Лори Ли - Лес душ [litres]

Половину гостевой комнаты, примыкающей к нашей спальне, занимает мягкий диван цвета гранатовых семян. Тут также стоит и стол, где расставлены тарелки с горячей едой, от которой исходит аромат. Мой желудок урчит, напоминая мне, что за последние несколько дней я ела очень мало.

– Саенго, еда! – кричу я, оборачиваясь на дверь спальни.

Знаю, ничто не мотивирует ее так, как плотный завтрак. Она никогда не признается в этом, но я понимаю, как она скучает по еде, что подают на Соколином хребте. Для меня же еда в Гильдии стала лишь лучше по сравнению с тем, что подавали нам в сиротском доме при монастыре.

Не дожидаясь, пока Саенго ответит, я сажусь за стол и накладываю в блюдо перед собой всего понемногу. На тарелку едва умещается гора из куриного мяса, политого сладким арахисовым соусом со специями, аппетитные грибы и печеные овощи с имбирем, а еще рис с какой-то фиолетовой подливой.

Студенты в Гильдии получают шанс на такой роскошный пир лишь несколько раз в году, когда нам позволяют посетить фестиваль в Вос-Тальвине и когда празднуется окончание учебного года в Гильдии. Во время праздника в честь окончания учебного года мы с Саенго всегда подсаживаемся к новичкам и объедаемся, пока пояса у нас на животах не начинают давить настолько, что больше походят на орудия пыток, чем на часть одежды.

В дверях спальни появляется Саенго. Вся одежда на ней измялась, а волосы растрепались. Она моргает, непонимающе уставившись на стол.

– Ты сказала – еда?

Я едва сдерживаюсь, чтобы не засмеяться, и хлопаю по месту на диване рядом со мной.

– Куча еды. Прямо как ты любишь.

И она, и я уже наполняем свои тарелки во второй раз, когда служанка наконец-то возвращается и говорит, что будет нашей личной помощницей. Мысль об этом одновременно интригует и смущает меня. У меня никогда не было личной помощницы. Подозреваю, ей приказали докладывать обо всем, что она узнает о нас, Ронину.

Саенго лишь мельком на нее косится, но я рассматриваю женщину внимательнее. У нее карие глаза. Значит, обыкновенный человек. Надо полагать, родилась в Эвейвине. У нее кожа светлого оттенка и черные волосы северянки, как и у Саенго.

Хотя я никогда не узнаю, кем были мои кровные родственники, моя внешность – смуглая кожа, черные волосы, разрез глаз и изгиб носа – намекает, что мои предки были родом как из северных, так и из южных земель.

Был период в древней истории, когда границы между королевствами были открытыми, позволяя всем беспрепятственно путешествовать по Тию, как заблагорассудится. Однако это было задолго до появление Мертвого Леса и задолго до того, как шаманский император завоевал большую часть континента, где воздвиг Ньювалинскую империю. Учитывая нынешнюю враждебность между королевствами, сложно представить, как такие тихие и свободные времена вообще могли существовать когда-то.

До этой атаки на чайный домик я ни разу в своей жизни не видела ньювалинского шамана, уж тем более не видела и ньювалинских земель. Тем не менее я читала достаточно, а старые рассказы рисовали странную картину империи – это земли, где господствует солнце, где магия витает в воздухе, словно густое облако пыли, и где волшебные силы шаманов текут по земле, точно вены по телу, являясь самой настоящей живительной силой Ньювалинской империи.

Служанка говорит, что Ронин готов поговорить с нами обеими, однако по отдельности. У меня скручивает желудок от этой мысли, и я уже жалею, что так много съела. Саенго мне безмолвно улыбается, однако я вижу, что она волнуется, мне даже не нужно для этого обращаться к нашей неестественной связи.

Я следую за служанкой, которая ведет меня из гостиной в умывальню, чтобы принять ванну. Я едва успеваю переодеться, когда кто-то стучит в дверь.

– Это ваши сопровождающие, – сообщает мне женщина. Она спешит в гостиную, чтобы открыть дверь. Я догадываюсь, что под словом «сопровождающие» она подразумевает моих стражников.

Мои подозрения оказываются правдивы, когда два солдата поджидают меня в коридоре: один – взрослая женщина с глазами точно драгоценные камни, шаманка воздуха, дыхательница. Второй солдат – человек, мужчина с тяжело нависающими бровями и тоненькими усиками, обрамляющими его рот. Мужчина идет позади Саенго, охраняя ее, однако дыхательница кивает мне, намекая, что я должна следовать за ней.

Она проводит меня по длинному коридору, усеянному высокими, от пола до потолка, окнами, и мимо колонн, украшенных осколками кристаллов. Закрытый внутренний двор с мраморными, давно высохшими бассейнами напоминают о былом величии этого места. Учитывая возраст замка, удивительно, что он вообще до сих пор не превратился в труху. Белые заплаты на камнях особенно заметны на контрасте с темными узорчатыми стенами. Когда мы заходим за поворот, мне удается рассмотреть заплаты поближе.

Паутины. Понимание этого меня шокирует. Кто бы ни был прежним владельцем этого замка, Ронину удалось мастерски все восстановить. Дыры в потолках и провалы в полу, а также трещины на стенах заполнены густой паутиной – толстой, волокнистой и на изумление прочной. Может, Ронин и правда привел с собой пряльщика с севера, как и гласят легенды. Кто бы еще мог сделать подобное чудо?

Моя стражница останавливается снаружи огромных, точно ворота, железных дверей, которые тем не менее открыты. За дверями располагаются покои, которые, видимо, когда-то были тронным залом. В углу мальчишка подметает пол, и шорох его веника по полу является единственным звуком, помимо его неспешных шагов. Мерцающие светильники висят с двух сторон в ряд, их свет усиливается, окружая широкие металлические чаши с золотыми цепями. Роскошные ступеньки ведут наверх, к платформе, где однажды, видимо, стоял трон. Теперь платформа пустует, а стена за ней, где должен располагаться королевский герб, заменена на огромный камин.

Ронин встает со своего места в центре длинного стола, что стоит перед платформой. Шорохи веника стихают, и мальчишка молча уходит. Я приказываю себе не дрожать, чтобы мои ноги не подкосились, чтобы не замереть на месте. Сегодня, в отличие от событий вчерашней ночи, мой разум не затмевает усталость.

Стражница, что сопровождала меня, быстро и вежливо мне кивает. В Эвейвине царствуют традиции и уставы, но Кендара никогда не готовила меня к тому, что нужно делать, если встречаешься лицом к лицу с паучьим королем. Боясь сделать что-нибудь не так, я приветствую его, как поприветствовала бы рейвинского лорда, низко кланяясь.

Ронин отпускает стражницу, и мы остаемся один на один.

Без слов он указывает мне на стул напротив его собственного и садится обратно за стол. Его стул непомерно большого размера, с красивым орнаментом. Он обит черным паучьим шелком, а деревянная спинка украшена гравировками в виде лозы и широких, с позолотой, листьев. Все остальные стулья вокруг стола в тронном зале обычные и ничем не примечательные. Хотя он и не сидит на троне у пьедестала, он и не притворяется, что является равным с теми, кто сидит с ним обычно здесь.