Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 2 [litres]

«Возьми меня, – умоляла сила не словами, а эмоциями. – Ты совершенен. Я твоя».

Таравангиан немного поколебался, затем сунул руки в источник силы.

И Вознесся к божественности, став Враждой.

Мы должны не отвернуться от них, а помочь раскрыть потенциал. Главные Стремления.

Рлайн шел с Венли и новыми друзьями – Дулом, Мазиш и другими, которых Венли завербовала, – к Вратам, где Каладин ждал их, чтобы перенести на Расколотые равнины.

Рлайн пребывал в оцепенении, хотя с момента его откровения прошел уже целый день. С тех пор, как он произнес свои первые Слова в качестве правдогляда.

Спрен наблюдал за ним, спрятавшись внутри кремлеца. Рлайн и Венли приняли Туми за спрена пустоты, но это было не совсем верно. Когда-то обыкновенный спрен тумана, Туми позволил Сья-анат прикоснуться к нему и тем самым превратить во что-то новое. Он был спреном Чести и Вражды одновременно.

Туми запульсировал в новом ритме. Ритме войны. Он узнал его совсем недавно и хотел донести эту важную новость до братьев и сестер.

«Ренарин знает?» – подумал Рлайн.

«Он предложил тебя, – сказал Туми. – И рассказал о тебе нашей матери. Он был прав. Наша связь будет крепкой, и ты станешь грандиозным. Мы благоговеем перед тобой, Рлайн. Соединяющий Разумы. Для нас это большая честь».

Честь. Это было приятно. Принять решение – и узнать, что ты избранный.

Каладин ждал их внутри контрольного здания. Он осуществил перенос с помощью Сил-клинка. Воздух Расколотых равнин был влажнее и показался… знакомым, когда они ступили на платформу за пределами Нарака.

Там они встретились с Лешви и остальными четырьмя Сплавленными, которые, будучи перенесены сюда ранее, пришли в сознание. Зависнув над землей, Лешви почтительно склонила голову в сторону Каладина.

– Ты могла бы остаться в Нараке, – сказал ей Каладин. – Мы будем рады помощи.

– Мы сражались против своих, чтобы сохранить чьи-то жизни, – ответила Лешви. – Мы не хотим, чтобы это повторилось. Мы найдем третий вариант, вне этой войны. Путь слушателей.

– Мы их разыщем, – уверенно пообещала Венли. – Пока не знаю как.

– Ну, тогда идите, и да пребудет с вами Честь, – сказал Каладин. – Помните про обещание королевы. Если вы передумаете или вам и вашим близким понадобится убежище, мы примем вас.

Небесные поднялись в воздух, напевая в ритме восхваления. Они начали спускать новых слушателей – и их припасы – в ущелье для похода на восток. Теперь, когда буря миновала, а Сплавленные наблюдали за ущельными демонами сверху, им предстояло добраться до восточных равнин, куда ушли другие слушатели.

Рлайн обнял Венли и запел в ритме восхваления.

– Я такого не заслуживаю, – прошептала она. – Я была слаба, Рлайн.

– Тогда стань лучше, – сказал он ей, отстраняясь. – Это путь Сияния, Венли. Мы оба ступили на него. Напиши мне через даль-перо, как только найдешь остальных, и передай мои наилучшие пожелания Тьюду и Харво, если они живы.

– Ты скоро придешь к нам?

– Скоро, – пообещал он и посмотрел ей вслед.

Каладин подошел к Рлайну и положил руку ему на плечо. Рлайн не чувствовал броню, хотя она, по-видимому, всегда была на Каладине – невидимая, но готовая на всякий случай. Похожая на осколочный клинок, но состоящая из множества спренов.

Каладин не стал спрашивать, хочет ли Рлайн уйти вместе с остальными. Рлайн решил, что ему нужно остаться, по крайней мере, до возвращения Ренарина. Помимо этого… ну, было что-то, чего Рлайн теперь опасался. Смутная мысль, однажды придя ему на ум, никак не желала уходить. Если у людей появится возможность одержать победу в этой войне, принеся в жертву разумы всех певцов, как они это сделали в прошлом, – они бы ею воспользовались? Неужели они снова поработят целый народ, если представится шанс?

Рлайн тревожился. Он доверял Каладину и друзьям. Но человечеству в целом? Это уж чересчур. Кто-то должен оставаться в гуще событий, чтобы наблюдать и проверять.

Он когда-нибудь навестит слушателей. Но он был Сияющим, и он был из Четвертого моста. Уритиру – его дом.

– Пошли, – сказал Каладин. – Пора как следует проводить Тефта. Среди друзей.

Поле зрения Таравангиана расширилось, его разум расширился, его сущность расширилась. Время утратило смысл. Как долго он был в таком состоянии?

Он и сила стали единым целым. С ее помощью он начал понимать космер на фундаментальном уровне. Он видел, что его предшественник скатывался к забвению в течение долгого-долгого времени. Ослабленное сражениями в прошлом, а затем глубоко раненное Честью, это существо было порабощено силой. Не сумев предъявить права на Далинара и потеряв башню и Благословенного Бурей, оно сделалось хрупким. Уязвимым.

Но сила сама по себе была какой угодно, только не хрупкой. Это была сила жизни и смерти, созидания и разрушения. Сила богов. В его конкретном случае – сила эмоций, страстей и дикой, неукротимой ярости. Ненависти, не знающей оков.

В этой новой роли у Таравангиана было две стороны. Одна включала его знания: идеи, понимание, истину, ложь… Перед ним открывались тысячи и тысячи возможных вариантов будущего. Миллионы вероятностей. Их было так много, что даже его расширенный божественный ум был поражен их разнообразием.

На другой стороне была его ярость. Страшная ярость, как необузданная буря, бурлила и горела в нем. Она была настолько ошеломляющей, что он едва мог ее контролировать.

Он знал, что оставил после себя в мире смертных. Сзет уже давно поднялся на ноги и вложил в ножны Ночного Хищника. Рядом убийца обнаружил обгоревший труп, в основном съеденный атакой меча. Это были останки Рейза, предшественника Таравангиана, но Сзет не мог этого знать. Меч поглотил одежду и бо́льшую часть плоти, оставив куски костей, серых, как камень.

«Они решат, что это я, – подумал Таравангиан, читая возможные варианты будущего. – Сзет не видел, что произошло со мной в духовном смысле. Он не знает, что Вражда был здесь».

Почти все возможные варианты будущего совпадали. Сзет сознается, что пришел убить Таравангиана, но каким-то образом старик вытащил Ночного Хищника – и оружие поглотило его.

Они считали его мертвым. Он свободен…

Свободен разрушать! Сжигать! Сеять хаос и ужас среди тех, кто сомневался в нем!

Нет. Нет, свободен планировать. Придумать способ спасти мир от самого себя. Он так прозорлив! Он столько всего видит! Надо поразмыслить.

Сжечь!

Нет, строить планы!

И еще… еще…

Таравангиан вздрогнул, когда осознал кое-что еще. Растущую силу рядом, видимую только такому, как он. Божественную силу, бесконечную и зеленеющую.