его ласки. Она не знала, что поцелуй способен пробудить в ней сладостное волнение, жажду, о которой она прежде не имела понятия. Пальцы Джесса ласкали ее волосы, затылок, он целовал ее медленно, нежно, осторожно…

Она издала негромкий стон, обняла его за шею, приподнялась на цыпочки. «О, Джесс, Джесс, Джесс…»

Поезд въехал на железнодорожный мост, огни его озарили рыночную площадь, погруженную во мрак, на мгновение превратили ночь в день. Джесс отпустил девушку; его темные волосы растрепались, взгляд был затуманен страстью.

– Если я должен уйти, – прошептал он, – я хотел бы, чтобы этот поцелуй был моим последним воспоминанием.

– Не уходи, – взмолилась Люси. – Держись, ради меня. Осталось совсем немного.

Призрак погладил ее по щеке.

– Обещай мне только одно, – попросил он. – Если я уйду навсегда, ты сделаешь так, чтобы мы жили долго и счастливо и умерли в один день? В твоей книге?

– Я не верю в смерть, – всхлипнула она, но он лишь улыбнулся ей и растаял за снежной завесой.

Томас понятия не имел, который час. Святилище находилось в подвале без окон – так было сделано для удобства вампиров, ведь это помещение задумывалось как «убежище» для существ Нижнего Мира. Свечи в канделябрах давали ровный неяркий свет, и Томасу почему-то показалось, что их высота нисколько не уменьшилась с того момента, как его здесь заперли.

Шарлотта выполнила свое обещание – Томас и Алистер получили все необходимое для того, чтобы провести ночь в холодном каменном зале. Им принесли матрасы и одеяла, стопку книг – кстати, подобранных Евгенией, – а также, естественно, обильный ужин. Томас догадался, что Бриджет очень переживает за него, потому что она раздобыла его любимые блюда: холодного цыпленка, свежеиспеченный хлеб, желтый овечий сыр, яблоки и салат без единого листика сельдерея. Томас терпеть не мог сельдерей.

Бриджет молча поставила поднос на стул, бросила враждебный взгляд на Алистера и вышла.

Алистера это как будто нисколько не тронуло. Оставшись наедине с Томасом, он не произнес ни слова. Он подошел к одной из импровизированных «постелей», сел, вытащил из кармана книгу и уткнулся в нее. Томас разглядел обложку – Макиавелли, «Государь». Неужели он ее постоянно с собой таскает, удивился про себя Томас. Алистер сидел в одной позе со своей книгой уже несколько часов и даже не поднял голову, когда Томас, расхаживая по залу, чтобы успокоиться, нечаянно перевернул светильник.

Томас посмотрел на свободную постель, прикидывая, не пора ли ложиться спать. Потом ему пришло в голову, что в тюрьме время суток не имеет значения. Если заключение продлится, они с Алистером смогут, как кошки, спать, когда им вздумается.