Лори Ли - Лес душ [litres]

И стать мишенью для нападения или болезни. Умный противник всегда будет сначала целиться в фамильяра, чтобы оставить шамана бессильным.

– Обычно, чтобы закрепить союз между шаманом и фамильяром, нужен медиум. Медиумы способны видеть и общаться с духами. Но порой, в особо стрессовых ситуациях, наша магия может пробудиться, обратившись к ближайшему доступному духу.

– В особо стрессовых ситуациях, – слабым голосом повторяю я. Мой пульс ускоряется. Растерянность и недоверие борются внутри меня. Неужели в этом и есть причина нашей странной эмоциональной связи?

Свет мысленной свечи Саенго горит уверенно и ярко за окном, которое я поставила между нами. Я стараюсь держать его закрытым. Ее эмоции должны оставаться ее личными эмоциями.

– Но ведь она человек.

– Вот именно, – хотя голос Ронина остается тихим, смысл, что он вкладывает в слова, пробирает меня до костей. – Никогда в истории еще не видели человека в качестве фамильяра.

– Тогда как вы можете быть в этом уверены?

– Прошлой ночью тебе бы не удалось применить магию, если бы у тебя не было фамильяра. Это самое простое объяснение, и все же в нем нет ничего простого. Это беспрецедентный случай.

– А с ней все будет хорошо? Она… я причинила ей боль? – моя грудь болит от одной мысли об этом.

– Она будет привязана к тебе и твоей магии, пока связь между вами существует.

Погнавшись в ту ночь за Джоньей, я изменила обе наши судьбы. Потираю пальцы, потеплевшие от чайной чашки, стоящей на блюдце.

– Это… сложно.

– Могу себе представить, – он встает на ноги.

Я замираю, насторожившись, но он только лишь поднимается по ступенькам на пьедестал и подходит к огромному камину, что расположен там. На нем простая одежда, по которой видно, однако, что сшита она умелыми руками: черный пиджак длиной почти до самого пола с серыми вставками и такие же рубашка и брюки. И на нем один серый пояс, завязанный на спине, а второй, с вышитым паучьим гербом, завязан спереди. На боку у него висит меч, ножны и рукоятка меча – тоже достаточно незамысловатые, подсказывая, что оружие вовсе не служит ему украшением.

Его уши, однако, выглядят необычно. Верхушки его ушей немного сужаются, заостряясь на кончиках. Помрачнев, я невольно тянусь пальцами к своим собственным ушам. Не помню, чтобы девушка-лекарша из долины или шаманы в чайном доме обладали подобной отличительной чертой во внешности. Однако уши лекарши были спрятаны под копной волос, и я была слишком занята попытками выжить, чтобы придавать особое значение внешности шаманов и рассматривать их уши.

– Многие истории о целителях душ часто менялись в зависимости от того, кто их рассказывал, они передавались из уст в уста со времен Сури. Но все они говорят, что новый целитель душ рано или поздно должен появиться вновь, и его появление следует воспринимать не чем иным, как предзнаменованием.

«Какое еще предзнаменование?» – я сомневаюсь, следует ли мне спросить это вслух. Большинство историй являются тем, чем являются, – просто историями. Сказками, которые порождают благоговение и ностальгию по героям прошлого, надежду на то, что подобный великий герой может однажды появиться вновь.

Легкий ветерок, невесть откуда взявшийся в тронном зале, раздувает подол пиджака Ронина и наполняет жизнью начавший затухать янтарный огонь в камине. Учитывая непримечательные черты лица и черные волосы, вполне вероятно, что я бы просто прошла мимо Ронина, окажись он в Вос-Тальвине, приняв за очередного путешествующего лорда или даже простого солдата высших рангов.

Но это оказалось бы ошибкой. Что-то в нем все же притягивает взгляд, призывая заметить его присутствие. Он словно приказывает посмотреть на себя, не произнося ни единого слова.

Ронин отходит от камина и снова спускается по ступеням.

– Есть те, кто воспримет твое существование как угрозу. Рано или поздно каждый шаман сталкивается с пределами своих магических сил, когда достигает определенного уровня мастерства. В прошлые времена некоторые все же продолжали пытаться преодолеть эти пределы, пока не достигнут большего. Или пока не умрут.

– Как вы? – похоже, я сегодня напрошусь на собственную смерть. Мое дыхание учащается, и я думаю, может, еще не поздно броситься бежать. Не знаю, что со мной сегодня, что заставило меня произнести этот вопрос вслух, не считая того, что очевидно же – Ронин пытался преодолеть пределы своих возможностей и преодолел – когда победил Бездушного и укротил Мертвый Лес.

Он упирается руками в край стола и наклоняется вперед. Я таращусь на поверхность стола, сожалея о своем наглом вопросе.

Однако его голос звучит спокойно:

– Да. Как я.

И теперь я не могу не посмотреть на него. Его сапфировые радужки глаз и черные зрачки будто бы разделяются на фрагменты, превращаясь во множество глаз, как у пауков.

У меня волосы на затылке встают дыбом, и я затаиваю дыхание. Холодок крадется вниз по моей коже, точно сотни крошечных ножек. Я заставляю себя отвести взгляд, однако страх уже растекается по моему телу, как яд.

Ронин берет в руки свою забытую чашку и делает ленивый глоток чая, пока я пытаюсь вспомнить, как пользоваться легкими и снова дышать. Молчание нависает между нами все сильнее и сильнее, пока он наконец не нарушает тишину:

– Мертвый Лес разрастается.

Я отчего-то представляю, как ветки леса пронзают потолок зала, как деревянные клешни тянутся к нашим головам, а корни выскакивают из пола. Как деревья разрывают Край Пряльщиков на части.

– Я мог замедлить этот процесс, но теперь моих сил уже недостаточно. Для этой проблемы не существует решения, не существует даже среди бесконечных знаний, какими обладают жители Ньювали. Деревьям нельзя нанести магический урон менее сильный, чем тот, что их породил. Их можно срубить, однако даже их обрубленные ветки могут причинить вред. Они не спят. Они не горят.

Все попытки уничтожить Лес на протяжении многих лет потерпели неудачи, и все равно я что-то сделала с деревьями. Корни и ветки расступились. Значит, их можно остановить. Но уж лучше я залезу в гнездо к вивернам, чем добровольно ступлю в земли этого Леса еще раз.

– Наверняка есть что-то еще, что вы можете попробовать сделать, – говорю я. – Вы… Ронин, паучий король.

– Я никогда не называл себя королем. Этот титул придумали мне другие. Тем не менее в именах скрывается некая сила. Что скажут люди о целителе душ через год? Через десять лет? Через столетие? Ты освободила души, что были заключены в ловушку в этом лесу, и ты должна сделать это вновь.

До того как я могу придумать подходящий ответ, мой взгляд перемещается и снова встречает его глаза. К счастью, его зрачки на этот раз выглядят нормальными.