Адам Пшехшта - Тень [litres]

– Не думаю. Ваши извинения меня не удовлетворили.

– Вы всегда можете отправить ко мне секундантов. Конечно же, после того, как вернете зрение, – насмешливо сказал офицер. – А сейчас с позволения…

«Сейчас!» – мысленно крикнул Рудницкий.

Алхимик увидел только результат удара: капитан Медзинский отлетел, словно его лягнула лошадь, и тяжело упал на ковер. Он поднялся на ноги лишь через пару минут.

– Что это такое? – пробормотал он. – Как вы смеете?

– Молчи, засранец! Вы действительно думаете, что можно безнаказанно изводить мою жену?

– Да я вас…

«Ударь его еще пару раз, – попросил Рудницкий. – Только ничего ему не сломай».

Девочка с энтузиазмом исполнила его указания, алхимик видел, как голова молодого человека откинулась назад, как боксерская груша. Через несколько минут безжалостного битья капитан согнулся пополам и потом упал на колени.

Алхимик подошел к Медзинскому, схватил его за шкирку и одним движением поставил на ноги.

– Если еще раз ты встанешь у меня на пути, тебе не поможет никакой дядя! Это понятно? – прошипел он.

– Да! Я…

Рудницкий открыл двери и вытолкал мужчину в коридор. Принимая во внимание, что крестник Станкевича счел целесообразным ползти на четвереньках, избиение должно было быть жестоким.

«Ты не перестаралась?» – с беспокойством спросил алхимик.

« Как я и обещала, я повторяла только удары тех… боксеров », – обиженным тоном ответила Люсия.

«А кого конкретно? Ведь этот господин выглядел так, словно его сбил автомобиль».

« Ты не сказал, кто это должен быть, поэтому я выбрала такого… большого. Его звали Виллард или как-то так ».

– Ну прекрасно, – пробормотал вслух Рудницкий.

Джесс Виллард был два метра ростом и действительным чемпионом мира в тяжелом весе. В Гаване он нокаутировал Джека Джонсона.

« Но знаешь что ? – продолжила девочка. – Лучше не говори про это мамочке, кажется, мы немного напортачили ».

До того как алхимик смог что-то ответить, в кабинет вошел Станкевич. Аура генерала пульсировала в быстром ритме, однако офицер не выглядел разгневанным. Рудницкий шестым чувством ощутил, что в эмоциях генерала преобладает облегчение.

– Нахальный сопляк, – извиняющимся тоном произнес Станкевич. – Я думаю, ему будет о чем поразмыслить. Он никогда не получал так. Как вам это удалось? – с интересом спросил он. – Вы чемпион Варшавы по боксу?

– У каждого есть свои маленькие тайны, – уклончиво ответил алхимик.

Он не видел необходимости объяснять, что Виллард намного лучше чемпиона Варшавы.

– Что с конференцией? – нетерпеливо спросил алхимик.

– Ну что ж, россияне и немцы отреагировали почти сразу, похоже, твое имя имеет свой вес и в Берлине, и в Петербурге. Англичане и французы также примут участие в конференции, однако пришлют только наблюдателей. Австро-Венгрия отклонила приглашение, но после атаки Брусилова их армии и так не в счет. Итальянцы не ответили. Как и несколько других могущественных государств.

– Когда?

– Через пять дней, в следующий вторник. Быстрее не получится, – сказал Станкевич. – Ты знаешь, что я должен еще убедить наше правительство.

– Хорошо, в таком случае я соберусь.

– И еще одно: я буду сопровождать тебя! Это не подлежит обсуждению, – сказал он, видя выражение лица Рудницкого. – Пока не прибудем в Цюрих, ты будешь под охраной двадцать четыре часа в сутки!

– Ладно, – согласился алхимик.

«Как-то продержусь пару дней, – подумал он. – После конференции уже ни у кого не будет повода охранять меня или убивать. Только бы дожить до вторника».

Рудницкий прошел между свечами Яблочкова, стараясь игнорировать свою тень, старший офицер в незнакомом алхимику мундире смерил его беспокойным взглядом, после чего разрешил проходить. Вооруженные до зубов солдаты проверили трость алхимика на наличие спрятанного оружия и провели в конференц-зал. В просторном зале стояло около десятка столов, отдельный для каждой делегации. Полковник Томала провел алхимика к одному из самых маленьких. Варшавскую республику представляли только трое: сам алхимик, Станкевич и его заместитель.

– Через минуту начнем, – тихо сказал генерал. – Все уже на месте. Заседание будет вести президент Швейцарии Камиль Декоппе.

Рудницкий сглотнул слюну. «Еще десять минут», – подумал он.

– Официальными языками конференции будут французский, английский, русский и немецкий, – продолжил Станкевич.

– Соломоново решение, – буркнул Томала. – О, легок на помине, – добавил он, комментируя приветственные аплодисменты. – Прибыл Декоппе.

– А россияне? – спросил алхимик.

– Я вижу графа Самарина, генерала Алексеева и князя Оболенского. Остальных я не знаю. Среди немцев фон Безелер и адмирал Шлятсе. А какой-то полковник поклонился вам. Вы его знаете?

– Откуда же я знаю? – с иронией буркнул Рудницкий. – Я вижу только контуры фигур, иногда детали одежды, но не черты лица.

– Ну да, извините… Сейчас я взгляну в свои записи. Так, от немецкой делегации два полковника, некий Клюге и фон Трош.

– Я знаю фон Троша, в свое время он жил в «Пристанище».

– В каких вы были отношениях? – поинтересовался Станкевич.

– Ну не знаю. Нормальных. А это важно?

– Сейчас каждая мелочь имеет значение, – ответил генерал.

– Он имел какое-то отношение к разведке, – вспомнил алхимик.

Станкевич равнодушно кивнул.

– Готовься, – сказал он через минуту. – Никто не знает, что ты хочешь сказать, поэтому вступительных речей не будет, ты единственный оратор. Еще несколько минут, и господин Декоппе закончит нас приветствовать.

Когда президент Швейцарии спустился с трибуны, Рудницкий глубоко вздохнул и потянулся за тростью, однако неожиданно с места поднялся невысокий, щуплый мужчина и начал что-то требовать на французском языке.

– Что происходит? – нервно спросил алхимик.

– Ничего такого, – процедил Станкевич с сарказмом. – Посол Франции, монсеньор Пулард, пытается установить иерархию и требует слово для своей делегации. Вне повестки дня.

– Он что-то знает?

– Нет, просто делает то, что любят все политики: пытается превратить серьезный разговор в цирк. Тем не менее все зависит от тебя, поскольку Швейцария не позволит внести изменения в протокол без твоего одобрения. Если ты ему откажешь, обидишь представителей Франции, если дашь голос Курице, в игру подключатся и другие, и конференция пойдет коту под хвост.

– Какой, к черту, курице?!

– «Пулард» по-французски – курица, – пояснил Томала, давясь смехом.

– Что ты решил? – спросил Станкевич.

– Скажи, что я решительно против.

Генерал повторил по-французски слова алхимика, они были встречены возмущенными комментариями, однако через минуту было объявлено выступление представителя Варшавской республики.