Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 2 [litres]

– Мне нужен и Гердаз.

– Что? – изумился Вражда. – Этот бессмысленный клочок земли? Что он для тебя?

– Это вопрос клятвы, Вражда. Ты вернешь мне Гердаз и Алеткар. Оставь себе все остальные земли, которые захватил; в любом случае они в основном подчинились тебе добровольно. Я могу принять это, если ты останешься в ловушке на Рошаре, как и хотел Честь.

– Останусь, – сказал бог. – Хотя смогу отправлять агентов в другие части космера, используя Рошар как плацдарм. Но если я одержу победу в состязании защитников, то сохраню все завоеванное, включая Гердаз и Алеткар. И я хочу еще кое-что. Тебя, Далинар.

– Тебе нужна моя жизнь? Вражда, я намерен сам выступить в качестве защитника. Я умру, если ты победишь.

– Да, – сказал бог, его глаза сияли золотом. – Так и будет. И ты отдашь мне свою душу. Ты, Далинар, присоединишься к Сплавленным. Ты станешь бессмертным и будешь лично служить мне. Связанный клятвами. Ты будешь тем, кого я пошлю к звездам, чтобы служить моим интересам в космере.

Ледяной холод пробежал по телу Далинара. То же самое он чувствовал в первый раз, когда его ударили ножом. Удивление, недоверие, ужас.

«Ты присоединишься к Сплавленным».

– Мы договорились? – сказал Вражда, его кожа теперь светилась так ярко, что черты лица было трудно разобрать. – Ты получил от меня больше, чем я когда-либо собирался предложить. В любом случае война закончится и ты обеспечишь безопасность своих союзников. Ценой собственной души. Как далеко простирается твоя честь, Черный Шип?

Далинар колебался. Остановиться сейчас, когда Азир и Тайлена в безопасности, большая часть Рошара под защитой, а в случае победы у Алеткара и Гердаза есть шанс по-настоящему покончить с войной… Он и впрямь не думал, что такое возможно.

Ясна говорила о группах лидеров, о консенсусе. Она считала, что отдавать слишком много власти в одни руки опасно. Стоя посреди золотого поля, Далинар наконец-то ее понял. Новая сделка пойдет на пользу его союзникам – они, скорее всего, обрадуются. Но он не мог знать наверняка. И ему надо было принять решение.

Посмеет ли он? Рискнет ли собственной душой?

«Я должен сдержать его», – подумал Далинар. Его народ праздновал победу в Эмуле, но в глубине души он знал, что враг просто уступил. Предпочел сохранить свою власть в другом месте. Норка сам сказал: если бы Вражда хотел сокрушить Азир, он бы это сделал. Вместо этого он закрепил власть, которую имел. Вражда знал, что, контролируя Йа-Кевед, Алеткар и Ири, он владел самой сильной частью Рошара.

Без этой сделки Далинару предстояли годы борьбы. Десятилетия. Против врага, чьи Сплавленные постоянно возрождались. Годы обороны Алеткара подсказывали, что вернуть его будет очень трудно. Далинар вообразил, как его люди гибнут тысячами, безуспешно пытаясь захватить земли, которые он сам укрепил.

В конечном счете Далинар проиграет эту войну. Честь, можно сказать, подтвердил это. Ренарин говорил, что победа в традиционном смысле почти невозможна, пока Вражда ведет свои войска. И Таравангиан, которому Далинар не доверял, но верил, предвидел то же самое. Враг победит, изматывая их на протяжении веков, если понадобится.

Их лучший шанс – если защитник Далинара победит защитника Вражды. Если он потерпит неудачу, то единственным разумным вариантом для Далинара будет сдача в любом случае. Он знал это в глубине души. Но самое главное – это был его единственный реальный шанс освободить Алеткар.

Далинар должен пойти на риск. Черный Шип бы ничего не добился, действуя нерешительно. Он либо доверится своему чутью и обещаниям бога, либо не сможет положиться вообще ни на что.

Он глубоко вздохнул.

– Окончательные условия таковы: состязание защитников насмерть. В десятый день месяца палах, в десятый час. Каждый из нас посылает добровольного защитника на вершину Уритиру; войска обеих сторон не будут вмешиваться никак. Если я выиграю это состязание, ты останешься привязанным к системе Рошара, но вернешь мне Алеткар и Гердаз со всеми их обитателями. Ты поклянешься прекратить военные действия и поддерживать мир, не действуя ни против моих союзников, ни против наших королевств.

– Согласен, – сказал Вражда. – Но если я выиграю, то сохраню все, что обрел, включая твою родину. Я останусь привязанным к этой системе и займусь прекращением военных действий, как ты уже сказал. Но заберу твою душу. Ты будешь служить мне вечно. Согласен? Если да, я принимаю условия.

– И я, – прошептал Далинар. – Я тоже принимаю.

– Договорились.

И я буду гордо маршировать во главе человеческого легиона.

Отключившись от сил Сородича, Навани почувствовала себя маленькой. Неужели и раньше жизнь была такой? До того как она смешала свою сущность с сущностью спрена – и получила представление о сложном движении тысяч фабриалей, которые составляли физическую форму Сородича?

Теперь она чувствовала себя удручающе нормальной. Почти. В глубине разума остался намек на восприятие чего-то большего. Теперь она ощущала кристаллические жилы, пронизывающие башню, и могла почувствовать, как та работает, просто приложив ладонь к стене.

Жара. Давление. Свет. Жизнь!

«Я поклялось, что больше никогда так не поступлю, – мысленно сказал Сородич. – Я поклялось, что покончило с людьми».

– Тогда хорошо, что спрены, как и люди, могут изменить свое мнение, – сказала Навани.

Она была немного удивлена, обнаружив свое тело таким, каким его помнила. С дыркой в хаве и пятном крови в том месте, куда Моаш всадил нож.

«Наша связь необычна, – сказал Сородич. – Я до сих пор не знаю, как понимать то, что мы сделали».

– Если мы говорили искренне и намерены сдержать слово, разве прочее имеет значение?

«А как же фабриали? Ты не обещала прекратить захват спренов».

– Мы найдем компромисс, – сказала Навани, выбираясь из комнаты с колонной. – Будем работать вместе, чтобы отыскать приемлемый выход.

«Будет ли это похоже на компромисс с Рабониэлью, где ты обманула ее?»

– Это был лучший компромисс, к которому мы могли прийти, и мы обе это знали, – сказала Навани. – Мы с тобой способны на большее.

«Я хочу верить тебе, – сказал Сородич. – Но пока не получается. Прости».

– Всего лишь еще одна проблема, которую нужно решить, – сказала Навани, – применяя в равной мере логику и надежду.

Она подошла к лежащему в коридоре телу Рабониэли и склонилась над ним.

– Спасибо.

Глаза открылись.

Навани ахнула:

– Рабониэль?

– Ты… выжила. Хорошо. – Одна ее рука дернулась; Моаш ударил ее своим клинком достаточно низко, чтобы не выжечь глаза, хотя одна рука и обе ноги были явно мертвы.