Кассандра Клэр - Железная цепь [litres]

Итак, Люси в полной тишине шла по Перси-стрит, любуясь снежинками, кружившими в желтом свете газовых фонарей. Лондон, укрытый белой пеленой, был похож на рождественскую открытку. На проезжей части намело высокие сугробы, а вереница фонарей напомнила Люси бриллиантовое ожерелье. Люси плотнее закуталась в каракулевую шубу. На поясе позвякивали кинжалы и ангельские клинки, прихваченные из дома на всякий случай. Осторожность никогда не помешает, считала Люси.

Пройдя несколько кварталов, девушка почувствовала, что замерзла, несмотря на руну тепла, которую нанесла себе, прежде чем уйти от Анны. В кармане нашлись перчатки. Там, в квартире, было очень жарко; через некоторое время гости напились, принялись отплясывать на столе и безбожно флиртовать друг с другом, а хозяйка уселась на пианино и наблюдала за всем этим с улыбкой Джоконды. Сестра Томаса Евгения танцевала с Мэтью; прическа ее рассыпалась, длинные темные волосы растрепались, но она не обращала на это внимания. Какая-то простая девушка сообщила Люси, что никогда не посещала таких бурных вечеринок, а потом поинтересовалась, не принадлежат ли присутствующие к богеме.

Люси хотела ответить, что они не относятся к богеме, что они просто вампиры, оборотни и охотники на демонов, но потом решила не шокировать бедняжку.

– Да, – сказала она. – Богема.

– Боже мой! – воскликнула девица. Через некоторое время Люси увидела, как они с Анной целуются в оконной нише, и подумала, что гостья начинает привыкать к богемному образу жизни.

Когда Люси проходила мимо безмолвной темной громады Британского музея, снегопад усилился. Величественные колонны были покрыты тонким слоем инея. В этот момент Люси ощутила какое-то странное покалывание в затылке и поняла: за ней наблюдают. Выдохнув белое облачко пара, она резко обернулась и стремительным движением выхватила из-за пояса кинжал.

Он был там – темная фигура на фоне белого снега и белых колонн. Снежинки не касались его, не оседали ни на темных волосах, ни на неизменной рубашке и черных брюках.

– Ты меня напугал! – воскликнула Люси, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Джесс холодно улыбнулся.

– Я же призрак. Я мог бы выскочить из-за угла и завыть замогильным голосом… но, как видишь, сдержался.

Дрожа от волнения, она бессвязно пролепетала:

– А я думала, ты больше не хочешь меня видеть.

– Я ничего такого не говорил.

Люси казалось, что он накрыт невидимым стеклянным куполом, куда не могут попасть снежинки; он сам и пространство вокруг него словно находились в каком-то ином мире. Однако глаза его были ясными и блестящими, как всегда.

– Если хочешь знать, мне стало интересно, как развивались дальше отношения принцессы Люсинды и лорда Джетро.

– Прекрати издеваться надо мной.

Не глядя на Джесса, Люси быстро зашагала прочь.

– Я вовсе не издеваюсь, – мягко произнес он, догоняя ее. Они некоторое время шли по Хай-Холборн, мимо грязного месива, оставленного экипажами, потом свернули на Чансери-лейн. Здесь карет не было, пустые тротуары покрывал слой свежевыпавшего снега, и крохотные кристаллики мерцали в тусклом свете фонарей.

– Мне просто хотелось с тобой увидеться.

Люси потерла руки, чтобы согреться. Перчатки почему-то не помогали.

– Интересно зачем. В прошлый раз ты предельно ясно дал понять, какие чувства испытываешь ко мне.

– Правда? – прошептал Джесс, потом добавил: – Я должен извиниться перед тобой за эти слова.

Настроение у Люси внезапно улучшилось.

– О, прекрасно, если уж речь зашла об извинениях…

Его зеленые глаза сверкнули.

– Ведь ты же не патрулировать собралась в таком наряде?

Люси подобрала подол бледно-зеленого шифонового платья, видневшийся из-под шубы.

– В таком наряде я собиралась в гости, – легкомысленно ответила она, – и я пошла в гости, а теперь – как и подобает приличной молодой леди – возвращаюсь домой в сопровождении приличного джентльмена.

– Значит, это был приличный званый вечер?

– Вовсе нет! Если Анна приглашает тебя на вечеринку, о приличиях можно забыть. Но именно поэтому у нее всегда так весело.

– А я ни разу не бывал в гостях, – сказал Джесс. – Мне так хотелось бы когда-нибудь заглянуть к Анне.

– Как это, не бывал в гостях – мы же с тобой познакомились на балу в Институте, – напомнила ему Люси.

– Верно. Но я не мог танцевать, не мог чувствовать вкуса еды и вина. – Он наклонил голову и лукаво взглянул на девушку сверху вниз. – Ты же писательница. Опиши для меня эту вечеринку.

– Описать?

Они повернули на Сент-Брайдс-лейн. Улицы в этом квартале были узкие, поэтому Люси чувствовала себя более уютно; снег скрыл грязную мостовую, дома и фонари были увенчаны пушистыми белыми шапками. С водосточных труб и деревянных карнизов старинных домов свисали блестящие сосульки, из окон со свинцовыми переплетами падал теплый свет. Люси высоко подняла голову.

– Что ж, принимаю твой вызов, Джесс Блэкторн. Я подробно опишу тебе сегодняшний вечер, и ты почувствуешь себя так, словно сам побывал там.

И Люси начала рассказ, представляя себе, что пишет первую главу нового романа. Она приукрасила разговоры гостей, сделав их более забавными и остроумными, чем они были на самом деле, в мельчайших подробностях описывала блюда и напитки, таявшие во рту слоеные пирожки, ароматный пунш, искристое шампанское. Она в красках изобразила диковинный галстук в горошек, который Мэтью надел с полосатыми шелковыми брюками и пурпурным жилетом. Потом вспомнила, что Джесс еще не видел Филомену, и рассказала о молодой римлянке и ее поклоннике-вампире.

– Филомена отлично танцует, – закончила Люси. – Она научила нас новому вальсу, который совсем недавно вошел в моду в Перу.

Они остановились у ворот Института. Средневековая церковь была погружена во мрак, а шпиль, казалось, пронзал низко плывущие облака. Люси обернулась к Джессу.

– Спасибо, что проводил меня. Но я так и не услышала обещанных извинений. Нельзя читать рукопись без разрешения автора.

Он прислонился к каменному столбу. Точнее, так казалось со стороны; Люси знала, что бесплотному духу вовсе не требуется прислоняться к чему бы то ни было.

– Ты права, – сказал он. – Мне не следовало этого делать.

В этот момент Люси пришло в голову, что Джесс в некотором смысле является полной противоположностью Мэтью. Мэтью отпускал остроты и смеялся в любой ситуации, какой бы грустной и страшной она ни была, предпочитал делать вид, будто ничего особенного не происходит. Джесс никогда не пытался приукрашивать истину, скрываться от реальности, оправдывать себя.

– И еще тебе не следовало говорить, что я считаю тебя развлечением, а твою историю – анекдотом, – добавила Люси. – Все, чего я хочу, – это помочь тебе. Я должна тебя вернуть.